– Нет, конечно, – улыбнулась она в ответ. – Просто что-то устала сегодня. Такой сумасшедший день.

И ведь ни капельки не соврала, день был абсолютно безумным. Начиная с неприятного разговора с Галкой и кончая бесславным обмороком в душе.

– Ох, Леська – Олеська, кошка драная, – беззлобно проворчал Дмитрий. – Будь аккуратнее, я ведь не всегда смогу быть рядом.

– Сам ты, кошак помойный. Я самая аккуратная из вас всех, – фальшиво возмутилась Олеся.

– Угу, как же. Температуру воды сделай в следующий раз поменьше, аккуратная ты моя, а то, знаешь ли, жены в бульоне меня не устраивают. Да и голова кружиться меньше будет. Лады?

– Так уж и быть, попробую. А ты мне вот что поведай, дорогой, долго учился писать зеркальным способом?

– Пф, нашла вопрос! – фыркнул он. – Даже не собирался. Написал на листочке, поднес к зеркалу и перерисовал закорючки. Вот и все. Здорово получилось?

– Просто великолепно! – возмутилась Олеся. – Я, знаешь ли, чуть не поседела со страху.

– Ну, прости, – пошел на мировую супруг. – Я больше так не буду. Честно. Извинтиляешь?

– Ладно, уж живи.

Олеся подняла руку и привычным движением разгладила морщинку у него на лбу, потом мягко провела ладонью до самого подбородка, будто бы стирая с любимого лица напряжение и затаенный испуг. Дмитрий расслабился и совсем по-мальчишески открыто улыбнулся. Затем поймал ее пальцы и нежно поцеловал каждый.

– Ладно, пойду, приберу разгром в ванной, – выпустив конечность на волю, муж поднялся с кровати. – Там черт те что. А ты спи. Поняла?

Олеся кивнула и блаженно закрыла глаза. А потом и вовсе зарылась с головой в одеяло. Приятная тяжесть успокаивала, дарила спокойствие и уверенность. Она дома. А дома ей никто не страшен. Даже призрачный мучитель.

Утро среды началось с расспроса.

Олеся только-только соизволила поднять свое бренное тело с кровати и, смотря на мир одним глазом, доковылять до ванной. Взяться за зубную щетку, взглянуть на себя в зеркало, висящее над умывальником, как дремоту, словно рукой сняло. В отражении вызывающе белела вчерашняя блузка, рядом с ней эстетично ниспадала разорванная юбка, дальше топорщился чашечками предатель – бюстгальтер, прикрывая от нескромных взглядов лямочки трусиков.

Щетка выпала из ослабевших пальцев. Перед глазами пронеслись события вчерашнего дня. Олеся охнула и задрожала от вернувшегося чувства омерзения. Дальше она почти не соображала, что делала. Руки сами собой потянулись вверх и единым порывом сдернули тряпки, ноги понесли в другое место.

– И чем тебе не угодила одежда? – муж нарисовался в проеме туалета. – Я, понимаешь ли, весь вечер стирке отдал пока кое-кто дрых, а этот кое-кто решил спустить мои труды в мусорку.

Застигнутая врасплох Олеся замерла над ведром в крайне недвусмысленной позе. Нога нажимала на педаль, пальцы уже практически разжались, чтобы отправить в недолгий полет ненавистную одежку.

– Я понимаю, у тебя «вчера был сумасшедший день», – явно копируя ее интонации, забавлялся Дмитрий. – И ты попутала мусорное ведро со стиральной машиной, но сегодня-то что? ПМС? Так, вроде рановато. Магнитные бури? Дык, насколько помню, ты не страдала от этого раньше. Может, это намек, что пора на шопинг? Так бы сразу и сказала, когда я тебе отказывал. Или я что-то не знаю, родная? А?

– Они мне не нравятся, – проблеяла Олеся, совершенно точно понимая, что придуманное ей объяснение звучало нелепо. Вот только ничего путного больше в мысли не лезло.

Муж покачал головой и вытащил еще влажные вещи из ее рук, а затем самостоятельно сложил в мусорку.

– Если тебе так легче, то, конечно, пожалуйста. Но если вдруг надумаешь что-нибудь рассказать, обращайся.

Дмитрий чмокнул Олесю в щеку и вышел. А она еще немного постояла, медитируя над раскрытым ведром, потом резко опомнившись, убрала ногу с педали и тоже покинула туалет.

На работу Смирнова собиралась как на войну.

