— С тех самых пор, как начал там официально работать, по собственному желанию, дядя, а не потому, что я должен был там с кем-то разобраться, — цокнул языком Джонс. — В любом случае я еду.

— Тогда увидимся, — кивнул Румпель и, кивнув вышедшей из душа девушке, вышел из квартиры, плотно закрыв за собой дверь. Она замерла, приоткрыв рот, и, придерживая на груди платье, посмотрела на Киллиана.

— Какое мне можно взять полотенце? — он только улыбнулся и, подойдя к ней, бросил ее одежду, легко коснувшись губами ее подбородка.

— Поверь, без него тебе гораздо лучше.

— Это что? — опешил Август, подняв на Киллиана глаза, который с ленивой улыбкой положил на стол перед ним листок бумаги.

— Просьба об отпуске.

— Отпуске? Так не сезон.

— Ну так я в сезон не брал, — усмехнулся Джонс, — зато сейчас беру.

— На сколько?

— На три недели.

— Фью! — присвистнул Бут. — А не оборзел ли ты часом? Не многовато ли?

— А сколько, неделю что ли праздновать?

— Да уж достаточно.

— Дело такое, товарищ генерал, — он уперся руками в стол, растянув губы в расслабленной улыбке, — я в любом случае свалю отдыхать, просто с Вашего официального разрешения или по собственному желанию. Так что тут уж Ваш выбор, по-хорошему или нет.

— Так я уволю тебя, и дело с концами, — фыркнул Август, сморщившись, — что ты мне пытаешься доказать своими словами? Мне от твоих связей ни жарко ни холодно, вполне перетерплю.

— Увольняйте, — пожал брюнет плечами и сложил руки на груди, — а я потом посмотрю, как ваша жалкая команда будет без меня расследовать все дела.

— Если ты и стал незаменимым сотрудником, Джонс, нос-то не задирай слишком высоко, а то о косяк ударишься, — тот не ответил, и мужчина, помолчав, тяжело вздохнул, — три недели не дам, многовато, могу выписать две. Пойдет?

— Спасибо, — кивнул он, улыбнувшись, — век буду помнить.

— Живым только вернись, — скрипнул зубами Бут, — а то я знаю вас, молодых — начнете кутить, так или сопьетесь, или накуритесь и потянет вас на безумства.

— Поверьте, сэр, все мои безумства остаются здесь.

Забрав бумажку с росписью, Киллиан убрал ее в карман и, отдав честь генералу, вышел из кабинета, не переставая улыбаться. Его искренне забавлял этот мужчина, который старался быть строгим и серьезным, в то время как переживал за них всех, как за своих собственных детей, и порой ему было даже неловко, что когда-то он подверг его здоровье опасности, выстрелив в него. Но сейчас он был рад, что тогда не выстрелил в сердце и оставил его в живых. Все-таки было в этом чудаке что-то теплое.

Открыв дверь комнаты, он едва не налетел на Эмму, которая со стопкой бумаг врезалась на него на полном ходу, ойкнув совсем как котенок.

— Осторожнее, капитан, — усмехнулся Джонс, опустившись на корточки и собирая бумаги, — а то все вещдоки растеряете.

— Спасибо, — отозвалась она, кивнув, и он прошел в кабинет, кивнув Дэвиду и Нилу, а потом и Грэму, который был буквально с головой погружен в чтение.

— У тебя что-то выпало, — вдруг произнес Нолан, и Киллиан, обернувшись, поднял свое заявление, — что это?

— Разрешение на отпуск, — с улыбкой ответил он, раскрыв сложенный листок бумаги, — на целых две счастливые недели, вы прикиньте? Никакой крови, убийств, ночевок в общаге… ммм, красота, должен я сказать.

— На две недели? — вскинул бровь Миллс. — Неужели мы целых четырнадцать дней будем радоваться свободе?

— Может, даже пятнадцать. Так что да, ловите момент, мои дорогие друзья. Ну, а пока ближайшие два дня я еще с вами, так что, надеюсь, вы все же не будете так открыто злиться и желать мне скорейшего отправления. А то я обижусь и вовсе не вернусь.

— Я тебе за это даже заплачу.

Брюнет только пожал плечами и подошел к своему месту, перебирая набитые битком папки. Команда погрузилась в свои дела, и он, нащупав в кармане листок с заказом, снова взглянул на него, пробежавшись глазами по тексту.

— Я в обед опять уйду, — произнес он, убрав листок, — так что не ждите меня, — развернувшись, он поймал осуждающий взгляд Эммы, которая, покачав головой, отвернулась и уткнулась в какие-то бумаги, поджав губы.

