* * *

После встречи со Стацки я, не откладывая в долгий ящик, отправился в приемную и по дальнозвуку созвонился с информационным бюро Агентства, имеющим достаточно полную базу по самым разным вопросам. Мне выдали не менее двух десятков фамилий и адресов лиц, занимающихся торговлей старинным холодным оружием. Я и не предполагал, что их так много. Записав данные на листе бумаги, я вернулся в кабинет и принялся внимательно изучать их.

Барышня из информбюро любезно сообщила мне не только адреса лавок и магазинов, но и примерный ассортимент. Оказалось, что часть заведений занимается главным образом ножами и кинжалами, и можно поставить их во вторую очередь. Например, лавку старины Поля. Соблазн пойти в первую очередь к нему, поговорить и полюбоваться своим серебряным любимцем я подавил волевым усилием – уж что-что, а коллекцию Поля я знаю досконально.

Отбрасывать эти заведения совсем тоже не стоило, помимо ножей там могло оказаться что-то интересное, но существовали и специализированные магазины, в которых продавали почти исключительно длинные клинки. Я выписал их в отдельную группу, составил маршрут и направился к директору утвердить план действий. После всего произошедшего я меньше всего опасался взысканий или выговора, но кровь невинных жертв в кафе и на Арене стучала в моем сердце, преследовала меня и побуждала к действию.

Посещение директорского кабинета оказалось недолгим, но плодотворным. Мы согласовали план действий и договорились о казенной карете, которую я получал в свое распоряжение с сегодняшнего дня. Также директор выдал некую сумму денег на представительские расходы. При необходимости я мог совершить не очень дорогую покупку в интересах дела. И я отправился наносить визиты.

Потянулась длинная череда одинаковых встреч и бесед. Карету с зорким глазом на дверце я предусмотрительно оставлял в некотором отдалении. Афишировать расследование не в моих интересах – маньяк может двигаться по пятам. В магазинах я представлялся коллекционером, благо необходимые знания в данной области у меня имелись. Потом следовало долгое изучение ассортимента, разговоры о клинках, обсуждение и вопросы. Всё это отнимало достаточно много времени и забирало не меньше сил, к вечеру я обошел едва ли полдюжины заведений, торгующих антикварным оружием. Но делать нечего, с утра предстояло заняться всем этим сызнова.

На следующий день я не смог отказать себе в удовольствии и всё-таки посетил лавочку Поля, поиграл с кинжалами, полюбовался на своего фаворита и поторговался со стариком для порядка. Мне было интересно узнать его мнение, и, не открывая всех обстоятельств дела, я спросил, где и как лучше искать прославленные мечи. И не получил в ответ ни грана полезной информации. Старый хитрец с ходу начал сватать мне свой эсток, но потом заинтересовался, зачем мне нужны клинки.

– Я слыхал, Мартин, – шептал он мне заговорщицки, – на старой Арене случилась недавно жуткая трагедия. Погибла куча людей. Не связывайтесь вы с этими мечами, всё равно все сообщества скоро запретят. И в дальнейшем, я слышал от знающих людей, меры будут только ужесточаться!

Знал бы ты, старина Поль, что говоришь с непосредственным участником, а может быть, и виновником этих страшных событий...

Я покинул гостеприимную лавочку и ее радушного хозяина и пустился в дальнейший обход магазинов по списку. Визит следовал за визитом, дело пошло веселее, видно, сказывался вчерашний опыт, но ничего интересного я так и не обнаружил. К тому же чем ближе большая стрелка на часах приближалась к шести, тем большее я испытывал нетерпение. Что же такое архиважное собирался сообщить мне Стефан?

Мсье Ришак стоял в списке предпоследним. Он владел магазином подарков и сувениров для мужчин под названием «Для него», и оружие здесь продавалось больше в подарочном варианте. Но поскольку в ассортименте фигурировали мечи и шпаги, я решил не пренебрегать и этой возможностью.

Сам мсье Ришак, пухленький коротышка с розовой лысиной и с пышными бакенбардами на щекастой румяной физиономии, в пиджачке с коротковатыми рукавами, перекатывался по залу собственного магазинчика наподобие мячика – из угла в угол, от стойки к стойке.

