— Хорошо. А что, по-твоему, известно Синклеру о тебе?

— Что я австралиец по происхождению, управляю информационной компанией, занимающей второе место в мире, предпочитаю Нолана Ренуару и не играю в гольф.

— И как ты намереваешься подступиться к нему?

— Отбросить всякий протокол, позвонить ему напрямую и сделать предложение. Так, по крайней мере, я хоть не буду всю жизнь мучиться, думая: а вдруг бы у меня получилось?

Таунсенд посмотрел на адвоката, но Том молчал.

Таунсенд взял телефон.

— Хитер, позвоните в штаб-квартиру «Мульти-Медиа» в Колорадо, а потом соедините меня с их оператором, — и положил трубку.

— Ты, правда, веришь, что Армстронг подал заявку на два миллиарда? — поинтересовался Том.

Таунсенд некоторое время обдумывал вопрос.

— Да, верю.

— Но где он возьмет столько наличных?

— Думаю, там же, где взял деньги, чтобы расплатиться с профсоюзами.

— И сколько ты намерен предложить?

Зазвонил телефон, не дав ему ответить.

— Это «Мульти-Медиа»?

— Да, сэр, — ответил низкий голос с южным акцентом.

— Меня зовут Кит Таунсенд, — представился он. — Я бы хотел поговорить с мистером Синклером.

— Посол Синклер знает вас, сэр?

— Надеюсь, — ответил Таунсенд. — Или я напрасно трачу свое время.

— Я соединю вас с его приемной.

Таунсенд дал знак своему адвокату, чтобы он слушал разговор по параллельному телефону. Том подошел к столу и снял трубку.

— Приемная посла Синклера, — произнес еще один голос с южным акцентом.

— Это Кит Таунсенд. Я надеялся, что смогу поговорить с мистером Синклером.

— Посол сейчас на своем ранчо, мистер Таунсенд, и я знаю, что через двадцать минут у него занятие по гольфу в загородном клубе. Но я попробую поймать его, пока он не уехал.

Том прикрыл трубку рукой и прошептал:

— Называй его «посол». Очевидно, все так к нему обращаются.

Таунсенд кивнул, и в этот момент в трубке раздался голос:

— Доброе утро, мистер Таунсенд. Генри Синклер слушает. Чем могу помочь?

— Доброе утро, господин посол, — поздоровался Таунсенд, стараясь сохранять спокойствие. — Я хотел поговорить с вами лично, чтобы не тратить напрасно время, ведя переговоры через адвокатов.

— Не говоря уж о напрасных расходах, — заметил Синклер. — О чем же вы хотели поговорить со мной, мистер Таунсенд?

Таунсенд внезапно пожалел, что не обсудил как следует свою тактику с Томом.

— Я хочу внести предложение о покупке «Мульти-Медиа», — наконец решился он, — и подумал, что разумнее будет вести дела с вами напрямую.

— Ценю это, мистер Таунсенд, — ответил Синклер. — Но помните, что мистер Армстронг, с которым, полагаю, вы знакомы, уже сделал мне предложение, от которого я смог отказаться.

— Мне это известно, господин посол, — сказал Таунсенд, пытаясь угадать, сколько на самом деле предложил Армстронг. Он замолчал, не глядя в сторону Тома.

— Могу я спросить, о какой сумме идет речь, мистер Таунсенд? — поинтересовался Синклер.

Услышав ответ Таунсенда, Том чуть не выронил трубку.

— И каким образом вы намерены это финансировать? — спросил Синклер.

— Наличными, — сказал Таунсенд, не имея представления, как он добудет столько денег.

— Если вы сможете собрать такую сумму наличных в течение тридцати дней, мистер Таунсенд, сделка ваша. В этом случае, вы, вероятно, не откажетесь попросить своих адвокатов связаться с моими.

— А ваша адвокатская контора называется?..

— Простите, что прерываю наш разговор, мистер Таунсенд, но через десять минут я уже должен стоять на поле, а мой тренер берет почасовую оплату.

— Разумеется, господин посол. — Таунсенд был рад, что Синклер не видит его ошеломленного лица. Он положил трубку и посмотрел на Тома.

— Знаешь, что ты сейчас сделал, Кит?

— Заключил самую крупную сделку в моей жизни, — ответил Таунсенд.

— За три миллиарда долларов, возможно, и последнюю, — вздохнул Том.