====== 41. ======

— С чего он вдруг решил уехать? — спросил Грэм, как только за Киллианом закрылась дверь. Он вместе с ними зашел в кафе возле участка, где они обычно сидели во время обеденного перерыва, взял кофе и ушел, толком не попрощавшись. — Здесь проститутки закончились, и он решил перейти на других?

— Перестали бы вы уже собачиться, — поморщился Дэвид, отправив в рот кусок пирожного, — мы же все-таки решили, что у нас одна команда, несмотря на то, что он… ну, вы поняли. Зачем ты каждый раз начинаешь?

— А мне что, его любить? — фыркнул он, скосив на него глаза. — Я какое-то время мирился с ним, даже принял его, но какие-то вещи я не готов прощать, слишком уж они много для меня значат. Так что я не собираюсь лизать ему задницу.

— Грэм, — Эмма устало покачала головой, мешая сахар в чашке, — ради Бога.

— Что ради Бога, Эм? Ради Бога не напоминай, потому что неприятно, или ради Бога не напоминай, как было хорошо?

— Ты издеваешься? — она вскочила, бросив ложку на стол, чудом не расплескав жидкость. — Тебе так нравится сейчас так себя вести? У него учишься? Что ж, поздравляю, тест не пройден, но ты близок к тому, чтобы быть таким же моральным уродом, как и он, — вытащив из кармана скомканную банкноту, она положила ее возле тарелки, — я поем по дороге, приятного аппетита, — развернувшись, девушка подняла сумку и выскочила из кафе, хлопнув дверью. Дэвид приподнялся, чтобы пойти за ней, но Нил лишь покачал головой, поджав губы.

— Ей сейчас не нужны лишние свидетели. Пусть отойдет сама.

— Но ей нужна поддержка, — Нолан скрипнул зубами, бросив пирожное на тарелку, и озлобленно посмотрел на Миллса, который, кажется, сам был уже не рад, что устроил ссору. — Вот какого черта ты творишь? Думаешь, у нее нервы и терпение железное? Странно, что она тебя до сих пор не послала.

— А она и послала, — перебил он ее, поджав губы, — точнее я все оборвал.

— А кольцо?

— Сказал, что это подарок.

— А зачем? Вот правда, друг, зачем? Надеешься, что у вас еще что-то получится? Что она образумится и прибежит к тебе? — Грэм не ответил, и Дэвид покачал головой. — Не прибежит, поверь мне. Ты, вроде как, знаешь Эмму, ведь столько времени знакомы, столько лет вместе, а ведешь себя так, словно встретил ее пару месяцев назад. Реально думаешь, что она будет это терпеть? Она, может, и больше молчит, чем говорит, но все запоминает и берет к сведению. И вот если ее сейчас так прорвало, значит она уже на грани. Хотя чему я удивляюсь — похищение, это изнасилование, Киллиан, еще и ты бычишься. Ты придурок? Ей нужна поддержка, уверенность хоть в чем-то, а вместо того, чтобы дать ей ее, ты делаешь еще хуже, усугубляя и так отвратное положение. Она всего лишь человек, Грэм, она женщина, понимаешь? А ты… А что с тобой говорить, — залпом осушив чашку, он отправил остатки пирожного в рот и, бросив деньги на стол, вылетел следом, оставив дверь открытой. Миллс проводил его долгим хмурым взглядом и перевел его на Нила, который покачал головой, глядя в кружку.

— Что, сейчас и ты мне будешь выносить мозги, покричишь, а потом свалишь из кафе, оставив деньги? — устало поинтересовался Грэм, закрыв лицо руками.

— Нет, я продолжу пить свой кофе, потому что я пришел сюда именно за этим, а не для того, чтобы участвовать во всех этих ваших мексиканских страстях. Я тут человек с соседней улицы, можно сказать, лучше не вмешиваться. Но ты сам, видимо, не очень рад? — он осторожно коснулся его плеча. — Что с тобой творится? Ты изменился за последние месяцы, я тебя почти не узнаю.

— А как я могу быть в порядке, если должен держать спокойную мину, прекрасно зная, что Эмма за моей спиной флиртует с Джонсом? Я ведь все вижу, все понимаю, даже более чем. Их переглядки, когда они уезжали вместе, та шутка «мы переспали, нам неловко». Я ведь понял, что это не шутка. Но ради нее изображал из себя идиота, словно ничего не вижу и не знаю. А что мне было делать? Набить ему морду? Бил уже, у него, как у кошки, девять жизней. На нее наорать? Все будет вообще на нуле. А так у меня был хотя бы шанс надеяться на то, что она образумится. Правда, почти мизерный, чем, собственно, все и закончилось, но я хотя бы знаю сейчас, что пытался. Когда же я узнал о том, кто такой Джонс, что Эмма об этом знала, что она спала с ним… Я просто уже не мог переносить это и показывать, что все в порядке и я наивный придурок.