Ломонос махнул в воздухе ржавым мечом Мартина. Чернозуб пригнулся:

- Перестань баловаться, еще полоснешь кого-нибудь! Значит, они снова лису ждут, а? Похоже, старому Зеленоглазу лучше не становится. Эй, вы там, натягивайте веревки как следует! Чтоб он тихо стоял, болваны!

Миновать дверь, ведущую в замок, оказалось тем более сложно, что мышонку удалось вцепиться в деревянную притолоку. Чтобы разомкнуть его хватку, солдатам пришлось использовать копья как рычаги. Ласка, которой поручили нести хлеб, прямиком отправилась в кладовую, не вмешиваясь в схватку. Когда она проходила через зал, остальные солдаты задирали ее, бросая жадные взгляды на румяные буханки домашней выпечки. Эта зима была не особенно сытной, потому что сразу же после сбора урожая многие звери из соседнего с Котиром селения бежали, захватив с собой провизию, сколько могли унести. Подати и налоги тоже поступали туго. Прижав хлеб покрепче к себе, ласка устремилась вперед. В зале было неуютно и сыро, на низких окнах - деревянные ставни, пол был выложен темным, похожим на гранит, камнем, и лапы на нем мерзли. По углам ночная стража разводила костры, закоптившие стены. Длинные плащи, соответственно званию, позволялось носить только офицерам. Солдаты же кутались в старые мешки и одеяла, украденные в селении. Лестницы, спускавшиеся в нижние этажи, представляли собой неразбериху стертых каменных ступеней, шедших то винтом, то прямо, безо всякого ясного плана. Выгоревшие факелы на стенах меняли редко, и большие участки лестниц оставались в опасной темноте. Мох и плесень росли почти на всех стенах и лестницах нижних этажей.

Пробежав по узкому коридору, ласка громко застучала в дверь склада. В замке повернулся ключ.

- Что принес? А, хлеб. Неси сюда.

Те два стражника, что недавно подрались, сидели на мешках с мукой. Один из них голодными глазами посмотрел на хлеб.

- Гм, и это все, что вы сегодня раздобыли? Да, доложу я тебе, дела идут все хуже и хуже. Кто тебя с этим прислал?

- Чернозуб.

- Ах вот кто. Он их считал?

- Гм, не думаю.

- Хорошо. Тут пять буханок. Если каждый из нас троих возьмет по полбуханки, останется еще три с половиной. Никто и не заметит.

Они с жадностью принялись пожирать румяный хлеб Гуди Колючки.

А наверху Мартину удалось обернуть одну из веревок вокруг каменной колонны. Солдаты издевались над патрулем, пытавшимся утащить пленника вверх по лестнице.

- В чем дело, ребята? Боитесь вы его, что ли?

Чернозуб обернулся к насмешникам:

- Может, кто-нибудь из вас сам хочет с ним сцепиться? Нет? Так я и думал.

Открылась входная дверь, впустив снежный порыв холодного ветра. Мимо солдат просеменила лиса в дырявом плаще, по широким плоским ступеням она двинулась на второй этаж. Появился новый повод для насмешек:

- Эй, стой, лиса! Опоздала.

- Старый Зеленоглаз ждать не любит.

- На твоем месте я бы госпоже Цармине на глаза не показывался.

Не обращая на них внимания, лиса быстро побежала по лестнице.

Мартин рванулся к полуоткрытой двери, ведущей на плац, но враги навалились на него и прижали к полу. Несмотря ни на что, он продолжал сопротивляться.

Солдаты-насмешники снова подняли шум, выкрикивая издевательские советы. Чернозуб попытался утихомирить их свирепым взглядом, но на этот раз они не обратили на него внимания.

Ломонос фыркнул с отвращением:

- С тех пор как господин Вердога заболел, дисциплина в войске оставляет желать лучшего.

Лисица Фортуната беспокойно ждала в продуваемой сквозняком приемной Котира. Гаснущее пламя бросало неровный свет на сырые стены, сложенные из песчаника. Склизкая плесень и лишаи облепили стену, на которой висели влажные знамена, постепенно превращающиеся в вытертые лохмотья, болтающиеся на ржавых древках. Лисица не могла сдержать дрожь. Вскоре к ней подошли два хорька, одетых в тяжелые кольчуги. У обоих были щиты с эмблемой господ - тысяча злобных зеленых глаз, глядящих во все стороны. Стражники махнули копьями, давая понять, что лиса должна следовать за ними. Фортуната двинулась по длинному темному залу. Они остановились перед огромными дубовыми дверьми, которые широко отворились, едва хорьки ударили по полу своими копьями. Перед лисой открылось зрелище потускневшей былой роскоши.

Свечи и факелы едва освещали комнату, балки потолка и вовсе терялись в темноте. В одном углу стояли три изукрашенные кресла, на которых сидели две дикие кошки и куница. За креслами помещалась кровать с балдахином, скрытая плотно задернутыми занавесями из обветшавшего зеленого бархата. На подножии кровати была вырезана та же эмблема, что и на щитах стражи.

Куница, прихрамывая, подошла к Фортунате и обыскала ее котомку. Лиса старалась избежать прикосновения этого изуродованного зверя. Одна нога у куницы была деревянная, а все тело скрючено и скособочено. Чтобы скрыть уродство. Ясеневая Нога носил непомерно длинный красный плащ с отделкой из голубиных перьев. Ловким движением он высыпал на пол содержимое котомки беспорядочный набор разных трав, листьев и мха, какой обычно носят лисы-знахарки.

Подойдя к кровати, Ясеневая Нога гнусаво заголосил:

- О могучий Вердога, Владетель Страны Цветущих Мхов, Господин Тысячи Глаз, Сокрушитель врагов, правитель Котира...

- Ох, дай ты отдохнуть своему языку, Ясеневая Нога. Лисица пришла? Отодвинь эти толстые занавеси, душно.

Повелительный голос из-за зеленого бархата звучал хрипло, но это нисколько не скрадывало звучавшую в нем угрозу.

Цармина одним прыжком очутилась у кровати и резким движением отдернула занавеси:

- Фортуната пришла. Не утомляй себя, отец.

С заученной развязностью лиса подкралась к кровати и осмотрела грозного пациента. Вердога Тысячеглазый некогда был могущественнейшим воеводой на земле... но время это прошло. Теперь его сила и ловкость таяли под рыжевато-коричневым мехом, покрывавшим его большое усталое тело. Его лицо было лицом дикого кота, прошедшего через множество сражений: остроконечные уши торчали над переплетением старых шрамов, украшавших голову от макушки до усов. Фортуната взглянула на страшные пожелтевшие клыки и жестокие зеленые глаза, еще светившиеся злобным огнем.