Как только Лиса вышла из класса, столкнулась в коридоре с Чимином.

— Что он от тебя хотел? — тут же спросил парень. Девушка тяжело вздохнула и, проигнорировав вопрос, направилась дальше по коридору. — Эй, сказать не хочешь? — следовал за ней парень.

— И почему мне попадаются одни Паки? — будто саму себя спросила в голос девушка и остановилась, устремив взгляд куда-то вперед.

— Что? — нахмурился Чимин.

— Ничего, — Лиса продолжила идти, как ни в чем не бывало, но Пак схватил её за руку, возвращая на место.

— Рассказывай, что случилось. Почему у тебя такой потрепанный вид?

— Какой вид? — Лиса потянулась к сумочке, чтобы выудить зеркальце, одновременно поправляя волосы.

— Да не в этом смысле, — остановил ей действия Чимин. — Ты сама по себе какая-то странная.

— Ты это только сейчас заметил? — усмехнулась она. — Со мной всё в порядке, правда. Просто я… собираюсь измениться. Вот.

— О, даже так? — расплылся в улыбке Чимин, немного расслабившись.

— Да, — уверенно ответила Монобан. — И начну, пожалуй, с… — она оглядела себя, — со своего имиджа.

— Ну конечно, Лиса не Лиса, если не думает о своей внешности. Я считаю, стоило бы начать с характера.

— А что с ним не так?

— Он ужасен.

— Ой, премного благодарна вам, Пак Чимин, за такую честность, — наигранно поклонилась Лиса улыбающемуся парню. — Но теперь я другая. Я… стала чуточку добрее. Вот увидишь ещё.

— Да? — так же наигранно вскинул брови от удивления Чимин. — Ну, думаю, стоит проверить, — он наклонился к лицу Лисы и мягко поцеловал в губы. Монобан даже ничего не успела сделать, уже через пару секунд Пак отстранился, с довольной улыбкой ожидая действий со стороны Лисы. Та сначала выпучила глаза, затем злобно сузила их и запыхтела.

— Пак Чимин… Ты! — она замахнулась, чтобы хорошенько треснуть парня, но её рука замерла в сантиметрах от его головы. Чимин зажмурился, ожидая удара, но затем открыл глаза и взглянул на замершую Лису. Блондинка шумно и тяжело вздохнула, нехотя убирая руку и приглаживая ею пиджак формы.

— О, и правда подобрела! — вскинул руки к небу Чимин. — А я уже готовился быть избитым.

— Да-да… — махнула рукой Монобан, недовольно пробурчав и отвернувшись.

— Ты сама милота, идем, — закинув руку на плечо, счастливый как никогда Пак потащил девушку к выходу, а та уже и не сопротивлялась.

— Жаль, что твои родители не смогли сегодня поужинать с нами, — со вздохом начала разговор госпожа Ким, обращаясь к Чонгуку.

— Она сказала, что в следующий раз обязательно пригласит вас в ресторан, — скромно улыбаясь, ответил Чон.

Джису, сидевшая и молча слушавшая все эти светские разговоры, уныло разрезала свой стейк на мелкие кусочки.

— Я уже жду не дождусь всей этой свадебной мишуры, — с мечтательным вздохом проговорила женщина. — Платья, лимузин, много гостей, торт! — с каждым произнесенным словом Джису, не поднимая взгляда от тарелки, чувствует, как противный ком подступает к горлу, и ей становится не по себе. — Ох, наша дочь будет самой красивой невестой, какую только видел Сеул! — продолжала радоваться мама.

— Абсолютно согласен, — поддакнул Чонгук, мельком взглянув на притихшую Ким.

— Ещё осталось выбрать, куда отправиться в медовый месяц, и думаю… — голос мамы прервал звон упавшей в тарелку вилки. Все перевели на Джису взгляд.

— Вижу, меня даже спросить никто не хочет, — тихо, но с долей раздражения проговорила она, чем ввела родителей в неловкое положение. Они молча переглянулись и притихли. — Думаете, если я потеряла память, то стала добренькой и соглашусь на всё, что вы мне скажете? — её тон голоса возрастал, как и обида, что зарождалась где-то внутри. — Так вот, я не согласна. И я всё ещё против свадьбы, — заявила Ким. Родители изумленно воззрились на дочь, пооткрывав рты, Чонгук как и остался сидеть неподвижно, так и продолжил. Но слышать подобное ему было крайне неприятно, поэтому он изо всех сил сдерживался, чтобы не вмешаться.

— Джису… — окликнула тихим голоском мама дочку после того, как она поднялась из-за стола.

— Разрешите откланяться, мне нужно ещё собирать вещи в поездку, — холодно произнесла она и ушла к себе.

