[122]

участников культа в экстаз, транс, упоение силой, но и очаровывать самих богов.

Я говорил, что эстетическая деятельность непосред­ственно происходит из скуки как мета-физической потреб­ности человека, чтобы разворачиваться за пределами фи­зических потребностей лишь ради времяпрепровожде­ния, экстаза, развлечения действующего, ради психи­ческого возбуждения. Я говорил о целеориентированной или целерациональной, или стратегической деятельности, благодаря которой действующий стре­мится вызвать некое изменение в мире. Об этической деятельности я говорил как о такой, которая не являет­ся ни эстетически бесцельной⁹,ни ориентированной на цель в мире, но совершается ради ДРУГОГО. При этом индивиду не отдается на откуп успех, результат его дея­тельности, а некое определенное действие ради опреде­ленного результата он совершает не по своему усмотре­нию и прихоти, поскольку сам индивид находится в рас­поряжении ДРУГОГО, чью волю ему приходится ис­полнять. Тогда это и есть основанная на мета-физичес­кой потребности идентификация Я с ДРУГИМ, например с Богом, высшим могущественным существом, или каким-либо иным ДРУГИМ, например кланом, об­ществом, заботящимся о том, чтобы Я действовало ради ДРУГОГО. При этом деятельность-ради-ДРУГОГО по­нимается в широком смысле, а именно, она направлена на ДРУГОГО (Бога, нацию, общность) не специфичес­ки-содержательно в форме, например, молитвы, бого­служения, общественной службы, но вбирает в себя вся­кое человеческое действие, даже биологические процес­сы и отправления, если они осуществляются намеренно, происходят ради-ДРУГОГО. Ведь это не одно и то же, как я показал на примере бывшего секретаря IBM, печа­тать ли всю жизнь на пишущей машине IBM письма для IBM или для БХАГАВАН, индийского полубога¹⁰. Стро-

[123]

го говоря, здесь уже речь идет не столько о деятельности-ради-ДРУТОГО, сколько о бытии-ради-ДРУГОГО. Вопрос, о котором здесь постоянно заходит речь и к ко­торому после многообразных попыток, в виде как бы сужающихся кругов, я вновь приступаю, чтобы ответить на него в какой-то мере систематически, звучит в изме­ненной форме следующим образом: как возможно то, что человек, живя ради своего Я, т. е. ради эстетическо­го, может одновременно существовать и действовать ради ДРУГОГО; или: как получается, что желаемое кон­вертируется в долженствование. Чтобы ответить на этот вопрос, мне нужно, прежде всего, тщательнее рассмот­реть мотивации и цели деятельности, а также их осно­вания. Нужно показать, что вовлеченность, которая была terminus для того, чтобы эстетическую, мета-физичес­кую прибавочную деятельность конкретизировать в оп­ределенную, ориентированную на успех, прибавочную деятельность, становится самостоятельной длительной вовлеченностью, долговременным аффицированием и в этом статусе определяет человека в его деятельности. Деятельность предполагает основание, потребность действовать, а цель состоит в удовлетворении этой потреб­ности. Поэтому только от рода потребности зависит, нуж­дается ли деятельность, удовлетворяющая потребность, в обращении к миру и в какой мере, каким образом, т. е. нуж­но ли что-то изменять в мире. То, чем потребность удов­летворяется, представляет для действующего ценность, а определенные вещи в мире со стороны таких физичес­ких потребностей, как секс, голод, жажда, имеют цен­ность в функции их способности удовлетворять эти по­требности: женщина, кусок хлеба, глоток воды. Они об­ладают инструментальной ценностью в аспекте удовлет­ворения этих потребностей, и как только произойдет копуляция, утолятся голод и жажда, они потеряют свою инструментальную потребительную ценность. Как по-

[124]

требительные ценности они будут безразличными че­ловеку до тех пор, пока потребности не возобновятся.

