— Гарри, Гарри, — я пыталась растормошить его, такая безэмоциональность меня пугала.

— Ты не ранена? Все хорошо? — словно очнулся он.

— Нет, я не ранена. Поздно пришла. С тобой все в порядке?

— Нет. Я о столь многом должен был его спросить… и не успел. И столько должен был ему сказать.

Он не нуждался в утешении. Поэтому я просто потащила его с места битвы. Мимо авроров, которые даже не пытались нас остановить, мимо плачущих детей и профессоров, мимо осколков статуй и обломков стен.

Март был холодным, лужи были покрыты тонкой корочкой льда, а на хмуром небе висел тонкий полумесяц. После пыльного воздуха в замке, здесь было гораздо легче дышать. Хотя я тут же начала мерзнуть, ведь теплую мантию потеряла где-то в этой суматохе. Поэтому сама прижалась к Гарри. Он теплый, согреет. Действительно обнял, зарылся носом в волосы.

— Замерзла?

— С тобой тепло.

— Я убил Беллатрису…

Я подняла голову, всматриваясь в его лицо. Там застыло какое-то странное выражение, он смотрел на небо, был одновременно и удивленным, и потерянным, и печальным.

— Я обещал себе это после смерти Сириуса. И ничего не почувствовал. Совсем. Сириуса это не вернет.

— Никого нельзя вернуть, — согласилась я. — Но этой сумасшедшей самое место на том свете.

— Она могла убить тебя. А ты поломала ее палочку, — улыбнулся Поттер. — Я бы даже не додумался.

— А нечего тыкать в меня всякими длинными прямыми предметами.

Поттер опять засмеялся, еще крепче обнимая.

— Задавишь, — напомнила я.

— Прости. Нужно возвращаться. Спасибо, что вывела меня.

И мы в обнимку развернулись к дверям замка. Но у самого входа услышали пение Феникса. Он словно плакал, но при этом пение было настолько красивым, что я не могу точно сказать — выступили ли у меня слезы от горя, или это были слезы восхищения.

Великий Волшебник действительно умер. И не он один. Из подземелья принесли труп Беллатрисы Лестрейндж. Поттер убил ее еще в первые секунды вторжения. Над ней долго стоял Невилл Лонгботтом. Думаю, ему тоже нужно было осознать, что смерть самого ненавистного человека не вернет время вспять. Я спросила, где Снейп, нас направили в больничное крыло. Нам навстречу прошел Руфус Скримжер. Он хотел остановить Поттера, я видела это… но не решился.

В больничном крыле было людно. Многие лежали на койках, кто-то сидел на кроватях рядком, ожидая пока подойдет мадам Помфри или сам Снейп. Первая залечивала раны, второй снимал последствия проклятий.

— Поттер. Иди поработай, — почти толкнул его в сторону пострадавших Рус. — Раз умеешь проклинать, то и снимать умеешь.

— Как ты? — спросила я у брата.

— Как ни странно жив, хотя Дамблдора убил не я. Разбирался с Ноттом.

— Ноттом?

— Я подозревал, что Драко кому-то рассказал о своей небольшой проблеме. Но Нотт… В общем, он собрал Исчезательный шкаф. Только не в Выручай-комнате, а в старом хранилище. А еще говорят, что в школе учатся одни дебилы. Поттер заставляет попотеть чемпиона дуэлей, Грейнджер трех пожирателей в стену закатала, только головы наружу торчат, а Нотт, вообще-то из семьи боевых магов, ремонтирует давно забытый артефакт. Гений на гении сидит и гением погоняет.

— От клятв ты свободен?

— Не совсем. Защитить школу, убить Волдемотра. Так, сущие мелочи. Но жить буду. Уже хорошо.

Тут в больничное крыло внесли Билла Уизли и я подумала, что некоторые вещи происходят и вне канона абсолютно точно. Лицо старшего из братьев было рассечено жуткими царапинами. По крайне мере, сейчас миссис Уизли примет невестку. Главное, живой.

В школе был траур. Разгуливали авроры, обыскивали каждый уголок, выискивая возможные места нахождения артефактов. Стул директора будет пустовать до похорон, такова традиция. МакГонагал со Снейпом орали друг на друга несколько часов подряд. Школа с замиранием ждала, кто из двух замов прежнего директора займет его кресло. Особую перчинку добавляло то, что МакГонагал считала Снейпа более подходящим на роль именно директора. Рус же кричал что-то про Мухосранск и сбор наркотических грибов. В общем, становиться директором не желал.