— Я закрою эту газету к чертовой матери! — заорал Армстронг, ударив кулаком по столу.

Рассел Критчли, стоявший за спиной своего клиента, думал, что его слова прозвучали бы убедительнее, если бы Шон О’Райли не слышал их каждый день на протяжении последних трех месяцев.

— Это вам обойдется гораздо дороже, — спокойно ответил О’Райли, стоя перед Армстронгом.

— Что это значит? — взревел Армстронг.

— К тому времени, когда вы выставите газету на продажу, может так оказаться, что в ней не останется ничего ценного.

— Вы мне угрожаете?

— Полагаю, мои слова можно истолковать и так.

Армстронг встал, оперся ладонями на стол и наклонился вперед, почти вплотную приблизившись к лицу профсоюзного лидера; но О’Райли даже не шелохнулся.

— Вы рассчитываете, что я выплачу триста двадцать миллионов, хотя только прошлым вечером в журнале регистрации отметились восемнадцать человек, которые давно не работают в компании, один — даже больше десяти лет?

— Знаю, — кивнул О’Райли. — Просто они жить не могут без работы, их так и тянет сюда.

— Еще бы, если при этом они получают пятьсот долларов за ночь! — заорал Армстронг.

— Вот я и предлагаю вам выход, — сказал О’Райли.

Армстронг поморщился и посмотрел на последние рабочие листы.

— А как насчет Багса Банни, Джимми Картера и О. Джей Симпсона, не говоря о других сорока восьми известных персонах, которые отметились в рабочем листке за вчерашнюю ночную смену? Готов поспорить, за всю ночь они палец о палец не ударили, разве что пили кофе между партиями в покер. И вы хотите, чтобы я всем, включая Джорджа Буша, выплатил выходное пособие?

— Да. Таким образом мы вносим свой вклад в его поддержку.

Армстронг в отчаянии посмотрел на Рассела и Питера, надеясь на их поддержку, но по разным причинам оба молчали как рыбы. Он снова повернулся к О’Райли.

— Я сообщу вам свое решение позже. А сейчас убирайтесь из моего кабинета!

— Вы все еще надеетесь, что газета сегодня выйдет на улицы? — с невинным видом спросил О’Райли.

— Опять угроза? — возмутился Армстронг.

— Точно, — ответил О’Райли. — Потому что если да, то советую вам расплатиться до того, как вечерняя смена заступит на работу в пять часов. Моим людям все равно, платят им за работу или за простой.

— Вон из моего кабинета! — срываясь на визг, проорал Армстронг.

— Как скажете, мистер Армстронг. Вы же хозяин.

Он кивнул Расселу и вышел. Как только дверь за ним закрылась, Армстронг повернулся к Питеру.

— Теперь ты видишь, с чем мне приходится сталкиваться. Чего они от меня хотят? — он продолжал кричать.

— Чтобы ты закрыл газету, — спокойно ответил Рассел. — Тебе следовало это сделать в первый день седьмой недели. Тогда цена была бы намного ниже.

— Но если бы я последовал твоему совету, мы остались бы без газеты.

— И спали бы по ночам.

— Если хочешь спать — пожалуйста, — рявкнул Армстронг. — А я собираюсь заплатить. В данной ситуации это единственный выход. Мы все равно своего добьемся, точно вам говорю. О’Райли скоро сломается. Уверен, ты со мной согласен, Питер.

Питер Уэйкхем молчал, пока Армстронг не посмотрел ему в глаза. Тогда он изо всех сил затряс головой.

— Но где ты возьмешь еще триста двадцать миллионов? — спросил Рассел.

— Это моя проблема, — отрезал Армстронг.

— И моя тоже. Деньги нужны будут буквально через несколько минут после того, как О’Райли подпишет соглашение, иначе они устроят забастовку, как только мы начнем печатать следующий номер.

— Ты их получишь, — сказал Армстронг.

— Дик, еще не поздно… — настаивал Рассел.

— Иди договаривайся — прямо сейчас! — заорал Армстронг.

Рассел неохотно кивнул и вышел из кабинета. Армстронг снял трубку телефона прямой связи с редактором.

— Барни, хорошие новости, — прогудел он. — Я убедил профсоюзы принять мои условия. Мне нужен материал на первой полосе о том, что это победа здравого смысла, и редакционная статья о том, как я добился того, что раньше не удавалось никому.