– Пойдем, пойдем, моя милая, – сказала соседка, спеша выполнить просьбу миссис Хиггинс. – Не нужно этого пугаться, тебе ведь и самой придется когда-нибудь рожать.

При этих словах бледное от природы лицо девушки стало пепельно-серым, и Сара даже на секунду испугалась, что она сейчас упадет в обморок. Но соседка уже выводила девицу из комнаты. Так что если бедняжка потеряет сознание в коридоре, эта проблема Сары не касается. Отбросив мысли о девушке, акушерка повернулась к роженице.

– Ну а теперь посмотрим, что тут у нас происходит, – сказала она, расстегивая пуговицы на манжетах и закатывая рукава, собираясь начать осмотр.

Сара не вспоминала эту девушку весь следующий день и еще полдня, до того момента, пока не явилась к миссис Хиггинс и ее новорожденному сыну с первым после родов визитом. Обычно она приходила к новоявленной мамочке уже на следующий день, но поскольку на сей раз ребенок появился на свет практически на рассвете, Сара подождала еще одну ночь, прежде чем нанести роженице очередной визит.

В это утро город выглядел совсем иначе, нежели вчера ночью. Остатки снега были собраны в тачки и сброшены в реку, а вместе с ними исчезла и тишина ночи. Грохот поездов надземки по мостам над Шестой авеню то и дело перекрывал обычный шум активной городской жизни. Колеса повозок и подковы лошадей стучали по дорогам, мощенным булыжником, возницы орали на лошадей и на других возниц, уличные торговцы громко расхваливали свои товары, женщины звали детишек или перекрикивались с соседками. Саре, конечно, нравились сны о мирных лужайках, но больше всего она любила именно эти картины, эту кипящую жизнь города с ее оглушительными звуками.

По дороге она вспоминала события прошедшей ночи; вспомнила и девушку, которую назвала Миной. Сара отлично знала, кого она имела в виду и о ком тогда думала. Мина ван Дамм была ее одноклассницей, они вместе учились в закрытой частной школе для девочек; кроме того, вращались в общих кругах. В свое время Сара почитала это очень важным обстоятельством, но теперь не ставила ни в грош. Мина ван Дамм в возрасте шестнадцати лет выглядела в точности как эта девушка, но теперь, несомненно, так уже не выглядит. Мина была ровесницей Сары; стало быть, ей уже за тридцать. Она наверняка растолстела, сделавшись полной матроной с кучей детей.

Такой станет и эта девица, и очень скоро. Сара уже поняла, что она собой представляет. Поняла о ней кое-что такое, что не осознавала вплоть до настоящего момента. Она все еще размышляла об этом своем озарении, когда завернула за угол и увидела толпу, собравшуюся перед пансионом миссис Хиггинс. Несколько женщин, все еще в домашней одежде, но завернутые в толстые шали, столпились на тротуаре. Это означало, что на улицу их вытащило некое чрезвычайное событие. В ином случае они успели бы переодеться в уличное платье.

Женщины тихонько переговаривались, а вокруг сновали дети. Они играли в свои игры, катали обручи, не обращая ни на что внимания, ни на какие неприятные события, заставившие их матерей собраться на улице. Сара тут же подумала о миссис Хиггинс и ее новорожденном. Если с ними что-то случилось, то почему не послали за ней?

Акушерка поспешно подошла к ближайшей женщине. Это была Берта Пибоди. Сара когда-то принимала у нее роды, помогая появиться на свет жирному толстощекому младенцу, который сейчас восседал у Берты на бедре и сосредоточенно сосал ладошку.

– Что случилось? – спросила Сара.

– Убийство, – ответила Берта, явно пребывая в шоке.

– Миссис Хиггинс убили? – ужаснулась Сара.

– О нет! – поспешно уверила ее Берта. – Одну из ее постоялиц. Молодую девушку. Она тут недавно поселилась, всего пару недель назад, а нынче утром ее обнаружили мертвой. Кто-то из детей ее нашел, когда она не спустилась к завтраку.

– Девушка со светлыми волосами? – Саре очень не хотелось в это верить.

– Ага, она самая.

