В ночи глухо шепчутся ели
Роса холодна словно лед
Из топей, из темных ущелий
Бесформенный страх восстает
На улицы мирных селений
Неся с собой холод и жуть
Ползут безымянные тени
Но мы преграждаем им путь
Охрана поселков беспечных
Судьбою назначена нам
И мили дорог бесконечных
Наш дом, что открыт всем ветрам
То снегом швыряется вьюга
То ветер горячий пылит
Мы редко встречаем друг друга
Бродя по дорогам земли
Ведь нас в Средиземье немного
При встрече оброним: “Привет...”
И вновь разведет нас дорога
Ветра заровняют наш след
Посмотрит на нас, как на нищих
Привратник у крепких ворот
Презрительно хмыкнет трактирщик:
“Бродяги... Беспутный народ...”
Усмешку мы горькую прячем
Не знает никто на земле
Что живы в народе бродячем
Потомки былых королей
Но если пророчествам древним
Реальностью стать суждено
На знамени Белое Древо
Взметнется над битвою вновь
Поднимется ратная сила
От грохота вздрогнет земля
И вспыхнет Звезда Элендиля
Опять на челе Короля
Охрана поселков беспечных
Судьбою назначена нам
И мили дорог бесконечных
Наш дом, что открыт всем ветрам
— Красиво. Я запомню. А скажи мне Менестрель. Кто же ты? Я только что воочию видел на что ты способен. И твой обруч тоже изменил форму, став настоящей короной. — Леголас с интересом посмотрел на меня. — Я Король Эрегиона. И не бывший, а действующий. Просто мой народ теперь сокрыт на землях Средиземья. Зовут меня Келебримбор. Меня можно называть волшебником, но я не такой как Митрандир и прочие. — Понятно. Отец я так понимаю знает и Гендальф тоже. — Узнали недавно. И пока больше никто. Но не думаю что это надолго. — Я передал поводья белой лошади Леголасу. — Бой окончен. Пусть орлы и прибыли, орки уже заняли Эребор. Я вернусь в Дейл и уведу детей. Если еще люди уцелели, я провожу их в Рохан. Думаю Трандуил согласится на это и пропустит нас через свой лес. — Что же. Ты был прав. Мои действия ничего не изменили. — Леголас кивнул мне и вскочил в седло. — Тогда я поеду на Север, к дунедайн. — Тауриэль если захочет этого, может пойти со мной. Я выведу ее с Пустоши. — Я сказал принцу и тот благодарно поклонился мне, прислонив ладонь к груди и поспешил ускакать прочь.
====== Глава 25. Поле битвы — Собран урожай. (Исход Битвы) ======
Я подошел к Тауриэль, она заметила мое приближение. И не отрывая взгляда от мертвого тела гнома, произнесла: — Я хочу похоронить его. Я могу это сделать? — Да. Я подожду. — Если любовь такая... Я не хочу любить. Избавь меня от нее. — Эльфийка подняла заплаканное лицо и посмотрела на меня. — Пожалуйста. — Эльфийка закрыла глаза и приижала руку к сердцу. — Почему... Почему мне так больно? — Потому что... твоя любовь настоящая. И сейчас, глядя на тебя я... вижу это. Эльфы любят на всю жизнь и не умногих найдутся силы полюбить вновь, пережив утрату. Ты недостаточно долго знала этого гнома, иначе... Тебе было бы еще больнее... От этого тебя и хотели уберечь, поэтому эльфы и выбирают равных себе. Боль утраты слишком сильна. — Я оставил Тауриэль наедине с телом. И стал ходить по руинам ища врагов. Остановив Вереска, я спешился и подошел к замерзшему водопаду. Бильбо и Гендальф сидели на каменных ступенях, курили трубку. Мда. Мертвое тело Дубощита лежало рядом с ними. Его руки были сложены на груди держа Оркрист. На льду невдалеке, на самом краю водопада был мертвай орк. Азог. Я прошел мимо сидящей парочки к телу орка. Свист меча и голова орка отсоединена от тела. Ее я тоже положу в мешок и привяжу к седлу Вереска. Будет висеть как раз рядом с головой Больга. — Гендальф! Бой проигран! Надо уходить отсюда. Даин уводит остатки воинов обратно в Железные Холмы! Что за крики? Я обернулся и увидел гномов. Хм. Значит кроме Дубощита, Фили и еще одного гнома, все из компании Бильбо выжили. Гномы увидев тело Дубощита, стали преклонять перед ним колено и что-то бормотать. А. Это погребальная речь. Еще не доводилось такое слышать. Я продолжил привязывать мешок с законсервированной, головой Азога. — Вы тот эльф! Я помню Вас. Менестрель. Вы были с Королем эльфов в Эреборе, еще при короле Троре. — Я с интересом посмотрел на седовласого гнома. Хм. Он на удивление вежлив, приятно... — С кем имею честь? — Я спросил. Гномы стали, кто с опаской, кто с ненавистью, а кто с надеждой смотреть на меня. — Я Балин. — Коротко представился гном. — В Дейле, мы виделии башню, орки не могли к ней подойти. Вороны сказали что в той башне был эльф. Это какие-то чары? — Да. И те чары мои, в башне я оставил пару лошадей. Детей жителей Дейла я тоже защитил и спрятал. — Вы намерены вернуться за детьми? — Да. — Он от меня отстанет наконец? — Но как? — Балин был явно в недоумении. — Из присутствующих здесь, Гендальф Серый не единственный, кто обладает магией. Я просто пройду в Дейл и заберу их. Если кто из жителей останется жив, их я тоже выведу. — Если ты так силен, то почему ты не помог нам, эльф?! — Закричал на меня какой-то гном, причем на Кхуздуле. — Потому что у меня с предводителем орочьей армии, есть личный договор. По сути которого, я не вмешиваюсь в сражения не касающиеся эльфов. — Я тветил им на гномьем, чем немало удивил их. — А жизнь других тебя не волнует?! — Не волнует. Пусть за них другой маг волнуется, у Гендальфа например, это неплохо получается. Никогда нельзя спасти всех. А сегодня я спас эльфов. Коих итак рождается мало, даром что мы живем вечно. Пройдет столетие для людей и полутысячелетие для гномов, и о нас никто не вспомнит. — Такое мы никогда не забудем! И не забудем тебя! И то, как поступили ты и твой Король, тоже! — Я буду искренне рад за вас. А то уже все Средиземье забыло меня. Не то что бы меня было легко узнать с ожогами-то. Но я в прошлом, оставил гномам Эребора достаточно подсказок о себе. — Темный менестрель. Высший эльф из народа Нолдор. Один из Семи Мастеров Гвайт-и-Мирдайн Эрегиона. Было семь мастеров, но кто из них ты? — Балин удивил меня своими познаниями. Он случаем не родич советника Трора? — В Хазад-думе меня прозвали Сереброруким. — Балин отшатнулся и переборов себя, объяснил ничего не понимающим собратьям свое удивление: — Это эльфийский Король Эрегиона. Эльфы Эрегиона были хорошими друзьями гномов Хазад-дума. Но тех эльфов давно уничтожили и памяти о них почти не осталось. А после того как Хазад-дум пал и вовсе никто уже не верит, что такой союз когда-то был. — Хазад-дум пал? Как? И когда? — Я был искренне удивлен этой новостью. Это на моей памяти, были единственные вменяемые гномы и их гибель меня несколько огорчала. Балин грустно взглянул на меня: — Орки. Их мы встретили когда пытались с королем Траином и Торином отбить Хазад-дум. Не получилось. Азог убил Траина, а Торин отрубил орку руку. Мы отступили. — Азог не убил тогда Траина. — Вмешался в наш разговор Митрандир. — Я нашел его в крепости Дол-Гулдур, что на Севере Зеленого леса. Именно из-за тьмы башни, окрестности с почерневшими деревьями назвали Лихолесьем. Траин был жив, но почти сошел с ума. Азог пощадил его, потому что узнал на нем метку своего хозяина. У Траина было кольцо. Одно из шестнадцати колец откованых тобой и украденых Сауроном. Одно из Семи колец, что Враг проклял и отдал гномам. Саурон собрал семь гномьих колец и использовал их силу, высасывая жизнь из Траина и Леса. Девять колец, отданых людям, были при нем. Вместе с их носителями — назгулами. — Гендальф пыхнул трубкой и задумался. — Силы девятнадцати колец ему все равно оказалось мало для воплощения. Я, Леди Галадриэль, Владыка Элронд и Саруман Белый изгнали его из Дол-Гулдура, а крепость разрушили. Однако Траин погиб, это он давным давно передал мне ключ от тайной двери Эребора и после известия о его смерти, я стал искать Торина. Враг слаб. После потери Единого кольца, он видимо не может вновь обрести тело и былую силу. Саруман говорит, что он почти мертв и не представляет угрозы, но... если он найдет Единое, он может вернуться. — Что за кольца Гендальф? — Бильбо спросил мага, засунув руку в карман пиджачка. Неужто уже сам догодался о подозрительной природе своей находки и признается в этом магу? В качестве ответа, Митрандир рассказал стишок, который сам Гортхаур открыл мне когда-то:
