— Мешок на голову! — скомандовал Торкуату мордастому бандиту, который ехал с ним в машине.

Но на этот раз судьба была благосклонна к адвокату, он сумел исчезнуть в лабиринте переулков.

Торкуату распорядился завершить начатое, и мордастый медленно опустил веки. Задание он понял, можно было не сомневаться, что он с ним справится.

Через несколько часов Сан-Марино уже знал, в какой гостинице проживает адвокат Элиу Арантес. Он держал его на крючке, и отпускать не собирался.

Теперь Сан-Марино с нетерпением искал сообщения о состоянии здоровья Отавиу Монтана.

— Отавиу воскреснет только для того, чтобы превратиться в мертвеца, — зловеще пообещал сам себе Сан-Марино, а свои обещания он обычно выполнял.

В это утро газеты не сообщили Антониу ничего нового, и он отложил их в сторону как раз в тот миг, когда, постучавшись и получив разрешение, к нему в кабинет вошел Боб Ласерда. Совещание началось. Просидев не меньше часа, они наметили несколько мероприятий, которые должны были привлечь внимание к деятельности Сан-Марино и к нему самому.

— Вы должны завести специальную рубрику в вашей газете, — советовал Боб, — для общения с вашими читателями и обсуждения разного рода социальных проблем. Пусть вам пишут письма, вы будете отвечать на них.

— Прекрасная мысль, — одобрил Антониу. — Я поручу это своему главному редактору Вагнеру. Он разберется, кто будет писать письма, а кто ответы.

— Вам нужно будет выбрать несколько благотворительных учреждений, которые вы возьмете под свое крыло, а затем мы найдем газету, которая будет регулярно освещать наши благотворительные акции.

— В качестве благотворительных акций я предпочитаю поощрение молодых талантов или что-то в этом роде, — пожелал Сан-Марино.

— Нет, это не годятся, — сразу возразил Боб. — Если молодым талантом окажется молодая девушка, могут возникнуть нежелательные слухи, это вас скомпрометирует. Вы должны всюду появляться со своей женой и покровительствовать сиротам, бездомным детям, оставленным животным. Крепость вашей семьи должна служить гарантией прочного счастья для ваших избирателей.

Сан-Марино поморщился. Крепость его семьи представлялась ему весьма сомнительной, но для пользы дела он готов был и не на такие жертвы. Гонсала следила за собой и вполне могла вызвать симпатии публики, а в том, что она будет послушно исполнять все его предписания, он не сомневался. Жена могла устроить ему истерику, но ослушаться его не могла.

Точно так же он не сомневался в своем отцовском праве распоряжаться сыновьями. Старшим, Арналду, он был не слишком доволен, но прекрасно понимал его. Зато младшим, Тьягу, он был недоволен совсем и совсем его не понимал.

Арналду был хватким, в меру толковым и очень себе на уме молодым человеком. Любую житейскую ситуацию он стремился обернуть себе на пользу, и, если отец посылал его с ревизией в имения, говоря, что без хозяйского пригляда и соя не растет, Арналду забирал с собой кучу девиц сомнительного поведения, кутил-приятелей, два ящика спиртного и возвращался не через три дня, а минимум через неделю. Возле него всегда крутились безработные манекенщицы, будущие актерки, кафешантанные певички, для которых он не жалел отцовских денег. Но Сан-Марино видел в его разгульном поведении лишь избыток молодых сил и полагал, что с возрастом Арналду поостынет. Смущали Сан-Марино не девицы, а широта, с которой сынок тратил его денежки, это ему не нравилось, и он собирался передать управление всеми своими делами младшему сыну, отличавшемуся куда более скромным нравом. Однако прежде чем доверять ему дела, из него нужно было выбить дурь.

Все вокруг твердили о золотом характере Тьягу, о его скромности, воспитанности, доброте, но стоило Сан-Марино войти к сыну в комнату м увидеть кудрявую голову в наушниках и полу прикрытые глаза, как его охватывало бешенство.

— Я буду музыкантом, — твердил этот разгильдяй и без конца слушал оперы.

— Через мой труп, — отвечал ему отец. — Ты будешь управлять финансами моей империи, я так решил, и так оно и будет!

— Музыкантом! — упрямился сын.

— Через мой труп! — не сдавался отец.

Сан-Марино поэтому и собирался покровительствовать какому-нибудь молодому таланту, он хотел это сделать в пику сыну, назло ему.

Из-за Тьягу он постоянно злился на Гонсалу, это она внушила сыну дурацкие музыкальные амбиции. Она была родом из Неаполя и обожала, видите ли, классическую музыку. Поначалу только и делала, что слушала пластинки, которых привезла с собой целую кучу. Но мало-помалу ей стало не до пластинок. Хотя и теперь она обожает петь и постоянно что-то там напевает. Вот она и сбила мальчишку с толку, задурила ему голову всякими глупостями и попустительствует увлечению, которое мешает ему заняться настоящим мужским делом!

И еще одно страшное подозрение точило отцовское сердце. Он опасался, что музыкальные устремления сына связаны с тем, что он вообще не мужчина.

— Если Тьягу окажется гомосексуалистом, — говорил он себе, — я убью Гонсалу! Это она во всем виновата! Ее единственным делом было смотреть за детьми!

Были времена, когда он надеялся, что дети подарят ему радость, станут его преемниками в компании, которую он создавал с таким трудом, но Гонсала развратила их обоих — один стал бабником, а другой, похоже, гомиком.

В том, что во всем виновата жена, у Сан-Марино не возникало ни малейших сомнений. Он привык к тому, что сам он — безупречен, а вот вокруг постоянно нужно наводить порядок, иначе не продвинешься ни на шаг.

Сан-Марино не пожалел, что Боб напомнил ему о семье, хотя ничего, кроме неприятностей, эти мысли не приносили. Он сообразил, что младшим сынком нужно заняться немедленно, иначе вся его компания может полететь к черту.

— Я подберу подходящее благотворительное учреждение, куда в ближайшее время вы переведете деньги, которое будете посещать вместе с сеньорой Гонсалой, и где она будет вручать деткам подарки, — говорил между тем Боб.

Сан-Марино кивнул.

Согласен. Подробности мы обсудим завтра, — сказал он.

Боб корректно наклонил голову и попрощался. Антониу дождался, когда он выйдет, и вызвал к себе Торкуату.

— Мне нужен человек, который следил бы за моим сыном Тьягу, за его знакомствами, за тем, куда он ходит и с кем. Обо всем подозрительном немедленно докладывать мне.

— Я посажу к нему шофером Аурелиу, — пообещал Торкуату. — Он справлялся и не с такими заданиями!

Глава 5

Шику вернулся в Рио очень недовольный собой: мало того, что он упустил такой классный материал, он еще свалял страшного дурака, повстречавшись с гадючкой. И как это его угораздило влепить ей поцелуй? Этой гадине?! Предательнице! Стервозе!

Сеньор Вагнер распекал его, грозил всяческими карами, вплоть до увольнения.

— Шеф в последнее время очень тобой недоволен, ты срываешь один материал за другим! — кричал он, сверкая очками. – Если так будет продолжаться и дальше, недолго и вылететь из редакции!

Шику кивал с отсутствующим видом, непрестанно возвращаясь мыслями к Жулии и честя ее на все корки. Она всегда приносила ему несчастье, и только жди от нее какой-нибудь пакости! Вот и на этот раз… Нет, ну надо же было в такое вляпаться!