— Я бы предложила назвать его Неженка, он словно белая пена, — говорила Онейди.

— Да не, он Усатик, а то и Жулик, — рассмеялся Алекс, показав, как котенок пытается стянуть кусочек 6рынзы, стоило поставить его на стол.

Сели подхватила котенка на руки.

— А мне хотелось бы для него что-то более романтичное, — мечтательно протянула Бетти. — Он такой красивый! Вот, кстати, и имя неплохое — Красавчик! Садись, Сели, что ты стоишь? — обратилась она к сестре, которая так и стояла неподвижно возле накрытого стола.

— Я поем у себя в комнате, — отозвалась Сели. — А имя Красавчик мне нравится!

— Неужели она так ничего и не ест? Спросила Жулия и обвела глазами всех сидящих за столом. Не было за ним только Отавиу, он тоже лишился аппетита и не принимал участия в семейных трапезах, зато вот уже несколько дней как выходил на прогулку.

— Как положено, в трауре, — сочувствовали ему дочери, глядя вслед. — Как же он переживает из-за мамы! Но папочка у нас сильный, он справится со своим горем, острота пройдет, и его будут согревать приятные воспоминания.

Если бы так! Воспоминания и жгли Отавиу каленым железом, от них он и бежал, надеясь быстрой ходьбой и калейдоскопом впечатлений отгородиться от горькой памяти о своей жене. Но удавалось ему это с трудом. Стоило вернуться домой, и боль снова подступала к горлу.

На этот раз Отавиу не торопился к себе в комнату, так как там он оставался наедине с тем, что хотел позабыть и превозмочь. Он остался с Алексом и Онейди, обсуждая с ними их будущий бизнес. Алекс наконец-то продал драгоценности Онейди, и они собирались купить передвижную палатку, чтобы торговать горячими сосисками.

Во время их разговора в столовую вошла Сели, она хотела подойти к отцу, но не дошла нескольких шагов, пошатнулась и упала. Перепуганные домашние бросились к ней, она была без сознания.

Отавиу вызвал такси, и они повезли Сели в больницу, нужно было срочно выяснить, что с ней, и оказать необходимую помощь. Денег на платную больницу у них не было, поэтому ее отвезли в самую обычную, для бедняков. Но Отавиу ню надеялся, что там его дочери помогут. Он хотел попросить денег у Сан-Марино, но не мог отлучиться из больницы. Алекс отказался звонить Сан-Марино наотрез: кто он такой, чтобы просить у него деньги.

Позвонила Сан-Марино Онейди, она относилась к Сели как к дочери и не могла оставить ее в беде. Сан-Марино вошел во вкус благотворительности и отрядил в больницу Алвару. Отавиу лишний раз отдал должное своему другу – настоящему, который в трудную минуту всегда приходит на помощь.

Разумеется, в частной клинике Сели мгновенно занялся опытный врач. Отавиу с трепетом ждал результата обследования. Он корил себя за то, что уделял так мало внимания своей маленькой Сели, той, что так заботилась о нем и молилась о его здоровье.

Врач поставил диагноз: пневмония. Сели давно подкашливала, но никто не обращал на это внимания. Очевидно, она простудилась в ту страшную грозовую ночь, когда Отавиу постигло его страшное потрясение. Однако состояние больной было тяжелое, так как, несмотря на молодость и здоровье, организм был очень истощен.

— Надейтесь, — сказал врач, — надейтесь. Единственное, что я могу вам гарантировать: ваша дочь находится в надежных руках.

Отавиу поблагодарил, но когда вышел из клиники, то направился не домой, а в церковь, где не был уже с незапамятных времен, может быть, со времен своего детства… Он зажег свечку перед девой Марией и стал горячо молиться за ту, которая сама молилась день и ночь, и после молитвы впервые за многие дни на душе у него стало спокойнее. Отавиу удивился, увидев в церкви и Бетти, его средняя дочь тоже пришла помолиться, она чувствовала себя виноватой, проглядела сестру.

