На протяжении тех девяти дней, что длится сама дивинация, первые и последние тридцать минут из четырехчасового периода молчания также отводятся углубленному медитативному созерцанию Сфинкса: так следует входить в молчание и выходить из него.

Все остальное время, до четырехчасового периода и после него, занято перманентным созерцанием символа.

После того как пройдена такая предварительная дивинация, через некоторое время (не раньше, чем через сорок дней), можно приступать к полной дивинации молчанием — девятидневному периоду совершенного молчания, во время которого оперирующий не должен произнести ни единого слова.

Такое дивинирование возможно лишь при наличии специально созданных для этого условий, и ни в коем случае не следует приступать к нему необдуманно. Без проведения предварительной дивинации молчанием оно категорически запрещено.

Совмещение полной дивинации молчанием с «Методом медитативного созерцания» строится уже по несколько иной схеме: самому девятидневному периоду молчания предшествуют три дня углубленного созерцания Сфинкса, затем — на протяжении всей дивинации — только перманентное созерцание.

Все болезни, спровоцированные кармой легкомыслия и неосторожного слова, устраняются так. Необходимо заметить, что большая часть болезней имеет именно такой корень.

Ибн Сина говорил: «Три оружия есть у врача: слово, растение, нож».

Мы отвечаем: тремя же — сильно и самоисцеление: постижением, работой, молчанием. Постижение — есть накопление и духовное приятие самой мудрости Священной Терапевтики.

Работа — практическое применение ее методов, а также непрерывная внутренняя ассимиляция знаний, то самое «заполнение личности содержанием мистического характера», которое и есть посвящение.

Молчание — сила, доводящая все целительные знания и энергии, извлеченные во время самостоятельной работы, до предельной концентрации и потому — служащая фоном их проявления. Молчание есть сила коагулирующая, плодоносящая, земная, С молчания начинается путь ученика, в уединении и молчании заканчивается последняя дивинация Учителя.

«Аз есмь Альфа и Омега — начало и конец, говорит Господь…»^[405] И по сути это означает: «Аз Есмь — Истина и Молчание», ибо истина открыта лишь тому, кто обрел ее в Доме Молчания.

Все величие и мудрость египетских храмов, все могущество и вся любовь Учителей, на протяжении веков посылаемая Человеку, не исчезли (ибо Истина абсолютна, неизменна, бессмертна), но пребывают здесь, с нами. Хорошо забытые, многократно преданные и распятые нашим непониманием, легкомыслием, пустословием, они живут, готовые прорасти и возобновляющим пламенем вспыхнуть над началом пути.

Не будем тратить отпущенные мгновения на поиски потерянных храмов и печально дремлющих древних пещер, обратим спокойный и ясный взгляд вовнутрь, в глубину Дома Молчания, где сидящий между двух колонн ученик так же, как и тысячи лет назад, ждет своего часа, чтобы встать и расправить плечи.

СЛОВО К ИДУЩЕМУ

Долгим прекрасным сном были бесчисленные дни мои, и волны времени носили меня над совершающимся Миром и качали над вершинами, встающими из первозданных вод, и я слышал первый шорох жизни и крик Человека в ночных лесах, и ветер принес мне первый братоубийственный стон; но я не знал себя.

Когда же развеялся сон, слепым и страшным было мое пробуждение, ибо прошлое тонуло во тьме, тьма была во мне, и мертвый туман застилал мне глаза, и мешал видеть, и поглощал весь мир.

И я услышал голос, зовущий меня из небытия: спи, спи, мой брат, хорошо спящему на Земле!..

Мука слепоты сжала меня в диких объятиях, и я ответил голосу: «Отойди прочь, дьявол, кончилось время сна».

Тогда, не в силах терпеть эту муку, я воззвал к Духу и молил Его: «Отче! Я хочу зреть!»

И Дух внял мольбе и открыл мне глубочайшую из книг Вселенной — Книгу человеческого страдания.