Но деятельность человека определяется не только фи­зическими потребностями воспроизводства, самосо­хранения, защиты от непосредственной внешней угро­зы. Как существо, которое может скучать, человек име­ет мета-физическую потребность, превосходящую си­юминутные физические потребности и побуждающую его к чему-то большему, чем их удовлетворение. Эту потребность мы определяли как предпосылку, a priori всякой прибавочной деятельности: от игры и целеориентированных действий до этических поступков. Ску­ка означает способность людей опережать себя во вре­мени и желание избавляться от времени, которое пред­видится слишком затянутым. Я способно духовно опе­режать как самого себя, так и мир в его бытии и станов­лении. Поскольку человек не только чувственно воспринимает мир в его сиюминутной данности и пси­хически аффицируется этим восприятием, что вызы­вало бы очень примитивные реакции (например, упо­мянутое бегство от демонов), но способен также духов­ным видением представлять мир в его будущем, в его возможностях" и еще быть аффицированным этими представлениями, постольку его задевает расхождение между действительно воспринимаемым миром и воз­можным, представляемым. Это расхождение, противо­речие придает конкретность мета-физической приба­вочной деятельности. Вследствие представления о луч­шей действительности может провоцироваться негатив­ное восприятие существующего мира и недовольство им, так что одно лишь представление о дворце вызывает у человека недовольство хижиной, в которой он счастли­во жил до сих пор.

Озадаченный миром человек действует не ради удов­летворения возникающих физических потребностей,

[125]

однако и не только из-за скуки, чтобы провести время. Озадаченный миром человек становится в своих дей­ствиях посредником между миром, данным в чувствен­ном восприятии, и возможным, надлежащим, деятель­но достижимым миром мечты; он действует ради пре­одоления противоположности между ними. Итак, оза­даченность или вовлеченность представляют собой ту психическую мотивацию деятельности, ту потребность, вызванную, с одной стороны, чувственным восприяти­ем мира и, с другой стороны, духовным видением, иде­ей мира (здесь можно говорить об идеальных потребно­стях в противоположность физическим), из-за которой человек действует уже не только непосредственно ради самого себя, но, аффицированный миром, Другим, вы­рывается из своего Я, понуждаемый изменять что-либо в мире. Благодаря провокации деятельность впервые обретает цель, которая уже не замыкается на собствен­ном Я с его непосредственными потребностями, а выне­сена вовне, в мир, направлена на Другое. Тем самым че­ловек из существа, детерминированного инстинктами, каузально определенного и обусловленного, превраща­ется в существо, определяющее само себя, т. е. телеоло­гическое, трансцендирующее свое Я к Другому, к цели. Если Маркс говорит о том, что животное желает того, в чем нуждается, а человек, напротив, нуждается в том, чего желает (а я как-то задался вопросом, что же делает человека желающим все большего для того, чтобы он еще больше нуждался?), то вовлеченность в ее позитив­ной форме могла бы быть тем terminus,который лучше всего воспроизводит нужность желания или конкретно желаемого. Аффицированный возможностями мира, своим Другим¹², своим «еще-не» наличным, идеей мира лучшего, более красивого и приятного, которая аффицирует психику как уже что-то наличное, человек мо­жет действовать сейчас, в данный момент, хотя успех

[126]

дела придет к нему или другим людям лишь в будущем либо его не будет вообще. И если духовно-психическая озадаченность оказывается в конфликте с физически­ми потребностями, он может принять сторону Психеи против physis,предпочесть спасение души сытому же­лудку. В худшем случае человек, поглощенный заботой, лишится пропитания, будет умирать с голоду перед пол­ным столом, а в лучшем случае, хотя это зависит от пер­спективы рассмотрения, он перед лицом опасности бу­дет рисковать своей жизнью (например, ради спасения утопающего). Только вовлеченность как психическая ка­тегория позволяет объяснить, почему возможен альтру­изм в широком смысле как деятельность-ради-Другого, а вопрос о том, способен ли человек настолько посвя­тить себя Другому, чтобы не пожалеть и собственной жизни, является вопросом интенсивности. Иначе гово­ря, от аффицирования Другим и идентификации с ним зависит то, действует Я ради ДРУГОГО или нет. Одна­ко поскольку Я, затронутое Другим, лишь преодолевает в деятельности ради Другого собственную озадачен­ность, можно сказать, что, действуя ради ДРУГОГО, по существу Я действует ради самого себя. Но это возмож­но, как уже говорилось, лишь потому, что человеку из-за его мета-физической потребности необходима при­бавочная деятельность.