– Лиз! Не уходи, я всё объясню!
Её не было видно. Я вслушался – лестница не скрипела, значит, она могла затаиться за любой дверью или пробежать по коридору и спуститься на первый этаж с другой стороны. Мысль о комнатах я отбросил: понятно же, что любая из них станет ловушкой.
– Лиза, – крикнул я. – Любимая! Прости дурака за неудачную шутку! Я бы сразу всё сказал, если бы не прервалась связь.
Ни звука в ответ.
Я торопливо зашагал по коридору. Главное, найти её, а уболтать сумею. Уже знал, что буду делать.
Свяжу аккуратно, чтобы не осталось следов и утоплю на мелководье. Потом сниму путы – и отпущу в свободное плавание. Вряд ли можно будет определить точное время смерти, даже если тело обнаружат.
Лиз стояла в большой комнате, глядя в окно, за которым нехотя разгорался рассвет, и даже не подумала повернуться. Наверное, ревёт и не хочет, чтобы я видел.
– Не плачь, солнце, – пробормотал я, приближаясь к ней. – Прости меня, а?
Вблизи в нос ударил аромат незнакомых духов. Ну, замечательно: если не поленилась надушиться, значит, готова к примирению, и можно наплести, что угодно. Но сам запах – сладкий, пряный, показался неприятным, слишком сильным. В горле стал кислый комок, похоже, вчера всё же перепил. Я остановился в паре метров, не в силах преодолеть оставшееся расстояние. Что за мерзкая вонь!
Она обернулась – и я отшатнулся от неожиданности. Лица не было. Что-то распухшее, изъязвлённое…
– Зачем ты так поступил со мной, – прошелестела она, и голос, множась, меняясь на разные лады, шурша и скрежеща, обрушился со всех сторон. Я попятился, не в силах отвести взгляд.
– Я любила тебя, – взвыла она и шагнула ко мне, распахнув руки, как для объятия. Запах гниющей плоти ударил в лицо.
И подступила тьма.
***
Я совершенно точно помнил, как ложился в кровать и не мог понять, как оказался в другом помещении: очнулся на втором этаже, на полу зала, залитого солнечным светом, рядом с грудой мебельных обломков, которые мы с Лиз вынесли из башни. Голова болела, во рту – настоящая помойка.
Очевидно, спьяну свалился и заснул на полу. Естественно, что снился всякий бред! Дикий кошмар был настолько свеж в памяти, что я мог восстановить его во всех подробностях. Никогда не запоминал сны так ярко. Видно вчера здорово перебрал, хотя, казалось бы, что такое одна бутылка вина!
Надо валить отсюда скорей! Позавтракаю, соберу вещи – и с приливом вперёд. Тело задубело, пробирал озноб, но я оптимистично решил, что чашечка кофе всё поправит.
Спустился на кухню.
Лучше сделать покрепче. Насыпал в джезву полуторную порцию и стал караулить пену, стараясь не думать о жутком сне. Горьковатый аромат заставил окончательно проснуться. Не дожидаясь, пока осядет гуща, налил напиток в чашку, взял пачку крекеров и вышел на крыльцо, толкнув дверь плечом. Даже одеваться не стал. Утренний ветер оказался прохладным, но в дом не загнал. Я поставил чашку на ступени, положил рядом печенье, и начал энергичную зарядку. Выполнил по сокращённой программе десяток упражнений, разогрелся. Взял кофе, с наслаждением сделал первый глоток, добыл пару крекеров из пачки и неторопливо направился вниз, в сторону пристани. На зелёной воде сверкали солнечные блики. Что может быть лучше, чем выпить первую чашечку кофе, глядя на океан? Непередаваемое наслаждение!
А ведь теперь смогу приобрести дом на побережье, и любоваться на океан из окна! Даже лучше, если там будет большой балкон, на котором можно поставить плетёную мебель.
Я остановился там, где тропинка круто ныряла вниз. Океан отступил от пристани. Волны вздымались, вскипая пенными гребнями. В первый момент я не понял, что не так, сообразил лишь миг спустя.
Моторка пропала.
Меня захлёстнуло ненавистью, тяжёлой, чёрной. Лиз жива и сбежала! План трещит по всем швам. Она не сможет выдвинуть обвинение, но и мне будет не добраться до неё. Я чувствовал, как богатство – моё богатство! – стремительно уплывает из рук.
Двумя глотками допил кофе и размашистым шагом пошёл в дом. Надо вызвать лодку, добраться до берега и найти жену. Злость бурлила так, что я не мог подумать, что буду делать дальше. Потом. Немного успокоюсь и всё решу.