Предстояло выйти на улицу, и страхи тут же вернулись. Олеся с отчаянием думала, как же она будет вне квартирных стен? А если опять все повторится и Димки рядом не окажется? Может забить на работу? Притвориться больной. Посидеть с денек дома, а, может, и два или до конца недели, месяца? И тут же сама себя одергивала: «Не получится». Это не вариант. Не может же она постоянно брать больничный, никаких денег не хватит платить за липовый бюллетень, да и Дима начнет задавать вопросы. Пусть сегодня он не стал допытываться о странностях в ее поведении, но если они продолжатся, обязательно устроит допрос с пристрастием.

Значит, нужно действовать по-другому. Она подготовится и встретит свой страх во всеоружии. Ну, или хотя бы попытается.

Пока Дмитрий принимал душ, рабочая сумочка была перелопачена. Все лишнее, дабы не мешалось, покинуло прежнее место и оказалось свалено вначале на прикроватной тумбочке, а потом и вовсе упокоилось в ее недрах. На полках с туристическим снаряжением найден перочинный нож и со всем почтением положен во внутренний карман. Олеся вспомнила и о перцовых баллончиках, когда-то давным-давно подаренных мужьями им с Галиной на всякий случай. Разыскала свой и тоже припрятала в сумку. На кнопки моментального вызова помимо номера супруга установила экстренные службы. На собственный мысленный вопрос: «Зачем?» Ответила: «Чтобы было. Даже для того, чтобы позвонить в скорую, которая увезет ее психиатрическую клинику».

Помимо этого, была проведена ревизия одежды. Глядя на полки, Олеся немного приуныла, но решительно отодвинула то, что по ее мнению, не подходило. Вместо стрингов и тонкого бюстгальтера она надела практичное закрытое белье. Взамен легкомысленных кофточек – юбочек из глубины шкафа была вынута старая толстая водолазка, закрывающая шею. Ягодицы прикрыли брюки из плотной ткани.

И пусть ей будет жарко, но невидимый засранец тоже пообломает свои призрачные ногти, пытаясь добраться до ее тела. Ибо нефиг!

Олеся даже злобно и чуток нервно хохотнула, представив сие действие.

Дмитрий вошел в спальню, когда она уже заканчивала доплетать косу. Окинул ее недоуменным взглядом, он вслух ничего не сказал. Однако, Олеся ясно видела, что вопрос так и хотел сорваться с его губ. Впрочем, это и понятно. В последний раз муж видел ее в подобном образе лет пятнадцать назад, а то и больше. Но ничего страшного, она как-нибудь все раскрутит, и жизнь вернется на круги своя.

– Родная, ты помнишь, я сегодня до утра на дежурстве, – сказал муж. – Не броди по темноте одна. Лады?

Олеся в это время завязывала шнурки и от неожиданности дернула сильнее, чем было необходимо, бантик не получился.

Как же она могла забыть? Вынужденный отпуск супруга закончился, и он вновь приступил к своим обязанностям, а значит, ночь через три она будет спать дома одна. Чуть улучшившееся настроение моментально испортилось, будущее казалось уже не таким светлым.

– Точно сегодня? Может, отпросишься? – поднявшись, уныло спросила она и тут же пожалела, что открыла рот.

Дмитрий, будто охотничья собака, встал в стойку. И, прожигая ее острым взглядом, поинтересовался:

– Родная, во второй раз спрашиваю, ты ничего не хочешь мне рассказать?

Олеся мысленно заметалась. Идеи появлялись, но казались ей неправдоподобными, глупыми, не стоящими внимания. Наконец, решившись, брякнула то, что самым первым пришло на ум:

– Мы с Галкой поссорились вчера, кричали друг на друга, вот. И я немного переживаю.

Муж пожевал нижнюю губу, словно прикидывая, насколько можно поверить этой версии. Видимо, не найдя доказательства обратному, кивнул.

– Ладно, любимый, мне пора, – поспешила удалиться Олеся.

И, клюнув его в рот, скрылась за дверью.

В офисе с прошлого вечера ничего не изменилось. Коллеги, с утра пораньше успевшие навести марафет, поджидали нового директора, иногда бросая ревностные взгляды на более привлекательных, по их мнению, конкуренток. Компьютерные столы за ночь не переместились, продолжая изображать в кабинете Стоунхендж. Олесин персональный тоже не сдвинулся ни на метр, поглядывая передней перегородкой на закрытую пока дверь начальства.