- Чего ты? - спросил Васька, и опять что-то голодное явилось в его глазах. А она всё хохотала. - Чего ты? - спрашивал он её.

Наконец, кое-как сквозь смех и визг, она высказалась:

- Насчёт венчанья... Разве это можно? Да я и в церкви-то три года не была... Чудак! Ишь, нашёл жену! Детей не ждёшь ли от меня?

Мысль о детях вызвала у неё новый взрыв искреннего хохота. Васька смотрел на неё и молчал...

- Да и разве я поеду с тобой куда-нибудь? Ишь ты... тоже. Ты завезёшь меня да и убьёшь где-нибудь... Ведь ты мучитель известный.

- Ну, молчи уж! - тихо сказал Васька.

Но она стала говорить ему о его жестокости, вспоминая разные случаи.

- Молчи! - просил он её, а когда она не послушалась, он хрипло крикнул: - Молчи, говорю!

В этот вечер они не говорили больше. Ночью у Васьки был бред; из широкой груди его вырывался хрип, вой. Васька скрежетал зубами и размахивал в воздухе правой рукой, иногда ударяя ею себя в грудь.

Аксинья проснулась, встала на ноги у постели и долго со страхом смотрела в его лицо. Потом разбудила его.

- Что ты это? Домовой тебя душил, что ли?

- Так, привиделось!.. - слабо сказал Васька. - Дай-ка водицы.

Выпив воды, он помотал головою и объявил:

- Нет, не открою я заведения... лучше торговлей займусь... А заведения не надо...

- Торговля... - задумчиво сказала Аксинья..- Н-да... лавочку открыть это хорошо.

- Пойдёшь со мной, что ли? - убедительно и тихо спросил Васька.

- Да ты никак всурьёз спрашиваешь? - воскликнула Аксинья, отодвигаясь от кровати.

- Аксинья Семёновна! - звенящим голосом сказал Васька, приподняв голову с подушки. - Вот тебе...

И замолчал, взмахнув рукой в воздухе.

- Никуда я с тобой не пойду... - решительно мотая головой, заговорила Аксинья, не дождавшись от него слов. - Никуда!

- Захочу - пойдёшь... - тихо сказал Васька.

- Ни-икуда не пойду!

- Только - не хочу я так... А ежели захотел бы - пойдёшь!..

- Нет уж...

- Да, чёрт! - раздражённо крикнул Васька. - Ведь вот ты со мной канителишься... шевыряешься тут... чего же?

- Это другое дело... - резонно сказала Аксинья. - А чтобы с тобой жить - нет! боюсь я тебя... очень уж ты злодей!

- Эхма! Что ты понимаешь?! - зло воскликнул Васька. - Злодей! Дура ты... Думаешь - злодей, так и всё тут? Думаешь - легко, если злодей?

Голос у него оборвался, и Васька помолчал немного, растирая грудь здоровой рукой. Потом тихо, с тоской в голосе и страхом в глазах, снова заговорил:

- Что уж вы... очень? Ну, злодей... так разве весь человек в этом? Чего у меня спрашивали?.. Пойдём, Аксинья Семеновна!

- И не говори про это! Не пойду... - упорно стояла на своём Аксинья и подозрительно отодвигалась от него.

Опять оборвался их разговор. В комнату смотрела луна, и от её света Васькино лицо казалось серым. Он долго лежал молча, то открывая, то закрывая глаза. Внизу - танцевали, пели, хохотали.

Раздался сочный храп Аксиньи; Васька глубоко вздохнул.

Прошло ещё дня два, и хозяйка устроила Ваське место в больнице.

Приехал за ним больничный фургон с фельдшером и служащим. Ваську осторожно свели сверху в кухню, и там он увидел всех девиц, столпившихся у двери в комнату.

Лицо его перекосилось, однако он ничего не сказал им. Они смотрели на него сурово и серьёзно, но по их глазам нельзя было бы определить, что они думают при виде Васьки. Аксинья с хозяйкой надевали на него пальто, и все в кухне тяжело и хмуро молчали.

- Прощайте! - вдруг сказал Васька, наклонив голову и не глядя на девиц. - Про... прощайте!

Некоторые из них молча поклонились ему, но он не видел этого; а Лида спокойно сказала:

- Прощай, Василий Мироныч...

- Прощайте... да...

Фельдшер и больничный служитель взяли его подмышки и, подняв с лавки, повели к двери. Но он опять поворотился к девицам:

- Прощайте... был я... точно что...

Ещё два или три голоса сказали ему:

- Прощай, Василий...

- Ничего не поделаешь! - тряхнул он головой, и на лице его явилось что-то удивительно не подходившее к нему. - Прощайте! Христа ради... которые... которым...

- Увозят! Уве-езут его, маво милого... - вдруг дико завыла Аксинья, грохнувшись на лавку.

Васька дрогнул и поднял голову кверху. Глаза у него страшно заблестели; он стоял, внимательно вслушиваясь в этот вой, и дрожащими губами тихо говорил:

- Вот... дура! Вот так ду-ура!

- Идите, идите! - торопился фельдшер, хмуря брови.

- Прощай, Аксинья! Приходи в больницу-то... - громко сказал Васька.

А Аксинья всё выла...

- И на-кого и-ты-это-меня по-оки-инул?..

Девицы окружили её и смотрели на её лицо и на слёзы, лившиеся из глаз её.

А Лида, наклонясь над ней, сурово утешала её:

- Ну, чего ты, Ксюшка, ревёшь-то! Ведь не умер он... Ну, пойдёшь к нему... ну, вот завтра и пойди!.. 1899 г.

ПРИМЕЧАНИЕ

Впервые напечатано в собрании сочинений в издании т-ва "Знание", 1900, том III.

Рассказ был написан в начале 1899 г. и направлен в журнал "Жизнь". Но печатание рассказа в журнале было запрещено цензурой. В 1899 г. А.М.Горький предполагал включить рассказ в III том "Очерков и рассказов". "Я, разумеется, ничего не могу иметь против включения "Васьки" в сборник, буде это возможно", - писал он к издателю С.Дороватовскому (Архив А.М.Горького). Однако в сборник рассказ не вошел.

Включалось во все собрания сочинений.

Печатается по тексту, подготовленному М.Горьким для собрания сочинений в издании "Книга".