За побоищем при Больших бродах я наблюдал из ворот сеновала, здесь он был устроен отдельно, через стену от конюшни. Желания поучаствовать в общем веселье не возникло. Только один раз вмешался, когда в мою сторону отлетел увалень возничий. Фабр, командир наемников, сделал двойку левой джебом в лицо, а потом со всей дури заехал правой снизу апперкотом в челюсть, удар был сильный и полет вышел долгий, ярдов семь, не меньше. Так как нос и губы были разбиты в кашу, кровь лилась обильно, а упал детинушка навзничь, пришлось подойти и перевернуть его на бок, чтобы не захлебнулся, до того момента когда очнется, не хватало еще глупой смерти от удушья в кабацкой драке.

   Пробиться к колодцу, а тем более взять горячей воды на кухне, чтобы нормально помыться для третьей процедуры не удалось. После драки собранные хозяином постоялого двора соседские женщины до поздней ночи оказывали посильную помощь раненым. Своего лекаря или травницы в селе не было, обходились подручными средствами - отмыли кровь, кого требовалось перевязали. Много бегал и ругался купец, отсутствовавший по делам во время драки, сейчас пытавшийся привести своих обозников в более-менее дееспособное состояние. Предъявлять претензии наемникам, разошедшимся по комнатам спать, он не рискнул, а понимание насколько задержится поездка из-за происшествия и в какие убытки выльется драка, его нервировали настолько, что матов для своего окружения он не жалел. Один хозяин корчмы был доволен, за разгромленный зал с проигравших он сразу же по окончании расправы взял звонким серебром и с купца за организацию экстренной помощи для побитых стребовал немало. Кому война, а кому....

   Шум-гам во дворе закончился поздно ночью. Выполнить предписанные процедуры я так и не собрался. Последний флакон Универсального зелья от магических поражений остался не тронутым. Руки, на мой неискушенный взгляд, зажили хорошо, весь день без повязок хожу, ладони затянулись молодой плотной кожей. Сегодня, когда крутил деревянные булавы, ни мозолей, ни других повреждений не получил. Сильное зелье купила для меня Еннава. Как я понимаю, за счет магии не только произошла полная регенерация тканей, многократно ускоренная во времени, но и по причине того что я активно работал во время заживления, частично перестроилась структура кожного покрова на ладонях. Несколько дней назад я видел пухлые розовые лапки, сейчас у меня были плотные с упругой кожей ладони, готовые к любым испытаниям. Развитой мускулатуры и наростов мозолей, характерных для настоящих рабочих рук, пока не было, но это дело наживное.

   Пока я при свете ночника изучал свои капиллярные рисунки, в тени проявился Шуня, чем-то крайне озабоченный.

   - Что не весел, чего голову повесил? Что случилось, Шуня?

   - Скажи, хозяин-Даня, нам деньги нужны?

   - Интересный вопрос, надеюсь, он не философский, а сугубо прагматичный? На чем предлагаешь подзаработать?

   - Нет, я о ничьих деньгах.

   - Что значит ничьих? Потерянных или хозяин их мертв?

   - Он жив, но шесть лет уже сюда не приходил.

   - Так в чем же дело? Покажи, где деньги лежат, нам они пригодятся.

   - Они в кошеле, а кошель за доской в стене дома.

   - Подожди, если я правильно понимаю, у этого дома должен быть свой смотрящий из ваших. И как он отнесется к тому, что мы заберем деньги из его жилища?

   - Здесь сейчас нет кабацкого, этот постоялый двор без присмотра, непотребства творятся постоянно, такие как вчера.

   - Если нет хозяина, тогда и волноваться нечего, забираем.

   - Но я здесь гость, - почти шепотом сознался Шуня. - И не имею права рассказывать чужих секретов, это против наших правил.

   - Еще раз. Смотрящего у дома нет? Я правильно понимаю? Значит то, что находится здесь, не принадлежит человеку хозяину постоялого двора и живущим здесь людям, и сейчас - ничье. Можно брать.

   - Но смотрящий может когда-нибудь здесь появится. Я буду виновен в расхищении вверенного ему богатства.

   - Да уж, мало того что человек хозяин кошеля еще жив и может вернуться, взять его деньги всеровно что обокрасть, так еще и смотрящий за домом, возможный в будущем, обнаружив недостачу претензию предъявит. Есть над чем задуматься. А если никто не узнает?

