Ну, вот пока и всё сударь.... А теперь, как говорится, будьте нам здоровы, и не кашляйте! Физкульт-привет...!" - он приложил ладонь правой руки к своему виску, лихо щёлкнул каблуками хромовых сапог и вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.
Я, в тот момент, конечно же, ещё ничего не знал. И даже не мог предположить, что Войнов, скорее всего и сам ни о чём таком не догадывался, и ничего конкретного не подразумевал в отношении, только что произнесённого им, собственного монолога. А именно, по поводу своего рассказа мне, о своеобразности и непредсказуемости тайги, вперемежку и тесной взаимосвязи, с нашей, человеческой жизнью. Та-а-ак...! Одни не совсем понятные до конца, его сумбурные мысли, и не совсем ясные и не вполне вразумительные для меня, рассуждения.
Не знал я конечно тогда и о том, что именно в нашем случае, он, Иван Иваныч Войнов, в какой-то мере, окажется почти, что библейским пророком....
Наконец, оставшись один, я закурил, и глубоко затянувшись, попробовал ощутить своеобразный вкус табачного дыма. Я сейчас старался ни о чём не думать.
Настроение было уже почти отпускное, последний день на службе, и голову забивать ничем посторонним совсем не хотелось. Даже, в общем-то, таким довольно заманчивым и не совсем обычным предложением моего непосредственного командира и начальника, майора Войнова.
Представьте себе...! Глухая тайга, девственная, нетронутая природа, красивые, вольные и одновременно с этим, очень опасные дикие звери, которые, как и большинство людей, всегда готовы пощекотать, или от нечего делать..., просто подёргать друг у дружки, нередко оголённые нервные окончания..., рыбалка, никем не ограниченная свобода, и безмятежный, глубокий сон! Красота, да и только...!
Хотя, если откровенно сказать, это предложение мне не совсем нравилось, поскольку оно было сделано Войновым, несколько настырно, и может даже где-то немного назойливо, как жужжание мухи, которая, видимо из-за отсутствия умственных способностей, (...мухе наверное, это простительно...) очень часто, принимает прозрачное оконное стекло, за путь к освобождению и своей желанной свободе....
А вот мой шеф, который, по всей видимости, где-то уже занимался своими личными, или даже возможно (что менее вероятно...) служебными делами, так же, хотя и неощутимо, и совсем незримо, но всё же почему-то, по-прежнему, присутствовал в моём кабинете....
Перед моими глазами, к неприятно-тонким и плотно сжатым губам Иван Иваныча, прилипла улыбка. Эти губы, напоминали собой, совсем даже не "сладкую парочку..." из рекламы нашего родного телевизора, а скорее, такой своеобразный "дуэт-смычку", политрука прилепина-клочкова, в виде двух довольно отталкивающих, синевато-серых дождевых червячков, прижатых друг к другу, на которых до сих пор, сидела, уверенно-нагловатая, и довольно циничная ухмылка-насмешка. Эта кривая ухмылка, как бы остановилась и застыла на его основательно загоревшем на солнце лице, превратившись при этом, в какую-то неподвижную, и прямо скажем, не очень-то симпатичную, окаменевшую маску.
Я не хотел сейчас об этом даже думать, поскольку она, меня и так частенько раздражала. Служили мы вместе уже больше года, но я так до конца не узнал и не всегда понимал его. А иногда он меня даже просто пугал.... Словно в какой-то, очень примитивной, американской кинострашилке. Что-то было в нём, не от мира сего.
Да, именно так...! В нём присутствовало, что-то звериное, не животное - нет..., а вот именно звериное. Толи походка его, толи повадки, но это "что-то", делало его очень похожим на братьев наших меньших. Больших или маленьких, злых или добрых, мне это было непонятно.
И, наверное, поэтому, а может быть и по каким-то другим, нам неизвестным причинам, Войнов никогда не уезжал с Дальнего Востока на Большую землю и, как правило, весь отпуск проводил в тайге. Как говорится, безвыездно и безвылазно. Охотился в тайге на любого зверя, на всё, что двигалось и рычало, мирно хрюкало, или хранило глубокое молчание. Ему было это, абсолютно безразлично. Ему это было всё равно....
