Ее дыхание прервалось, и она закрыла лицо ладонями, сотрясаясь от рыданий, давясь слезами, сжавшись в комочек. Пару секунд Киллиан смотрел на нее, не шевелясь, только прерывисто дыша, не отрывая от нее напряженного взгляда, но потом, отложив ноутбук, подошел к ней и, убрав ее руки, резко притянул к себе, крепко обняв, и уткнулся лицом в ее волосы, глядя в одну точку. Эмма замерла, приоткрыв рот от изумления, но боль взяла вверх, и она, всхлипнув, вцепилась в него, закрыв глаза, спрятав лицо на его плече, обхватив его руками, трясясь от беззвучного плача.

— Все будет хорошо, Эмма, — твердо произнес он, облизав губы, — мы со всем разберемся и найдем эту тварь, которая мешает тебе жить. Ты не будешь бояться, я тебе обещаю. А семья… — он немного отодвинулся, большими пальцами стерев слезы на ее щеках, — я бы посоветовал тебе отправить их куда-нибудь на время, в какой-нибудь санаторий, чтобы ты не переживала, что их может кто-нибудь тронуть. Но это твой выбор, в любом случае.

— Я сделаю, — кивнула она торопливо, шмыгнув носом, — я найду, куда их отправить на пару недель. Это… это хорошая идея.

— И прекрати ныть, Свон, — улыбнулся Джонс, подмигнув ей, — прорвемся. Ты же сильная женщина, забыла? Возьми себя в руки. Все будет хорошо.

— Знаю, — блондинка снова кивнула, вытирая слезы ладонями, стараясь улыбаться, то и дело кусая губы, — конечно, все будет хорошо. Справлюсь.

— Справимся, — поправил он ее, поднявшись на ноги, — давай, приводи себя в порядок, довольно сидеть на месте и ждать, пока эти твари сделают следующий шаг. Нужно обогнать их, быть на шаг впереди. Так что давай, — он кивнул, поправив рукава рубашки, — на выход.

— Куда мы? — нахмурилась она, выгнув бровь.

— На тот пароход, естественно, — усмехнулся он как-то недовольно, поджав губы, — нужно откуда-то начать.

— Что-нибудь без меня интересное было? — прервал Джонс тишину, когда они вышли из машины. — Ну, мало ли какие дела интересные, а я мимо делов, даже обидно.

— Ничего интересного, — фыркнула Эмма, — все объяснимы, не то что наши неразгаданные убийства, — она многозначительно посмотрела на него, и он фыркнул, закатив глаза. — Зачем тебе это? Неужели ты не хотел бы заниматься чем-то… менее ужасным?

— Уже поздно, — он пожал плечами, — меня не изменить, я такой, каким стал. У каждого свое хобби, и мое, так сказать, не из приятных.

— Неужели ты получаешь кайф от того, что забираешь жизни?

— Я получаю кайф от того, что помогаю отцу, убирая его врагов, что отсеиваю плохих людей, которые в принципе не должны существовать.

— Но ты не можешь убить всех, это… почему ты не можешь отказаться? Ты уже долгое время этим занимаешься, откажись, начни другую жизнь. Вовсе не обязательно этому посвящать всю жизнь, ты уже достаточно… отблагодарил отца. Довольно.

— Этой мой выбор, Свон, — скрипнул он зубами, отвернувшись, — мы здесь не по этому делу, так что давай не будем отвлекаться.

Пару минут они шли молча, не глядя друг на друга. Девушка обиженно поджала губы, глядя в сторону, Джонс напряженно смотрел под ноги, кусая губы, пока, не выдержав, не спросил:

— От кого были те цветы?

— Мы здесь не по этому делу, — съязвила она, фыркнув, — так что давай не будем отвлекаться.

— Не язви, Свон. Я серьезно.

— Ревнуешь? — усмехнулась блондинка, вскинув бровь, и он равнодушно пожал плечами.

— Если даже так. Так кто это был?

— Альфред, — отозвалась она спустя мгновение, откинув с лица прядь волос. Киллиан напрягся, нахмурившись, и непонимающе посмотрел на нее. — Твой друг и… Руби…

— Аль? — он даже застыл, словно врезавшись в невидимую стену. — Ты с ним…?

— Нет, — Свон усмехнулась, покачав головой, — просто мы случайно встретились, разговорились, он довез меня до дома, а потом вот, цветы подарил. А что, проблемы?

— Просто… — Джонс поежился, поджав губы, — просто не могу переварить мысль, что ты с кем-то другим. Ладно Грэм, он никогда особой помехой не был, но кто-то другой…

— Ты так говоришь, словно у нас были отношения, — покачала головой девушка, — то, что между нами было, это что угодно, но точно не отношения.