Несколько минут Чонгук и родители провели в тишине, но затем господин Ким поднялся на ноги.

— Она снова за своё… — строго буркнул он, собираясь идти в комнату, чтобы прочитать дочери мораль.

— Не волнуйтесь, я поговорю с ней, — остановил его Чонгук, поднимаясь следом и направляясь к лестнице.

Джису закрыла за собой двери и оглянула комнату. Затем подошла к шкафу и вытащила оттуда небольшую сумку, начиная нервно бросать в неё разную одежду. Дверь заскрипела, и в комнату вошел Чонгук.

— Ты не постучался, — даже не оглянувшись, сказала Джису. Чонгук не ответил, он закрыл дверь и подошел к девушке ближе, присаживаясь с ней рядом на корточки.

— Что опять случилось? — на выдохе спрашивает он. Ким останавливается и поднимает на него взгляд.

— Что случилось? А сам как думаешь? Меня заставляют делать то, чего я никогда не хотела.

Чонгук опустил взгляд, вздохнул и полностью опустился на пол.

— Так было всегда, — тихо начал он. — Если родился в непростой семье, то твою жизнь расписали по пунктам уже с самого рождения. Следить за тем, что пьешь, ешь, с кем должен общаться, а с кем нет, и с кем должен связать свою жизнь навсегда… — размышлял вслух парень, но его слова заставили Джису взглянуть на него уже по-другому. Он будто прочел её мысли. Мысли той «старой» Джису, которая думала так же и ненавидела политику старших, а особенно своих родителей. Неужели и Чонгук такого же мнения? Даже если и так, он не привык высказывать свое мнение или идти против родителей, а Джису не такая. Она не привыкла прогибаться под кого-то, даже если это ради её блага.

После минутной тишины, в процессе которой каждый из них думал о своём, Чонгук первым поднял голову и взглянул на Джису.

— Я… — раздался его бархатистый голос, заставивший Ким очнуться и взглянуть на брюнета, — действительно так тебе не нравлюсь? — в его глазах читалась безграничная надежда и даже страх. Возможно раньше все прежние поступки Джису по отношению к парню ясно давали понять, как она относится к нему, но сейчас, когда они более-менее сблизились, услышать отказ вновь станет для Чона ещё одним разочарованием.

Парень замер, казалось, даже дышать перестал, его глаза сфокусировались на лице Джису, а она продолжала молчать, будто специально заставляя Чонгука нервничать ещё сильнее.

— Я не знаю, что чувствую, — наконец, отозвалась Джису. — Я не помню, что было раньше, но уверена, что моя прошлая «я» ничего к тебе не испытывала. Изменилось ли что-то? — задала вопрос она самой себе. — Наверное, мне всегда было трудно любить кого-то…

Чонгук тихо вздохнул, прикрыл глаза и опустил голову на несколько секунд. Джису заметила, как он начал раздражаться. Внезапно парень поднимается на ноги и окидывает Ким пустым взглядом сверху вниз.

— Отлично. Как разберешься в себе, дай знать, — в тихом голосе Чона читается разочарование. Он просто разворачивается и уходит из комнаты.

— Наверное, так будет лучше, — после хлопка двери шепчет Джису, оставшись в комнате совершенно одна. — Или нет…

«Я сделала ему больно? Он обиделся… Я хотела, наконец, расставить все точки над і, но почему тогда у меня сейчас такое странное чувство? После этого разговора на душе остался противный осадок…»

***

На следующий день все ученики собрались у входа в школу, где их уже поджидал автобус. Поездка обещала быть не долгой, и главное веселой.

Сначала Рози хотела сесть с Тэхеном, но тот сегодня был слишком гиперактивным и возбужденным, поэтому она решила пересесть к Джису, чтобы лишний раз не напрягать голову. Так как свободных мест не осталось, Чонгук сел на самое последнее возле одинокой Дженни. Та была вовсе не против, а Чонгуку оттуда было хорошо видно Джису, за которой он наблюдал целую дорогу. Юнги, в это время сидевший с Чимином, точно так же наблюдал за Дженни, которая выглядела сегодня более-менее хорошо. Она много улыбалась, разговаривала с сидевшими неподалеку Рози и Джису и была вовсе не похожа на ту, которая страдает по ночам от ужасных кошмаров. Через тонкую стену Юнги часто слышит её всхлипы и тяжелое дыхание, иногда даже крики, которые постепенно утихают. В такие моменты он из последних сил сдерживался, чтобы не сорваться, не прийти к ней в комнату и не залезть под одеяло, крепко обнимая и успокаивающе гладя по голове.