- А костыли? Принесите мне костыли, - требовательно, пытаясь скрыть отчаяние в голосе, сказала брюнетка, впервые за время ее пробуждения почувствовав маленькое давление на ноге от кончика пальцев до колена. Потянув простынь на себя, девушка увидела бинт, опоясывающий ее ногу, который почему-то на фоне стерильно чистой ткани казался серым, блеклым.
«Ласка. Магия цвета», - мысленно попыталась пошутить Ева, но ни малейшего намека на улыбку на ее лице не возникло. Сердце словно оледенело, не в силах воспринимать человеческие эмоции.
- Вам еще нельзя ходить на костылях, а сейчас давайте наложим гипс, - произнес мужчина, засучив рукава. В голове Волковой тут же пронеслась мимолетная ассоциация о том, что доктор сейчас похож на мясника, а она на поросенка, которого через минуту прирежут.
- Просто принесите костыли, - устало прошептала Ева, сжимая ткань в своих руках, чтобы не впиться острыми ногтями в кожу, - просто так. Пожалуйста!
- Хорошо, - потерев виски, согласно произнес доктор. В конце концов, не убежит же пациентка. Он надеялся, что мозги у молодой особы все же остались и глупых поступков она совершать не будет.
========== 15. ==========
Как оказалось, мозги у Евы все же остались после сотрясения, поэтому она, как порядочный больной, исправно лежала на своей кровати в палате, не двигая ногой. Уйти ей хотелось отсюда до безмолвного ужаса, но девушка терпела, зная, что если она начнет передвигаться – станет еще хуже. Посетителей у нее не было, потому что она сама запретила кого-либо впускать, не считая доктора и медсестры, носящей еду или помогающей сходить по неотлучным делам. От своей беспомощности Еве на душе становилось муторно и тошно. Хотелось вернуться к себе домой, на Родину, где все знакомое. Все свое. Хотелось к отцу, который даже ни разу не позвонил за все ее пребывание на этой долбанной военной базе.
Сверля безразличным взглядом потолок, Волкова неожиданно приподнялась, пронзенная мимолетной мыслью. Взглянув на пристроенные около двери костыли, русская с решимостью в глазах, медленно опустила босые ноги на пол, вмиг ощутив холод, пробежавшийся мурашками по коже. Встав с кровати, опираясь по большей части на левую ногу, Ева поморщилась от неприятной, но терпимой боли, неловко поковыляв к двери. Этот путь занял у нее намного больше времени, чем она думала. Как бы не старалась, но брюнетка все равно каждый раз наступала на больную ногу, шипя, будто рассерженная гадюка, от покалывающих и сводящих мышцы ощущений. Добравшись до вожделенных костылей, Ева с облегчением выдохнула, почувствовав в этих бесчувственных деревяшках опору. Подергав ручку двери, брюнетка убедилась в том, что она закрыта. Громко чертыхнувшись, русская едва сдерживалась от того, чтобы не начать барабанить в дверь, призывая о помощи. Только в таком случае, помочь бы ей помогли, вот только не в том, в чем она бы хотела. В голове тут же пронеслась картинка: доктор Купер, отчитывая ее как девчонку, заставляет лечь на кровать, отобрав костыли, пригрозив, что больше никогда их не вернет. Обреченно вздохнув, Ева провела по своим растрёпанным волосам, собираясь с мыслями. Почувствовав что-то острое и металлическое на голове, девушка сначала удивленно приподняла брови, а потом ядовито усмехнулась. Путь к свободе найден!
Выудив из длинных волос невидимку, Ева, даже и не вспомнив, как она туда попала, с кряхтением бабушки наклонилась, осматривая замок. Ничего сложного! Просунув невидимку в скважину, девушка парой легких движений открыла дверь, с удовлетворением услышав характерный щелчок. Спасибо друзьям-мальчишкам, которые еще в детстве научили ее нескольким ловким трюкам. Эх, как говорила мама, не с теми брюнетка дружила.
Неуклюже переставляя костыли, Ева вышла за дверь, воровато осмотревшись. Похоже, что удача сегодня повернулась к ней нормальным местом, а не тем, который обычно демонстрировала. В коридорах никого не было, словно все вымерли, ну или, что было вероятнее всего, сейчас был обед. А часов, чтобы подтвердить эту догадку, не было. Решив не стоять на одном месте зазря, Волкова направилась в свою комнату, обрадовавшись тому, что ее «тюрьма» находилась не так далеко от госпиталя, так что придет она минут через 15, ну если учитывать черепаший ход.