В спальне меня поджидал очередной удар. Мой смартфон мирно покоился в стакане с водой, который я сам вчера поставил на прикроватную тумбу.
Я рванулся, схватил мобильник. Стакан опрокинулся, расплескивая воду, покатился. Попытка подхватить не удалась, осколки брызнули во все стороны.
Злобно выругался – и занялся реанимацией смартфона. Вряд ли что-то из этого получится, но попробовать надо. Снял заднюю панель, вытащил симку, карту памяти, аккумулятор. Положил всё на кухне в банку с рисом. Теперь ждать два-три дня, и не факт, что включится. Электроника капризна.
Впрочем, когда приедут искать тело, я сумею привлечь внимание спасателей. Придётся караулить с началом прилива. А ведь Лиза может пойти в полицию…
Я лёг на кровать, заложив руки за голову, и задумался.
Как же я вчера не заметил жену? Остров мал, скрыться негде. Наверное, пряталась в доме. Плохо, конечно, что можно передвигаться в нём по кругу. Лиз повезло, что не попалась мне на глаза. И лодку сумела угнать, тварь! Но бесконечного везения не бывает, я до неё ещё доберусь.
Вряд ли Лиз кому-то скажет про мой звонок: должна понимать, что доказать ничего нельзя. Знакомых у неё здесь нет. Можно выставить жену неуравновешенной и неумной особой: вспылила из-за ерунды, утопила телефон, угнала лодку. Никто не усомнится. Такая характеристика сыграет мне на руку, когда она погибнет. Обидно, конечно, что не получилось сразу, теперь надо быть осторожнее и действовать наверняка.
Непредвиденная задержка бесила. Я оделся, аккуратно сложил вещи и документы в спортивную сумку и пошёл на берег. Вдруг мимо кто-то проплывёт? Волнение казалось сильнее обычного, и я понадеялся, что Лиз, которая в жизни самостоятельно моторкой не управляла, и не доберётся до берега. У нас было несколько уроков, но без практики это ничего не стоит.
Предаваясь мечтам, не забывал поглядывать вокруг. Несколько раз вдалеке маячили паруса, но слишком далеко, чтобы меня заметить. От нечего делать обошёл весь остров. Около пристани берег был более пологим, здесь даже было подобие песчаного пляжа, но большая часть берега представляла собой скалы и осыпи, где спуститься к воде почти невозможно. Я вернулся на пристань и безрезультатно сидел там, пока не проголодался. Только тогда, убедившись, что по-прежнему никто не направляется в мою сторону, поплёлся в дом. Мерзкий сон слишком ярко запечатлелся в памяти, но куда деваться! Возиться с готовкой не хотелось. Разве что спагетти отварить…
На кухне включил чайник и стал рядом, опираясь ладонями о столешницу: бессмысленно рассматривал огонёк индикатора и слушал шум греющейся воды. Не хотелось бы провести здесь ещё ночь.
Заслышав шорох, я повернулся к лестнице и еле задавил рвущийся крик: на верхней площадке стояла Лиз: неестественно бледное бесстрастное лицо, невидящий взгляд устремлён куда-то поверх моей головы, руки безвольно висят вдоль тела. Она всегда что-то делала руками: работала, что-то тащила, фотографировала, просто размахивала, в конце концов. Безжизненная апатичность смотрелась неестественно. Неприятно поразило белое платье – как во сне.
Когда первый шок прошёл, меня охватила злобная радость, смешанная с недоумением. Конечно, сейчас разберусь с женой, как положено, но… как она оказалась здесь? Кто поймёт баб! Может, она и не думала покидать остров, отвязала лодку, а сама осталась? Или даже просто вылетела из неё, запустив мотор? И весь день сидела в доме и смеялась, глядя, как я слоняюсь на берегу… Посмотрим, кто посмеётся сейчас!
– Лиз, как здорово, что ты здесь. Я волновался.
– Я любила, – заунывно прогудела она, поводя головой, будто не видела меня, а пыталась услышать или учуять. – Зачем ты убил меня?
Свихнулась, что ли?
Сумасшедшие у меня вызывали инстинктивную неприязнь, смешанную с опасением, хотя непосредственно сталкиваться не приходилось. Но сейчас не время колебаться. Я недоуменно поглядел на пустую чашку, невесть как оказавшуюся в руке, осторожно, будто страшась расплескать, поставил на стол и двинулся к Лиз – медленно, глядя немного в сторону, как подходят к пугливому животному. Казалось, она в любой момент взвизгнет и бросится наутёк.