Зал был поделен пополам: слева высились витрины с сияющими кубками, серебряными флягами, подарочными портсигарами, трубками, пепельницами и прочей тому подобной мужской мишурой. Справа – ножи для резки бумаги и колки льда, подарочные тупые кинжалы, декоративные шпаги и мечи. Я уже было подумал, что зря пришел и надо, коротко поговорив и вежливо попрощавшись, уходить. Но мсье Ришак не дал мне такой возможности.

Едва услышав, по поводу чего я посетил его торговое заведение, он деликатно, но плотно прихватил меня под локоток и препроводил на второй этаж, в личный кабинет. Тут же служанка принесла крошечные чашечки кофе, меня попотчевали сигарой, и потекла беседа двух любителей и знатоков холодного оружия. Вернее будет сказать, беседовал в основном мсье Ришак, на мою долю оставалось слушать. Но торговец оказался действительно знатоком, даром что продавал сувениры, и я услышал много любопытного.

– Вы видите, господин Мартин, – говорил мсье Ришак, прихлебывая кофе, – я торгую блестящими игрушками. Ничего серьезного, боже упаси! В городе творятся страшные вещи, слухи ползут один ужаснее другого. Но это не значит, что я не понимаю в клинках. Было время, когда у меня в кладовочке стояли настоящие пары. Вы знаете, что такое пара?

Я удивленно воззрился на мсье, и он довольно хохотнул:

– Я так и думал. Это редкий вид вооружения, не получивший широкого распространения. Дело в том, что мастер берется изготовить сразу две единицы оружия. Например, шпагу и дагу к ней или меч и кинжал «милосердия», коим добивали поверженного противника сквозь щели в латах. Милосердие по-рыцарски, ха-ха! Или палаш и «засапожник», короткий широкий нож, который боец в самый неожиданный момент вытаскивает из-за голенища и наносит им неуловимый для глаза завершающий удар.

Щеки мсье Ришака разрумянились еще больше, глаза блестели, видно было, что беседа приносит ему истинное наслаждение.

– Обычные наемники, которые ватагами бродили по проезжим трактам Республики каких-нибудь двести лет назад, подбирали себе оружие по руке, не заботясь о его происхождении. Другое дело – мастера фехтования, настоящие искусники боя на мечах, шпагах, саблях. Таковые были всегда: и во времена рыцарства, и позднее, – и вот они-то относились к оружию по-другому и заказывали именно пары. Настоящий мастер вкладывает в творение не только свое умение. Баланс клинка, выделка металла, специальные виды стали – булаты и дамаски – всё это тоже важно, но не только.

Я с возрастающим интересом слушал Ришака. Сейчас он озвучивал мои недавние выводы, сделанные после прочтения толстой стопки исторических документов в архиве, и мне было крайне интересно, что он скажет дальше. К счастью, понукать мсье не требовалось, сев на любимого конька, он с упоением говорил без остановки.

– Специальное оружие мастера древних и не очень древних времен не изготавливали, а творили. Первоочередным для них было предназначение клинка. Сам воин тоже должен был знать и понимать предначертанный путь. Только гармония взаимопонимания и полное слияние воина с оружием могли дать тот уникальный результат, на который и ориентировались истинные герои. Во всяком случае, так должно быть. Но в поединке двух героев, силы и оружие которых равноценны, цели равно благородны и устремления одинаково высоки, кто победит? Для нас это вопрос праздный, а для них он был очень актуальным. Они рассчитывали на встречу с равным противником и не хотели проигрывать.

Мсье Ришак раскурил погасшую сигару и увлеченно продолжил:

– А теперь представьте себе, что оружейная пара делает бойца сильнее даже не вдвое. Подсчитать точно тут не удастся, но силы его увеличиваются многократно. Взяв в каждую руку по клинку, – тут торговец изобразил, как это нужно делать, – боец оказывается в центре коловращения. Он становится осью, вокруг которой вертится смертоносная сталь. На востоке это называли мандалой, священным кругом, символом вечного движения. Остается только слегка направлять это движение, обрушивать рубящее колесо на выбранный объект. С таким противником сражаться крайне трудно.