- Сажают в тюрьму только тех, кто обнаглел уже до безумия, да при этом еще умудрился стать неугодным... А что с обнищанием народа?.. Депутаты, члены правительства и сам Президент говорят: мы стараемся, чтобы страна была процветающей, чтобы люди жили в комфорте. Это - слова, а на деле?.. В комфорте живут единицы! И не самые лучшие и полезные для государства! Хапуги!.. А большинство - прозябают!.. Недавно министерство труда сообщило, что число находящихся в бедности увеличилось... Не уменьшилось, а увеличилось!..
Редактор опять занялся очками, он понимает, что слова возбужденного автора отражают реальность, но он понимает и то, что согласиться с ним и принять его материал он не может: опасно, тоже легко оказаться в числе неугодных. И он угрюмо молчит.
А Перепелкин, задавшись целью добиться выхода в свет плода своего вдохновения, продолжает ораторствовать с большей энергией:
- Вот и надо нам тормошить тех, кто у власти!.. Раз они взялись управлять - пусть управляют по справедливости... И сами подают пусть пример безупречности, и очищают страну от пороков... Замалчивать плохое, это - поведение страуса. Замалчивать - это сор оставлять в избе. Зачем же нам жить в сорной избе?..
- Не так-то все просто, - говорит редактор со вздохом. - На эти вопросы еще нужно правильно посмотреть.
Он оставил свой снисходительный тон и теперь рассуждает на равных:
- Вы считаете, что критикуете с целью искоренить недостатки, считаете, что этим приносите пользу... Но на критику вашу можно смотреть не только с этих позиций. А, например, вот с таких - вы помогаете нашим врагам. Врагов у нас много, и им очень хочется демонстрацией недостатков и временных трудностей опорочить нашу систему. Обнаружат небольшой недостаток, с муху, и раздувают ее до слона! Поднимают эту паршивую муху, как флаг, и горланят: смотрите, как они плохо живут! У них и медицина хромает, и взятки все поголовно берут. Ну, словом, все то, о чем вы говорите, то же блюдо, но под другим соусом. Подадут это не как сор, который можно и нужно вымести, а как органический компонент всей нашей системы. Компонент, без которого она не может существовать. У простого народа создается предвзятое мнение... И получается, что воду вы льете на враждебную мельницу. Практически, вы вооружаете наших врагов. Получается именно так.
Перепелкин настолько часто думал, говорил и писал об изжитии пороков и недостатков, что готов был к любой форме дискуссии на эту тему.
- Я не нахожу в моих словах помощи вражеским группировкам, - четко произнес он. - И цели такой никогда не имел... А если кто-то еще критикует на тех же основаниях, то они не враги, они нашей мельнице помогают вращать жернова и перемалывать те вредоносные палки, которые насовали псевдодрузья в колеса нашей телеги... Говоря, что у нас процветает коррупция, что у нас - беднота, что у нас плохо лечат, что у нас старики живут, как изгои, они же не врут... Есть правда и в том, что система, на которую повернули страну Горбачев вместе с Ельциным, порочна. Там, где целью жизни становится личная выгода, личное обогащение, там и есть постоянное место коррупции и обману!.. Это научно доказано!.. Указывая на пороки, враги, как вы их называете, вынуждают шевелиться наших правителей в нужном нашему большинству направлении.
Редактор уже сожалел, что позволил втянуть себя в эту дискуссию. "Отказать можно было и без особого объяснения, - думал он. - Не наш формат, - и все, понимай это, как способен понять". Он вытер платком потеющий лоб, хмуро посмотрел на разгоряченного автора и попытался возобновить свой менторский тон:
- Другие авторы тоже пишут о недостатках, но подают их как-то иначе. Как исключение из правил, как случайность, как частности. Например, о бедности: берут конкретного человека, скажем, Иванова Ивана Ивановича, и изучают, почему этот Иван Иванович превратился в бомжа.
Говорил Поспелов снова напыщенно, с превосходством учителя над непонятливым учеником.