И Страдание стало моим проводником на пути и вело меня, слепого, спотыкающегося, вперед. Когда я падал, оно стояло за мной и молча ждало; когда поднимался, снова шло впереди; и тогда я прозрел глубину страдания, и пелена спала с моих изумленных глаз, и распахнулись врата Миров.

Чем дальше уводил путь, тем круче делался подъем, тем острее камни, тем желаннее сады, раскинувшиеся вдоль пути, тем слаще плоды дерев, растущих в них. Всего лишь шаг в сторону, лишь минута забвения на мягкой траве, лишь мгновение, чтобы напиться и омыть раны…

Но Страдание не останавливалось, я же покорно шел за ним и видел множество огней, высоко поднятых идущими по пути. И по их кровоточащим ногам и усталым лицам понял, что они давно в пути, и укрепил поступь свою.

Братья в страдании дали мне пламень, и, преклонив колено, я принял его, и он вошел в меня, и я стал им.

И вот сияющие огни связывают эпохи и пронизывают время; бессильное, оно уходит с пути, ибо ему нет места среди идущих.

Оглядываясь, я вижу слепца, выведенного Духом к началу пути и бесплодно вопрошающего свою слепоту: «Что есть Сострадание?..»

Теперь, когда пройдена великая огненная стена, называемая людьми «Целью» и «Концом Пути», когда принято и познано страдание тысяч жизней и тысячи жизней приняли факел и стали другими, как и в начале пути, я спрашиваю себя: что есть Сострадание?

И понимаю, что не дано живому знать этого, ибо никто из идущих и стремящихся стать Состраданием не увидит до последнего часа своего, сколь далекий пройден им путь и что он есть на пути.

Тот, Имхотеп, Орфей, Моисей, Пифагор, Сократ… Медленной чередою проплывают передо мной ваши лики, и, вслушиваясь, я силюсь понять вопрос, заглушаемый колеблющейся пеленой времен.

Со стыдом опускаю глаза: мне нечего, как и в начале, — нечего вам ответить, и я не знаю, стал ли я Состраданием…

Я не исполнил вашу волю.

Вы по-прежнему изгнаны, сожжены, оклеветаны и распяты; и по- прежнему ваш печальный прах носится над опаленной Землей и, стучась в сердца, не находит ответа.

И Ты, так кротко отдавший Себя на растерзание алчущим твоей крови безумцам, Ты дал им ее, — стекающую с твоих благословляющих дланей, с твоих стоп, покрытых поцелуями грешников, из твоего стонущего сердца, вместившего весь Мир; но они все продолжают свой страшный пир и все проклинают тех, кого Ты завещал им любить, и снова распинают Тебя своей алчностью, ханжеством и ненавистью к каждому, отказывающемуся принять их ложь.

Боже, Боже, зачем ты меня оставил?

Горе, горе вам, забывшим о страждущих, угождающим не Господу, но чреву, сделавшим из любви — ненависть и отчуждение, из порока — добродетель, из лжи — истину!

Горе вам, перерожденным фарисеям, ибо из Лика вы сделали личину и, как торговцы, кланяетесь выгоде, и силою хотите властвовать над душами, и присваиваете Слово Божие, говоря: «Только мы знаем…»

Трижды горе вам, ибо вы отвергли праведников и забыли истину, и за это Господь призовет вас на суд.

Тысячи и сотни тысяч свидетелей, сожженных, убитых и оклеветанных вами «во славу Божию», стоят на пороге, и уже слышен их грозный стук, и трещат двери, источенные червями лжи.

Соломон, Альберт, Иоганн, Парацельс — милосердием стяжавшие славу великих, — призываю вас в свидетели свои перед лицем Господа и молю вас заступиться за отвергнувших вас, за очерствевших и за предавшихся сну: да приблизится день их просветления!

Да приблизится и твой день, неизвестный идущий, ибо ТЫ ЕСТЬ!

Блаженны те, которые в пути, ибо они приблизились к вратам в Царствие Небесное.

Не останавливайся! АМЕН.

ПРИЛОЖЕНИЕ

ДРЕВНЕЕВРЕЙСКИЙ АЛФАВИТ