Из тайги, всегда выходил заросший, как "тайный агент..." Фиделя Кастро, заметно осунувшийся, пахнущий дымом от костра, древесной смолой вперемежку со мхом, и ещё Бог весть какой дрянью, но почти всегда довольный и безмерно счастливый. Как будто отдохнул на южном берегу Крыма, и там славно поразвлекался с хорошими девочками, получив хоть временную, но все же, такую необходимую житейскую радость и всяческое там жизненное удовольствие....
- Ну, да ладно, не станем же мы, расстраиваться по каким-то пустякам - подумал я - "Шут с ним, и с его вечно кособокой улыбкой...".
И отчего-то вдруг, именно в этот момент, в моей памяти, возник маленький, ухоженный немецкий городок Бухенвальд и лагерь, с низкими металлическими воротами, через которые, проходя, всякому без исключения человеку, приходилось наклонять свою голову и невольно, как правило, очень внимательно и почему-то стыдливо, смотреть на нашу многострадальную землю, под своими ногами. А так же, основательно выкованная из чёрного металла, пророческая надпись на этих воротах, которая очень красноречиво говорила каждому человеку в отдельности, и всем народам в этом мире, "JEDEM DAS SEINE" - "Каждому, СВОЁ...".
= = =
Рабочий день закончился.... Я медленно шёл домой, по хорошо знакомой мне дороге, стараясь вспомнить всё, чем мне пришлось заниматься, и что произошло, в этот последний трудовой день, перед началом моего отпуска....
По уже давно, неизвестно кем заведённой традиции, уход в отпуск "обмывали..." в
классе, предназначенного для проведения занятий, по военной тактической подготовке.
Накрыли стол, который, как всегда, в таких случаях, не ломился от изобилия различных разносолов. Зато водки, как обычно..., сколь душа твоя осилит. Хошь пей её, хошь ешь её, а хочешь жуй. Что тебе больше по вкусу, и что тебе больше нравится....
Из закуски на столе, были капуста, недорогая колбаса, сыр, хлеб, пара банок сардин из продовольственного магазина, рыба кета местного улова, немного красной икры..., и уж совсем, как бы ни к месту, и не к мужскому застолью, коробка шоколадных конфет.
Этой коробкой, я был "торжественно" награждён, начальником финансового отдела Таисией Львовной, которая в конце рабочего дня зашла ко мне в кабинет, вручила конфеты и сказала: - "Дорогой ты наш...! Все мы желаем тебе хорошо отдохнуть, набраться сил и здоровья и вообще всего, чего сам захочешь и себе пожелаешь. Нам для тебя ничего не жалко. Мы на это не жадные. Мы на Любовь только падучие. А вы мужики, этого не хотите замечать! Ох, и обидно же бывает нам бабам...! Прямо-таки до слёз...! Ну, а вот остальное, нам, как говорится, всё едино! Что наступать - бежать, что отступать, тоже всё равно, - бежать...! Что в лоб, что по лбу. Разницы нет никакой...!
Да...! А ты случайно не знаешь, чего это я тут разошлась...!? Как квочка на насесте раскудахталась. Ещё чего доброго, прямо у тебя в кабинете яйца начну нести...! Так вроде бы и оснований-то никаких нет! Давно уже никто не топтал.... Извини дружок, замечталась я...! Пора, мне, как говорится и честь знать. И к тому же надо идти эти чёртовы отчёты сочинять для вышестоящего начальства. У нас, знаете ли, тоже служба! И заметь, не лёгкая...!" - на этом официальная часть и пожелания закончились.
Подумав немного, она добавила: - "Послушай, ты же на Северный Кавказ в отпуск едешь...! Я читала твой рапорт. Привези бутылочек пять минеральной воды. Больше не прошу, понимаю, лишний груз. Ты уж прости дорогуша! Но лучше всего, "Ессентуки -17". У нас это дело не достать, а врачи, мне эту воду настоятельно советуют пить, как лекарство. А ты сам знаешь, что здоровье беречь надо, как говорится смолоду. Оно ещё очень пригодится в нашей бабьей жизни, и не один раз.... Ещё раз извиняюсь за свою неуёмную наглость и женскую бесцеремонность, дорогой ты наш ВиктОрушка...!"
