Литовские земли кн. Федора перешли к его брату Семену, который в 1500 г. также переехал в Москву, но уже со своей «вотчиною».[648] Он был близок к Иосифо-Волоколамскому монастырю, куда делал щедрые вклады. После его смерти Белая была взята на великого князя.[649]
Князь Федор Иванович Бельский был отправлен в августе 1499 г. защищать Казань «от шибанских царевичев». Участвовал он в неудачном походе 1506 г. на Казань (его владения находились на «казанском рубеже»). В этом походе он был вторым воеводой большого полка в судовой рати кн. Дмитрия Ивановича Углицкого, чей удел также был расположен на Волге.[650]
У князя Федора было три сына — Дмитрий, Иван и Семен.[651] Князь Дмитрий был женат на дочери близкого к Василию III конюшего И. А. Челяднина.[652] Д. Ф. Бельский был, пожалуй, самым приближенным к великому князю лицом из служилых княжат. Еще весной 1519 г. он вместе с М. Ю. Захарьиным ездил «сажать» на царство в Казань Шигалея. Летом 1521 г., возглавляя во время набега Мухаммед-Гирея русскую оборону на реке Оке, он не пострадал (в отличие от других воевод) за то, что допустил вторжение крымских войск в глубину русских земель, — якобы по «молодости лет».[653]
Первым среди воевод назван Д. Ф. Бельский и во время похода русских войск к Коломне 1522 г. Не попав в опалу, Д. Ф. Бельский все же за «тихие успехи» на ратном поприще надолго отстраняется от участия в военных делах. 20 сентября 1524 г. он с братом Иваном даже вынужден принести присягу в верности Василию III в связи с каким-то проступком.[654] Но уже в январе 1526 г. он — «дружка» на свадьбе московского государя. В феврале 1527 г. он вместе с В. В. Шуйским, Б. И. Горбатым и И. Д. Пенковым принимает поруку группы представителей высшей знати по кн. М. Л. Глинском, сам, в свою очередь, отвечая перед Василием III в случае побега кн. Михаила.[655] В декабре 1528 г. вместе с великим князем и его окружением ездил на богомолье в Кириллов монастырь.[656] В записи об этой поездке Д. Ф. Бельский впервые, причем первым и единственным из «служилых князей» при Василии III, назван боярином. В августе 1530 г. Д. Ф. Бельский впервые после длительного перерыва появился в полках: он, будучи боярином, вместе с И. М. Воротынским возглавлял рать, стоявшую «против Осетра». 31 июля 1531 г. великий князь велел «быти ... и спати перемениваясь» у Д. Ф. Бельского четырем детям боярским. Очевидно, в это время князь был в опале. Летом 1532 г. Д. Ф. Бельский стоял с войсками «против Колычовскаго острова».[657]
Включение Д. Ф. Бельского в состав Думы, возможно, объясняется тем, что его удел находился не на рубежах, а в середине Русского государства.[658] Князь Дмитрий был близок к Василию III. Именно его вместе с М. Л. Глинским объявили в 1533 г. опекуном малолетнего наследника престола княжича Ивана.[659] В декабре 1533 г. он участвует в приеме литовских послов. Летом 1534 г. он с братом Иваном командует большим полком на Коломне, где в это время находилась сама правительница государства Елена Глинская. Там же он возглавлял русскую рать летом следующего года. В феврале 1536 г. Д. Ф. Бельский числился старшим из воевод, находившихся на Муроме. Летом 1537 г. он во Владимире, будучи наместником этого города. Наконец, осенью 1537 г. назначен командующим большим полком судовой рати, которая должна была идти в Казань. Умер Д. Ф. Бельский в январе 1551 г.[660]