Как и предсказывала Ева, дошла она только минут через 15, вот только по дороге ей не повезло. Попавшийся на пути молодой парнишка еще долго смотрел ей в след, не убирая с лица удивленного выражения. Волкова с достоинством прошла мимо него, а как только скрылась за поворотом, поковыляла усерднее и быстрее, надеясь, что этот юный хлопец не настучит на нее, совершенно «случайно» заглянув в медкорпус. Только оказавшись за дверью своей комнаты, брюнетка расслабилась, повалившись на знакомую кровать. Распростершись на ней в позе звездочки, девушка еще несколько минут валялась, наслаждаясь мягкостью, а после, с пыхтением старающегося ежика, подошла к шкафу, сменив больничный халат на теплую одежду. Неудивительно, что незнакомый парнишка так пялился на нее. Под глазами темные круги от бессонных ночей, особо сильно выделяющиеся на бледной, как поганка, коже, волосы растрепаны и даже сваляны в колтуны в некоторых местах, истерзанные мелкими царапинами руки, которые до сих пор не зажили, плюс к потрепанному внешнему виду добавить больничный халат, костыли, и вуаля, картина маслом! Да еще и белый гипс, видимый издалека.
Застегнув толстовку, девушка нацепила на ноги теплые носки, а сверху любимые кроссовки. Все-таки ходить по шаттердому босыми ногами не дело. Так и заболеть не далеко! Взяв в руки костыли, Ева закрыла за собой дверь, которая с противным скрипом закрылась. Брюнетка не успела пройти и пары шагов, как к ней навстречу из-за угла вышел Чак, резко затормозив, увидев русскую, неловко держащую правую ногу на весу, упирающуюся в пол разъезжающимися во все стороны костылями.
- Ты что здесь делаешь, сумасшедшая? Ты должна лежать в палате! – Хэнсен подскочил к почти упавшей девушке, подхватив ее, придерживая за подмышки.
- Ничего не говори, - болезненно поморщившись, прошипела Ева, чувствуя, как громкий голос мужчины словно молотом Тора проносится по ее голове, - просто отведи меня на улицу, пожалуйста.
- Нет, - твердо сказал австралиец, в тоже время мягко придерживая девушку, шатко стоящую на одной ноге, - ты сейчас же отправляешься к себе в палату!
- Пожалуйста, - умоляюще произнесла Волкова, переходя на шепот, - отведи меня на свежий воздух. Еще немного и я сойду с ума в той гребанной комнате, насквозь пропахнувшей лекарствами.
Хэнсен-младший покачал головой, коря самого себя за решение, которое собирался принять и за то, что не смог устоять перед этим взглядом, полным боли, отчаяния и безысходности.
- Пошли, - обхватив Еву за талию, произнес Чак, уверенными шагами направляясь к выходу из базы, мысленно надеясь, что по пути им никто не попадется.
- Я могу идти сама, - упрямо произнесла Волкова, попытавшись вернуть себе хоть каплю независимости и чувство собственного достоинства, подорванного жалким и беспомощным состоянием.
- Пошли, - Хэнсен был намного настойчивее и непреклоннее, чем русская, поэтому брюнетке под его строгим и серьезным взглядом пришлось заткнуться и молча идти рядом, искоса поглядывая на задумчивое лицо австралийца.
Выйдя за пределы военной базы, парочка оказалась на берегу моря. Глубоко вдохнув свежий воздух, в котором она до боли в легких нуждалась на протяжении последних двух недель, Ева облокотилась на железную стену шаттердома, скатившись спиной по ней на песок, чувствуя, как задралась толстовка, обнажая кожу. По спине пробежали мурашки от соприкосновения горячей кожи с холодным железом, но Волковой было все равно. Вытянув вперед ноги, осторожно передвигая при этом правой, брюнетка положила рядом с собой костыли, стараясь лишний раз не останавливаться на них взглядом. Посмотрев на ногу, затянутую в гипс, русская поморщилась, ощущая не боль, а беспомощность, неспособность. Никчемность. Закрыв глаза, Ева закусила губу, осязая лишь обжигающий холод стены.