Все в доме Монтана чувствовали себя виноватыми перед милой кроткой Сели, все беспокоились за нее и желали скорейшего выздоровления.

Но больше всех встревожился Тьягу, когда из разговора отца с матерью понял, что Сели находится в клинике. Ни минуты не медля, он помчался к ней. Сердце у него упало, когда он увидел бледную, неподвижно лежащую Сели и, наклонившись к ней, он начал шептать;

— Сели, поправляйся поскорее, пожалуйста! Ты меня слышишь? Это я, Тьягу. Я не могу видеть тебя в таком состоянии. Если с тобой что-то случится, я тоже умру. Выздоравливай! И прости, если я скажу тебе то, что говорить не следовало, но я не могу больше ждать… Если бы т знала, как я тебя люблю! Когда ты, наконец, поверишь, что я никогда тебя не обижу? Я уверен, мы сможем быть счастливыми. Позволь мне любить тебя. Мне ничего больше не нужно, только любить тебя. Только думать о тебе, быть с тобой рядом. Спи, а завтра просыпайся здоровой! Я буду каждый день к тебе приходить.

Сели слышала слова Тьягу, но не обрадовалась им, а пришла в отчаяние. Что же ей делать, если негде укрыться от страшного наваждения, если тот, от кого она бежит, настиг ее даже в больнице?!

Но она была слишком слаба и могла только отчаиваться. Как сквозь сон она видела отца, который сидел у ее постели, потом сестер, они уговаривали отца отдохнуть и дали ему успокоительное, потом Сели сама впала в забытье.

Но ночью внезапно проснулась. Отец дремал рядом на стуле. Странная решимость овладела несчастной — среди этого кромешного мрака она поняла, что должна умереть. Бороться с собой и с любовью Тьягу у нее не было сил, она принадлежала Богу, и значит, должна была идти нему

Сели отворила окно, и в него ворвался холодный ночной воздух, она легла на пол и прошептала:

— Господи! Возьми меня к Себе, я готова, — и потеряла сознание.

Ночью Тьягу приснился страшный сон: Сели звала его, ей было плохо, грозила какая-то опасность. Тьягу проснулся и сел на кровати. Ощущение опасности было так реально, что он не сомневался: Сели в беде. Утром он поехал в больницу и узнал печальную новость — Сели в реанимации, она между жизнью и смертью, врачи делают все возможное для ее спасения, но поручиться ни за что не могут.

Глава 34

Сан-Марино находился в дурном расположении духа. Еще на праздновании серебряной свадьбы он заметил, что Шику неравнодушен к Жулии, но тогда она отвергла все его притязания, что доставило Сан-Марино немалое удовольствие. Такая женщина, как Жулия, и должна была щелкнуть по носу зарвавшегося репортеришку.

Но на этот раз стал невольным свидетелем их поцелуя, и этот поцелуй не давал ему покоя. Есть между этими двумя что-нибудь или нет?

Дурное настроение Антониу объяснялось еще и недовольством собой, ему неприятна была собственная зависимость от своенравной красавицы.

— Привязанность к этой женщине тебя погубит, — как-то сказал ему Алвару. Разумеется, он имел в виду Еву, на которую так походила его дочь…

— Я знаю, — мрачно согласился с ним Антониу.

И вот теперь он вновь убедился в правоте своего адвоката, и это было ему неприятно.

Домой он вернул нервный и расстроенный. «Как в худшие времена привязанности к портрету», отметила про себя Гонсала, но все-таки сочла необходимым поделиться с мужем своей заботой. А озабочена она была неприятностями Ирасемы, симпатичной молодой служанки, которая работала у них в доме. Оказалось, что она оставила маленького сына в родной деревне и теперь вынуждена отдать его на усыновление, потому что у нее не хватает денег на его содержание.