   - Как только покажу, где кошель в чужом доме лежит - правило нарушу, все наши при встрече сразу узнают.

   - Шуня, жадность моя меня, конечно, душит, но репутация твоя дороже золота. Нет, мы не будем брать этих денег.

   Как только разрешилась моральная дилемма, Шуня сразу повеселел и задал вопрос о своем, насущном.

   - Хозяин-Даня, мне бы молочка испить...

   Своей просьбой Шуня поверг меня в недоумение.

   - Проясни, ты можешь пить молоко? Разве тебе нужна настоящая пища?

   - Если в постоянном доме живу, то от энергий жилища сочетающихся в гармонии и мне толика на жизнь перепадает. А в походном варианте существования, как сейчас, нужна материальная пища, лучше жиденькая, ее в ману легче преобразовывать.

   Вот это заявление! Шуня оказался живым аналогом термоядерного реактора, точнее термоядерного микрореактора. Уникальная возможность, а если изучить, освоить, да запустить в промышленных масштабах.... Озолотимся! Если он сам понимает, как это у него выходит. Мы в самонезнании с ним, может быть, очень похожи.

   - Утром раздобуду тебе молочка.

   - Спасибо, хозяин-Даня!

   Человечек стал истаивать в тени.

   - Шуня, а в том кошеле денег то много?

   - Две куны.

   Млин! Он мне мозг выносил полночи из-за двух кун! Как жалко, что он не материальный, с каким удовольствием я погонял бы сейчас его по сараю.

   Ночью разбудил Рекс, толкал носом в плечо. Только заснул, просыпаться сейчас -взрыв головы. Продолжает толкаться, что ему от меня надо, мало тех сухих пирожков, что в одну длинную морду доел вечером? А как он здесь оказался, лан же привязан в конюшне? Привязан веревкой... Открываю глаза, действительно животинка забрался на сеновал и сейчас меня будит толкая носом. Еще ночь, темно, Рекс еле различим.

   - И что ты здесь забыл? - Спрашиваю шепотом. - Развязался сам или конюх прогнал за овсяный рэкет?

   Лан прихватил губами рукав моей рубашки и потянул меня с сеновала. Опять что-то нашел? Ведь не отстанет, если хочу хоть немного поспать сегодня ночью, проще сходить посмотреть. Я натянул сапоги, идти неизвестно куда босиком не хочется, включил ночник и соскользнул с сеновала. Лан уже стоит в воротах и неодобрительно косится на светильник.

   - Ты хочешь, что бы я ноги в темноте переломал? Нет? Тогда веди, сыщик, показывай, чего нашел.

   Рекс во дворе прошел всего пару шагов и замер у приоткрытых ворот конюшни.

   - Мне туда идти? - Я прошел мимо него и пошел вдоль стойл. - И что здесь смотреть? Или ты развязался, сам обратно веревку привязать не можешь, меня на помощь позвал? Знаешь кто ты после этого?

   Я оглянулся, лан по-прежнему стоял на улице и только одним глазом заглядывал в конюшни. Он чего-то боится? Эта мысль пришла мне в голову слишком поздно. Сильная рука зажала мой рот, под подбородок уперлась холодная сталь.

   - Ты кто? - Прошептали мне в ухо мужским голосом. - Сейчас я отпущу руку, если закричишь, прирежу.

   Сказано было так спокойно и уверенно, что я ни на мгновение не засомневался, что обещанное будет сделано. Руку убрали, но когда я сделал попытку обернуться, одернули за плечо.

   - Стой, как стоишь. Повторяю вопрос. Кто ты и что здесь делаешь?

   - Я - Даниэль, иду в Лерорн учиться или на службу к кому наняться. А сейчас лана хотел привязать, он сорвался.

   - Какого лана?

   В воротах, действительно никого не было, эта хитрожопая скотина Рекс, меня подставил, а сам спрятался.

   - Я веревку отпустил, лан опять сбежал.

   - Это ты с ним разговаривал?

   - Да, я один иду, а у лана уши есть, вот и привык с ним говорить.

   Клинок от моей шеи убрали. Стоящий за моей спиной распорядился.