– Кошмар, просто кошмар! – заявила другая женщина, и остальные забормотали то же самое.

Сара не могла с этим не согласиться. В городе каждый день умирают люди, нередко погибая от насилия, но в этом районе вряд ли хоть когда-то случалось подобное. Чтобы кто-то погиб от чужой руки, да еще столь юное и невинное создание… И если Сара жутко расстроилась, то нетрудно предположить, в каком состоянии сейчас пребывает миссис Хиггинс.

– Пойду-ка я лучше проверю, как там миссис Хиггинс. Такое несчастье может плохо сказаться и на ней, и на младенце.

– Они никого не пускают внутрь, – предупредила Берта, но Сара уже поднималась по ступенькам к парадной двери пансиона, где стоял полицейский мощного телосложения, загораживая вход в дом.

– Тело можно выносить? – осведомился сотрудник отдела судмедэксперта.

Детектив-сержант Фрэнк Мэллой бросил последний взгляд на лежащее на полу тело девушки и устало кивнул. Не так он планировал провести это утро, нет, не так. Ни нынче, ни в любой другой день. Поиск убийцы этой хрупкой девочки не грозит детективу ничем хорошим и, конечно же, никак не поможет продвинуться по карьерной лестнице.

Фрэнк Мэллой видал сотни таких девиц, недавно прибывших в город и тщетно пытающихся найти приличную работу, которая дала бы им возможность зарабатывать на жизнь. Но обычно деньги у них заканчивались раньше. Им приходилось идти на панель или, при более удачном раскладе, в какой-нибудь публичный дом. Этой девице вполне могло повезти. Достаточно красивая, чтобы попасть в одно из подобных заведений, даже получше тех, что располагаются на Пятой авеню. Она могла бы даже привлечь внимание какого-нибудь богатенького типчика, ищущего себе любовницу, и он бы устроил ее с шиком. Возможно, у девицы хватило бы ума копить денежки, чтобы в конечном итоге открыть свой собственный бордель. Это было знаком огромного успеха для женщины, пустившейся во все тяжкие, но редким шлюхам удавалось добиться подобного. По большей части их жизнь заканчивалась в сточной канаве, нередко они становились жертвами разных болезней или недовольных клиентов.

А вот эта кончила тем, что теперь лежит мертвая на полу пансиона. Причем вполне респектабельного пансиона, не из тех, что только именуются пансионами, а на самом деле функционируют как обычные бордели. И эта девушка никогда не стала бы успешной шлюхой, как представлял это себе Фрэнк. Ума бы у нее не хватило. Детектив точно это знал, потому что девица, по всей видимости, только начала торговать собственным телом – даже не успела толком начать, как выбрала не того клиента и была убита.

Можно было бы пожалеть эту несчастную и прелестную девицу, но Фрэнк не мог позволить себе такую роскошь, как жалость. Ему нужно выполнять свои обязанности. Со всей ответственностью. Ему нужно стать капитаном полиции, и Фрэнк аккуратно и последовательно копил деньги, чтобы взятками вымостить себе путь наверх к высокому положению. Это единственный способ продвижения по службе, возможный в городской полиции Нью-Йорка. По крайней мере, так было до недавнего времени. По городу прокатилась волна реформ, призванная изменить систему, которая существует уже столетия. Но Фрэнк был уверен, что волна эта скоро спадет. Поэтому он продолжит копить деньги, чтобы не попасть впросак, когда реформаторы сдадутся и разойдутся обратно по своим джентльменским клубам. Никто ведь не предложит ему ни гроша за раскрытие убийства девушки, а это расследование может занять кучу драгоценного времени, которое можно использовать гораздо правильнее, обслуживая людей, готовых выказать свою благодарность вполне практическим путем.

– Там какая-то дама на крыльце, хочет зайти внутрь. Говорит, что ей надо увидеться с миссис Хиггинс, – сообщил полицейский, Фрэнк оставил его у парадной двери, прежде чем спустился по лестнице в нижний холл. Что ж, ничего необычного. Всегда найдется хотя бы одна любопытная старуха, считающая своим долгом получить информацию о преступлении из первых рук.

– Кто она такая?

– Какая-то миссис Брандт.