Наверное, если бы не смерть Дамблдора, ученики находили бы такую ситуацию даже забавной, но в школе в эти дни никто не смеялся. Каким бы он не был человеком, но он давал как минимум иллюзию защиты. Шли разговоры, что некоторые дети не вернутся в школу после сдачи СОВ.

— Если не будет Воландеморта, все вернется в норму, да? — спрашивала меня Сэм, когда мы собирались на торжественные похороны директора.

— Думаю, да, — кивала я.

Его действительно хоронили на территории школы. И феникс пел в небесах, а волшебники плакали, не сдерживаясь. У меня же была лишь грусть. В книге смерть этого человека была окончательным разбиванием всех иллюзий и щитов. У Поттера не оставалось защитников. Но у этого парня и не было защитников. Он смотрел на могилу Дамблдора как на место, где закопаны многие секреты.

На следующий день троноподобное кресло заменили на чуть более скромное и комфортное, и место директора школы заняла Минерва МакГонагал. На место профессора трансфигурации прибыл забавный мужичок-шутник Найджел Грановски. Он же стал деканом Гриффиндора. Сказал, что поступил в год выпуска Минервы. И все время своего обучения слышал, что он почти так же талантлив, как она.

— Поэтому я надеюсь, что хотя бы на посту вашего декана я смогу стать не почти так же талантлив, а хоть немного лучше, — закончил он свою речь в Большом зале.

Ученики улыбались. У меня появилось ощущение, что этот бы тоже толкал выпивку ученикам, если бы деканы не клялись ничего подобного не делать. Было в нем что-то гриффиндорское. И материал он подавал веселее. Быть может и не так талантлив в изучении трансфигурации, но зато отличный учитель. А МакГонагал неплохо справлялась с директорской должностью, наводя порядок в разрушенном коридоре, возвращая учеников и убеждая родителей, что пятнадцать авроров теперь будут круглосуточно охранять школу. Дежурства старост отменили. Теперь коридоры патрулировали авроры. Страх буквально витал в воздухе.

Совершенно безрадостно начались пасхальные каникулы. Министерство распорядилось отменить развоз по домам, хотя студенты и так чаще встречали пасху в Хогвартсе. Я с ужасом узнала, что пронести шпаргалку на Историю Магии мне не удастся и придется учить. Гоблинские войны занимали почти половину всего учебного материала и были самой большой проблемой истории. Кому вообще важно знать, как звали предводителя восстания гоблинов?

— Оставь историю, — за пару часов до отбоя шептал мне на ухо Поттер. — Брось это грязное дело.

— То, что ты ее завалил, не значит, что и я должна, — сдать этот чертов предмет хотя бы на слабенькую четверку стало делом чести.

Но Поттер, прикрываясь столом и моим мешковатым свитером, уже положил руку мне на обнаженный живот.

— Гарри! — возмутилась я.

— Я сейчас начну грязно приставать прямо в библиотеке, — предупредил он и пальцем отодвинул край юбки, скользя ниже.

— Убери руки, — я постаралась шипеть как можно грознее, что было вообще-то не очень просто.

А руки Поттера уже опустилась до края трусов.

— Или сейчас закину на плечо, — продолжал он. — И понесу куда мне нужно.

Я содрогнулась, вспомнив прошлый раз. Основной народ был на ужине, поэтому о предыдущем таскании на плече знали только неболтливые.

— Давай, складывай учебники, — все еще шептал он мне на ухо.

В библиотеке не было стульев, только лавки без спинок, поэтому Поттеру было вполне удобно сидеть на другой лавке и смущать меня прямо в полной библиотеке. И ведь скандалишь не начнешь, все услышат. Поэтому я, уже закипая, собрала книги и конспекты:

— Выпусти, — подсказала я Поттеру, который все еще хозяйничал, где ему быть не стоит.

— Правильный выбор.

Идти по библиотеке, где сидит почти весь Хогварст, когда следом за тобой шагает довольный Поттер — это то еще удовольствие. Нам не улыбнулись только поттеровские фанатки. Но и тем этот гад подмигнул. Я в отражении видела. Вот же засранец. Двери библиотеки закрывались плотно и шум снаружи в царство книг и тишины не проникал. Поэтому едва Поттер закрыл дверь и мы остались одни в пустом коридоре, я резко развернулась: