И тебе тоже доброго утра, пробормотала я, закрыв дверь и положив свёрток на стол. Я оглядела комнату, залитую дневным светом, и решила, что нужно умыться и одеться; похоже, я поздно проснулась. Но сначала я разверну свёрток и… и наконец я отразила, что в моей комнате был дневной свет.
Я подняла голову и посмотрела на прозрачный потолок, подбежала к двери и распахнула её, вышла и осмотрела сводчатый купол пещеры. Там, высоко в деревьях, висела лёгкая дымка; всю пещеру пронизывал мягкий свет. Несколько светильников освещали затенённые места. Здесь было светло, как в пасмурный день. Как такое возможно? Наверно, надо дождаться Линдира, чтобы выяснить это.
Я вернулась к себе и быстро вымылась. Кто-то заботливо оставил полотенца и туалетные принадлежности в дымчатых тонированных ёмкостях, но я не нашла ничего, напоминающего ванну. Переодевшись в чистое, я обнаружила в занавешенном гардеробе большое зеркало. Глядя в него, я определила, что выгляжу относительно прилично. Затем я разобрала свои вещи и подошла к свёртку, который мне принесли.
Внутри оказалась прекрасная материя серо-голубых и зелёных оттенков, похожая на камуфляж. На ней были пятна грязи.
Что за наглость! Если бы это было от Джейсона, я бы рассмеялась, но сейчас я не знала, что означал этот маленький подарок, кроме того, что я предложила Владыке постирать его одежду, и он ожидал, что я выполню своё обещание. Интересно, способ доставки – тонкое чувство юмора или извращённое самолюбие? Я должна выяснить – этот эльф заинтриговал меня.
В ту же кучу я добавила свои грязные вещи. Мне нужно найти не только ванну, но и место, где можно постирать.
Меня спасла Аллиндэ, которая показала небольшую заводь в скалах, заполненную речной водой. Она была защищена от посторонних взглядов высокой живой изгородью и подвесным матерчатым потолком. Аллиндэ сказала, что эта заводь была одной из многих среди жилищ и предназначена только для женщин. Вода была приятно тёплой. Мне стало любопытно, как оно устроено, но в данный момент больше всего мне хотелось вымыться и пообщаться со своей компаньонкой.
Сначала мне было очень неудобно: я не знала, как она ко мне относится, принимая во внимание болезнь Калло. Я бы назвала случайностью то, что её попросили сопровождать меня, но здесь, под руководством Владыки Халдира, случайности исключены. Спросив о Калло, я выяснила, что он был связан с её кузиной, которая отплыла в Валинор давным-давно.
Когда я спросила, что означает быть связанным с кем-то, она объяснила, что это духовная связь, им суждено найти друг друга и быть вместе на века. Каждый эльф надеялся найти такого.
Я заметила, что тоже была связана – то есть замужем – за Кевином, пока он не погиб. Что будет делать её родственница, если Калло умрёт, спросила я. Она узнает об этом, ответила Аллиндэ, даже через огромные морские просторы, разделявшие их, - она почувствует и будет скорбеть. Аллиндэ надеялась, что скорбь не станет причиной её смерти, потому что эльф может умереть от горя из-за потери своего супруга. Но скоро она будет рядом, чтобы утешить её.
Пока мы говорили, я пришла к выводу, что она не винит меня лично за состояние Калло. Более того, она считает это несчастьем, возникшим из-за их решения остаться в Арде так надолго. Хотя она любит Калло, и ей будет его не хватать, когда-нибудь они снова встретятся в Валиноре. Её смирение и вера глубоко тронули меня.
Я спросила, была ли она связана с кем-то. Нет, ещё нет, был ответ, а Линдир – да. Потом она проницательно посмотрела на меня и сказала, что Линдир тоже не винит меня. Калло был их близким другом, и Линдира прошлым вечером шокировало его болезненное состояние. Я должна простить его вспышку гнева; в душе он поэт, и очень раним.
Вспомнив прошлый вечер в Большой Зале, я вслух восхитилась тем, что Линдир был пограничником, историком, писал музыку и играл на арфе и лютне – мне ещё не доводилось слышать столь прекрасную игру – было ли что-нибудь, чего Линдир не умел делать?
Аллиндэ улыбнулась и объяснила, что сейчас их осталось очень мало – несколько сотен в Метентауронде и единицы среди Людей. Поэтому каждый вынужден выполнять несколько обязанностей. Бессмертие также давало бесчисленные возможности открывать и развивать скрытые таланты.
- Взгляни на Владыку Халдира, - предложила она с почтением и гордостью. – Он великий и мудрый вождь, воин, чьё боевое искусство вошло в легенды; он прекрасно владел луком и мечом.
- Да, - сказала я, - у меня была возможность оценить его владение луком.
Она рассмеялась:
- Все в Метентауронде жаждут услышать эту историю целиком.
Потом она продолжила:
- Он также занимался резьбой по дереву, был скульптором и прекрасным садовником. Он даже играл на арфе. Но тебе не следует показывать, что знаешь об этом, - заговорщически подмигнула она. – Он играет не так хорошо, как некоторые, и делает это, когда думает, что никто не слышит.
Мысль о том, что очень серьёзный, очень устрашающий, очень совершенный Владыка Халдир может чего-то стыдиться, вызвало приятное покалывание в моей груди. Я постаралась не обращать на это внимания.
Нельзя же делать всё одинаково хорошо.
О нет, сказала Аллиндэ. Мы должны раскрыть свои природные способности. Она бы никогда не попросила Линдира нарисовать яблоко на куске пергамента вместо того, чтобы изобразить одну из его историй на стенах пещеры.
- Линдир! – сказала она, помогая мне выбраться из воды. Он и Гладрель ожидают меня, чтобы показать, где стирают. Она была уверена, что мне это доставит удовольствие.
Пока мы одевались, я поинтересовалась, что такого интересного можно найти в стирке, особенно если стирать придётся не в машинке. Здесь не было электричества, но его отсутствие едва замечалось, настолько хорошо тут всё было продумано. Я не увидела ни компьютеров, ни телефонов, ни холодильников и ни одной лампочки. Я давно уже не была в интернете. Продолжая размышлять об этом, мне захотелось коктейль со льдом. Но – никакого льда, его здесь нет.
А чем занималась она, спросила я, пока мы спускались по мягкой тропе вниз по течению реки.
Она работала со стеклом. Ёмкости, которые я нашла в своей комнате, сделаны её руками; когда я сказала, как они прекрасны, она покраснела. Но больше всего ей нравилось заниматься языками. На многих она говорила без труда: древний эльфийский, несколько германских, сейчас она изучала арабский. Если я захочу, она научит меня говорить по-эльфийски.
Я предупредила, что с языками у меня плохо, я знаю только свой родной. Она ответила, что справится со столь трудной задачей. Да, и я должна непременно посетить с ней библиотеку. Она уже перевела на английский несколько книг в ожидании моего прибытия. Я спросила, как ей удалось выучить так много языков. Она кратко объяснила, что некоторым из них, в том числе и ей, иногда приходится бывать в мире Людей, чтобы узнать новости и научить их тому, что знали сами. Успехом эти попытки так и не увенчались, грустно добавила она.
Тогда как мы не узнали об их существовании, смущённо спросила я. Аллиндэ таинственно произнесла, что люди видят только то, что хотят показать эльфы. Я вернулась на несколько дней назад, к тому моменту, когда впервые встретила Линдира, Ородрена и Гладрель. Поначалу я действительно не заметила их истинную сущность.
Мы миновали последние жилища и подошли к огромному пантеону древесных колонн, внутри которого пещерный потолок превращался в высокий свод, не поддерживаемый ничем. Под сводом было широкое ровное пространство с небольшим озером в центре. Я оглянулась туда, откуда мы пришли, и попыталась найти балкон и парадный вход. Должно быть, это то огромное пространство, в котором я оказалась прошлой ночью. Теперь я видела, что оно было обставлено множеством больших, аккуратных стеклянных сооружений, начинавшихся у основания колонн и мерцающих мягким светом. Чем ближе мы подходили к этим неземным сооружениям, тем яснее было видно, что к каждому из них из озера бежал ручеёк, и возле каждого росли растения.
