Флора кивнула и снова заливисто рассмеялась:
— Какой же он темный, этот советник твоего мужа. Я учу его самым простым вещам — расслабляться, слушать свое тело, понимать его желания… Боб приходит в восторг от того эффекта, который получается.
После ухода Флоры Гонсала сделала несколько звонков: назначила встречу в туристическом агентстве, а еще ей без труда удалось договориться об устройстве Сели Монтана в коллеж, где учились Тьягу и Жуана.
Гонсала повесила трубку и задумалась над вопросом, чем занять себя дальше. Проехаться по магазинам, обновить к поездке гардероб? Или прогуляться по парку? Иногда ей хотелось в одиночестве прогуляться по парку. Неспешное вышагивание по грунтовым дорожкам, шорох вековых деревьев, залитые солнцем лужайки всегда настраивали Гонсалу на позитивное восприятие жизни. На парковых дорожках она часто вспоминала прошлое, думала о будущем, о детях, обдумывала свою жизнь с Антониу. Гонсала остановила свой выбор на парке и, одевшись в светлый льняной костюм, неспешно вышла из дома, пересекла улицу и вошла в парк, примыкавший другой стороной к коллежу, где учился Тьягу.
Гонсала купила мороженое и собралась, было присесть на скамейку, но, приглядевшись, заметила сидевших на соседней лавочке Тьягу и Жуану, — юноша нежно убирал волосы с лица девушки и что-то говорил ей.
Гонсала улыбнулась и торопливо прошла мимо, ей хотелось, чтобы Тьягу, наконец, забыл о Сели, перестал переживать из-за нее. И влюбленность в Жуану представлялась ей отличным лекарственным средством. Гонсала свернула на центральную аллею и наткнулась на небольшой фургончик с надписью «Папины сосиски», около которого толпились люди. Гонсала протиснулась вперед и увидела перед собой… Отавиу!
Они давно не встречались, и Гонсала поразилась тем переменам, что произошли в друге. Он преобразился: живое лицо, расторопные движения, веселые шутки, которыми он перебрасывался со студентами, окружившими фургончик. Она окликнула его.
— Гонсала? — Отавиу бросился ей навстречу, – Здорово, что мы встретились, правда? Я хочу угостить тебя фирменными сосисками с моим фирменным соусом … Он потянул ее за руку к фургончику и быстро вложил сосиску в маленькую булочку, подогрел и, полив ароматным соусом, протянул ей.
Гонсала осторожно откусила.
— Слушай, Отавиу, это по-настоящему вкусно! Можно мне еще один? И соуса, пожалуйста, побольше.
Она попыталась узнать у него цену, но он обиженно замахал руками.
— Я тебя угощаю. Мне так это приятно!
— И все-таки я хочу расплатиться, Отавиу. Один реал? Два? — Гонсала стала рыться в кошельке.
— Ты меня обижаешь.
— В чем дело, Отавиу? Ты должен брать деньги. Так не годится. Ты же прогоришь.
— Я буду брать деньги, Гонсала, только не с тебя.
— Хорошо, протестую, но подчиняюсь. — Гонсала улыбнулась. — Только ты должен пообещать мне одну вещь.
— Для тебя — все, что угодно. — Отавиу склонился и поцеловал ей руку.
Гонсала увидела, что он весь седой. Почему-то на глаза навернулись слезы.
— Я хочу, Чтобы ты пришел ко мне, и мы поиграли бы на пианино.
— У тебя уже есть пианино? — с детским изумлением спросил Отавиу, будто речь шла о космическом корабле.
— Есть. Антенну подарил. Гонсала поднялась, сняла черные очки и долго смотрела в ясные глаза Отавиу. — Помнишь, как было замечательно в тот вечер, когда мы играли у тебя дома?..
— Было замечательно.
Гонсала заторопилась, видя, как к фургончику подходят люди, и, взяв с Отавиу слово, что он придет к ней, пошла дальше. По дороге она вспомнила, что не сказала Монтана о Сели, о ее устройстве в коллеж. Но, вспомнив, что Бетти наверняка будет у них к вечеру, не стала возвращаться.