Второй из сыновей Федора Бельского, Иван, в источниках появился позднее своего старшего брата. Он был, судя по всему, более крупной исторической фигурой. В 1522 г. вместе с младшим братом Семеном сопровождал среди других воевод Василия III на Коломну. Во время неудачного летнего похода 1524 г. Шигалея на Казань он уже первый воевода большого полка. Очевидно, в связи с этим поражением он вместе с братом Дмитрием дал запись о верности Василию III (20 сентября 1524 г.). Прошло около пяти лет, и весной — летом 1529 г. кн. Иван с братом Семеном нес службу на южных рубежах страны. Казань снова стала камнем преткновения для кн. Ивана в 1530 г., когда он, возглавляя судовую рать, рассорился с М. Л. Глинским и не смог взять город. Теперь служебная карьера кн. Ивана при дворе Василия III кончилась. Только в январе 1533 г. он появляется как тысяцкий на свадьбе кн. Андрея Старицкого. После смерти Василия III он снова (летом 1534 г.) назначается одним из главнокомандующих русских войск, причем уже с боярским титулом. В годы боярского правления он играл видную роль, возглавляя сторонников централизаторского курса правительственной деятельности. Убит по приказу Шуйских в мае 1542 г. Князь Иван, по словам А. М. Курбского, «не токмо быв мужествен, но и в разуме мног и в священных писаниих в некоторых искусен». Женат он был на дочери М. Д. Щенятева.[661]
Наконец, последний сын Федора Бельского, Семен, в декабре 1528 г. сопровождал Василия III в Кириллов монастырь, летом 1532 г. стоял с войсками «против устья Осетрьскаго», а в сентябре — на Коломне. Весной 1533 г. послан оттуда в Муром. Летом 1534 г., находясь на службе в Серпухове, бежал в Литву.[662]
Род Бельских извелся на сыне Дмитрия Иване.[663]
Весной 1500 г. в связи с началом новой войны России с Великим княжеством Литовским на сторону московского государя перешли князья Трубецкие.[664] Они происходили не от четвертого (как Бельские), а от второго (Дмитрия Трубецкого) сына Ольгерда. Трубчевск сохранялся за ними на протяжении всего XVI в.[665]
В конце XV в. существовали две ветви Трубецких, шедшие от Михаила Дмитриевича Трубецкого: одну представляли дети Ивана Семеновича (Андрей, Иван, Федор), другую — его двоюродный брат Иван Юрьевич с сыном Семеном Персидским. Обе ветви владели Трубчевском по половинам еще в 1499 г.[666]
По русско-литовскому договору 1503 г. Трубецкие признавались «слугами» московских государей. Андрей (сын Ивана Семеновича) и Семен Персидский Трубецкие еще в 1508 г. вместе с Василием Шемячичем встречали М. Л. Глинского. Затем они упоминаются в разрядах только в 1535 г.[667] У Андрея были дети Михаил, Василий и Никита.[668] Семен-Богдан Александрович (сын родного брата Ивана Юрьевича) впервые упоминается среди воевод лишь летом 1531 г.[669] Возвышение Трубецких началось только в годы опричнины, когда боярство получили Федор Михайлович и Никита Романович.[670]
Позднее других Гедиминовичей на московскую службу перешли Мстиславские. Они происходили от третьего сына Гедимина Евнутия (четвертым был Ольгерд). Еще в августе 1514 г., вскоре после взятия Смоленска, после того как под стенами Мстиславля появилась рать кн. М. Д. Щенятева и И. М. Воротынского, «бил челом» Василию III кн. Михаил Иванович Ижеславский. Однако, военное счастье переменчиво, и после разгрома русских войск под Оршей кн. Михаил изменил Василию III.[671] Только сын Михаила Федор Ижеславский в июле 1526 г. окончательно выехал на Русь, но без своей вотчины.[672] Так как его матерью была дочь И. Ю. Мстиславского (не имевшего сыновей), кн. Федор начал именоваться «Мстиславским».[673] Василий III пожаловал ему «в вотчину» злополучный Ярославец, который уже был дважды во владении княжат (Василия Шемячича и М. Л. Глинского). В «кормление» Мстиславский получил Каширу. И именно Кашира в течение ряда лет становится его местопребыванием (в 1527, 1528 и весной 1529 г.), причем сначала он называется в разрядах просто воеводой на Кашире, а в 1529 г. — «наместником».[674] Как мы видим, сделан еще один шаг к слиянию служилых князей с массой других княжат. Князь-кормленщик исполнял обязанности простого наместника, а не суверена.