- В каждом отдельном случае можно найти объяснение. Почему, например, Рабинович богат, построил великолепный коттедж, учит детей за границей, а Иванов этот - беден, концы с концами не сводит, детям его не в чем в школу ходить. Почему так?.. И выясняется часто, что Иванов наш, Иван Иванович, пропивает зарплату, или свою невысокую пенсию. Или, что этот гипотетический Иван Иванович - лодырь... В каждом конкретном случае, - продолжал он все тем же наставительно-пренебрежительным тоном, - есть своя, сугубо конкретная причина. Вот и надо ее обнаружить. На причину и надо направить острие своей критики. Еще классик сказал, что по капле воды можно судить о состоянии целого океана... Если вас интересует природа бедности, займитесь отдельным таким персонажем...
Редактор покачал укоризненно головой и продолжил свои поучения, не замечая в них разительного противоречия:
- А вы стремитесь подать подмеченные вами издержки как систему: бедность, нищета, безработица, повсюду коррупция, самолеты падают, будто подбитые галки!.. Жуть, да и только!
Выражение этого чувства редактор усилил содроганием плеч, почти как цыганка во время исполнения своего национального танца.
- Абсолютно с вами согласен, - сказал Перепелкин, - причины надо непременно вскрывать! И в первую очередь надо вскрыть причину расслоения общества на архибогатых и нищих! На миллиардеров, скупивших и продолжающих скупать себе заграничные дворцы и угодья, и на наших горемычных бездомных!.. Слово-то какое у нас появилось - бомжи!.. Вот вы назовете причину того, что одни, те, кто был ближе к правительству, в одночасье баснословно разбогатели, а другие, и их большинство, оказались нищими и бездомными?.. Назовете причину, почему в стране развились воровство, грабежи, проституция как средство существования?..
Перепелкин перечислил еще ряд позорных явлений, которые раньше не наблюдались, и от которых нельзя отмахнуться, назвав их отдельными недостатками. Они были не отдельными, а массовыми.
- А ведь причина одна: в стране процветает дикая социальная несправедливость!
Эмоционально и красочно обрисовал он жизнь стариков. Он сам был в двух шагах от двери к их жизни, и полемика об урезании индексации пенсий, об изменении срока пенсионного возраста, об отмене льгот, возникшая в кулуарах правительства, его особенно волновала.
- Пенсии, о размере которых можно говорить лишь с насмешкой, уходят на оплату постоянно растущих коммунальных услуг и дорогих баснословно лекарств, - сказал он и тут же, что-то вспомнив, воскликнул: - Кстати, вот пример для сравнения. У нас соседка на днях приехала из Америки, ее туда дочь заманила, а здесь у этой соседки осталась больная сестра. Она и мечется между двумя континентами, но дело не в этом. Я - о пенсионерах вообще. Каково им здесь - вам известно. А там, по словам, конечно, этой соседки, там, в Америке, для стариков - все бесплатно: общественный транспорт, лечение, лекарства....
- Вранье!.. - сказал Поспелов.
Сказал вроде бы убежденно, однако в его голосе прозвучало нечто такое, что вызывало сомнение в искренности его убеждения. Что-то вроде скрываемой зависти. Поспелов сам часто думал о неумолимо наступающей старости, о том времени, когда и ему придется жить на нищенской пенсии. И ему не хотелось жить так, как живут старики сейчас. Хотелось жить лучше. Не хуже, чем в какой-то Америке.
- Вранье, - повторил он. - Враждебная пропаганда!
- Ну, какой она вражеский пропагандист?!.. - сказал Перепелкин с легкой усмешкой. - Пожилая женщина, бывшая медсестра в поликлинике. Какой смысл ей так врать?.. Она и придумать-то ничего не способна. Просто она передает то, что увидела там.
- А как она оказалась в Америке?
- Случайно. Дочь ее за врача вышла замуж. Его родственники перебрались туда из Израиля, расписали, что в Америке хорошо, и эта пара туда подалась... Там у них родилась двойня. Они посчитали, что выгоднее вызвать мать на воспитание, она и уехала...
Поспелов долго молчит и сожалеет, что у него нет дочери, которая подцепила бы в мужья такого израильтянина.