К вечеру в доме собралось много народу. Бетти, с которой Гонсала успела проехаться по магазинам, Патрисия, Флора, Тьягу, Жуана, позже вернулись со службы Антониу и Арналду. Вся компания расположилась у бассейна. Гонсала сидела с бокалом мартини и наблюдала за Патрисией, беззастенчиво кокетничающей в воде с Арналду. И опять ей показалось, что Патрисия слишком выделяет Арналду из всех присутствующих. Да и он не без удовольствия помогал ей выйти из воды, поддерживая за талию. Гонсала оглянулась и нашла глазами мужа, удалявшегося в дом вместе с Бетти. Она задумчиво смотрела им вслед, когда за спиной раздался голос Тьягу:
— Мама, у меня к тебе есть небольшая просьба. Я прошу разрешить Жуане пожить у нас несколько дней. Дома ей совсем невмоготу.
— Хорошо, только пусть Жуана предупредит маму, чтобы та не волновалась.
— Но я не хочу звонить ей, слушать их вранье про то, как они любят меня. Я ведь им помеха… Никому я не нужна.
— Да что ты, девочка! Как может мать не любить своего ребенка? Просто у нее сейчас такой момент — ей нужно устроить свою личную жизнь. Потерпи, поживи у нас, все образуется.
— Ничего не образуется, вы просто не знаете маминого жениха, Атилу. Я ненавижу его. И звонить я им не буду. Переночую у бабушки, пусть она сама объясняется с мамой.
Гонсала слушала Жуану и не выпускала из виду вход в дом, ожидая, когда оттуда появятся Сан-Марино и Бетти. Первой появилась Бетти и тут же подлетела к Арналду, который только что проводил Патрисию.
Она легко поцеловала его в кончик носа и радостно защебетала.
Гонсала подняла глаза и увидела, что за этой любовной идиллией из окна пристально наблюдает Сан-Марино, и жестом позвала его спуститься вниз.
Антониу присел на шезлонг рядом с ней, снял очки и закрыл глаза.
— Ты выглядишь усталым, Антониу. Что-то случилось?
— Так, все нормально. — Он постарался уклониться от ответа, — Хочется поскорее уехать, переменить обстановку, забыть обо всех этих журналистишках, скандалах, забастовках.
— Ты о чем? — Гонсала с тревогой посмотрела на мужа.
— Пустяки. Ты знаешь, что Арналду отправляется с Элизабети на нашем самолете завтракать в Сан-Паулу?
— Нет, но я отношусь к этому скорее положительно, чем отрицательно.
— А я отношусь к этому очень отрицательно. Пусть они встречаются, ходят по ресторанам и… — Сан-Марино с трудом нашел забитое слово, — дансингам. Я не против, но я категорически против каких-либо серьезных отношений.
— Но почему?
— Потому что я не хочу портить отношения с Отавиу. Помяни мое слово, весь этот роман кончится именно этим.
— Кстати, об Отавиу, забыла сказать, но я встретила его сегодня в парке. Как ты думаешь, что он делал? Торговал хот-догами! У него такой маленький фургончик со смешным названием «Папины сосиски». — Гонсала налила себе мартини, положила лед, и не спеша, отпила. — Изобрел фирменный соус, смеется, прекрасно выглядит… я пригласила его к нам, помузицировать, вспомнить прошлое.
Сан-Марино поднялся и спрыгнул в воду, обдав Гонсалу холодными брызгами.
Улыбка сбежала с ее лица, и она, нахмурившись, поднялась и пошла в дом, чтобы переодеться. Она причесывалась у зеркала и вдруг увидела в нем фигуру Отавиу, робко стоявшего у входа.
— Отавиу, молодец, что пришел!
— Только что приехала Бетти, сказала, что была у Вас, рассказала о том, что ты договорилась насчет Сели. — Я очень признателен тебе, Гонсала! – в глазах Отавиу стояли слезы. – Спасибо!