— Прости, лапочка, у меня не особо есть опыт, — грубо гаркнул он и ускорил шаг, поднимаясь на заброшенный пароход, громко стуча ботинками.

Открыв ржавую дверь, Киллиан прислушался, держа руку на ремне, и замер, не шевелясь, как гончая. Эмма встала за его спиной, поджав губы, надеясь, что резко ускорившееся сердцебиение успокоится и даст ей спокойно дышать, но страх сковал еще сильнее, и она вздрогнула.

— Вроде, тихо, — произнес Джонс и шагнул вниз по лестнице, — пойдем.

— Киллиан… — прошептала она, закусив нижнюю губу, и он остановился, но не обернулся, — я, кажется, не могу… Не могу туда спуститься. Не могу вернуться туда… Просто…

— Я понял, — оборвал он ее, — жди наверху и на всякий случай смотри по сторонам, мало ли что, — не дождавшись ее ответа, он пошел ниже и скрылся из вида.

Пройдя по этажу, он, оглядевшись, открыл очередную дверь, стараясь воспроизвести в памяти тот день, когда он искал Эмму, почти ничего не видя от бешенства. Он не мог думать ни о чем, кроме того, как сильно боится опоздать и прийти слишком поздно, оказаться беспомощным перед лицом смерти, боялся увидеть мертвый блеск ее глаз, который видел каждый раз после очередного убийства. Только если обычно ему было плевать, то ее смерть он бы не пережил, просто сорвавшись.

И в тот день он был словно в тумане, снова и снова повторяя «главное не опоздать». Загнать себя в пену, сдохнуть, вырубиться от усталости, лишь бы успеть и спасти ее, вытащить. И когда он в итоге нашел этот пароход, о котором ему сообщили, туман пропал, и осталась только ярость, желание порвать каждого, кто ее тронул, на куски, стрелять в труп до бесформенной массы, просто не думая, выпуская пар. Но когда он, убрав охранников, ворвался в грязную комнату на нижней палубе и увидел ее, бледную, съежившуюся на полу, в порванной грязной одежде, все отступило на задний план. Злость, желание отомстить, ненависть к заказчику, ненависть к себе — все исчезло, потому что он знал, что сейчас нужно привести ее в порядок, спасти, вытащить из этого Ада, в который она попала из-за него.

И сейчас, стоя на ступеньках, ведущих в ту комнату, Джонс замер, почувствовав, как в животе все скрутило. Он помнил звуки выстрелов, крики, кровь на полу, мерзкий запах, злость, пульсирующую в его голосе, и ему стало нехорошо, и он вцепился рукой в дверную раму, стиснув челюсти.

Киллиан последний раз боялся, когда был еще ребенком, и больше не желал испытывать чего-то подобного, особенно по отношению к другим людям, но тогда он испугался, испугался, что все будет напрасно и он опоздает. Но тогда все обошлось, а сейчас… Она снова в опасности, в опасности из-за него. Скрипнув зубами, он спустился вниз, оглядев комнату, скользя взглядом по стенам, полу и потолку, не особо понимая, что именно он ищет. Зачем он вообще пришел сюда? Он ведь не ждал, что его тут будет ждать заказчик или записка от него с услужливым сообщением его имени и местонахождения, это ведь глупо. Он пошел сюда ради нее, ради Эммы, потому что он знал, что ее потянет сюда, но сама она не спустится.

Пройдя по грязному полу, он поморщился от мерзкого запаха, поджав губы, и тряхнул головой, не позволяя воспоминаниям захватить его. Те месяцы, когда он должен был работать в таких местах, до сих пор не давали ему покоя, заставляя ненавидеть себя еще сильнее. И хотя после того, как он вернулся к нормальной жизни, каждой женщине он отправил анонимно деньги, он понимал, что это ничего не изменит.

Сбоку, в углу, стояли несколько потертых, старых стульев, которые громоздились друг на друге весьма неустойчивой конструкцией, явно рискуя упасть от малейшего прикосновения. Подойдя ближе, Киллиан увидел потертые спинки, ржавые испещренные трещинами и царапинами железные прутья и поджал губы, поняв, что именно к таким стульями привязывали девушек. Он сделал шаг в сторону и пошатнулся, почувствовав, как гнилой пол прогнулся под ногами и заскрипел. Конструкция покачнулась, и верхний стул упал с грохотом, заставив мужчину отскочить к стене. Пару секунд он стоял на месте, глядя на стулья, стараясь понять, собираются они падать или нет, но тут откуда-то сверху послышался шум, и он, резко развернувшись, достал пистолет. Но в дверном проеме появилась бледная Эмма, которая сжимала в трясущихся руках пистолет.