Валерий Борисович ГУСЕВ

ВЫСТРЕЛЫ В НОЧИ

Повесть

Только что со мной произошла

совершенно дикая, невообразимая

история. Не разрешите ли с вами

посоветоваться?..

А. К о н а н Д о й л. Записки

о Шерлоке Холмсе

30 м а я, с у б б о т а

После зимы в Синеречье сразу началась весна. Она пришла день в день, час в час, будто терпеливо дожидалась своего времени, расчетливо накапливая силы, и в ночь с февраля на март отчаянно ворвалась в село короткой, яростной, хорошо подготовленной атакой: грозно зазвенела очередями капели, шумно обрушила с крыш твердо слежавшиеся снежные пласты, неудержимо, стремительно разбежалась повсюду бурными ручьями. К утру она бросила в бой свои главные резервы - сначала ветер и жадный дождь, а затем - горячий свет с чисто-синего неба. И дальше все быстро и ладно пошло своим извечным чередом. Сбежали снега, загремел на реках лед, разрушаемый беспощадной силой, шумно тронулся и навсегда уплыл куда-то далеко вниз, ярко зеленея и сверкая холодными искрами на острых, граненых изломах.

Отовсюду - с теплых полей, из хмурых еще лесов - потянуло волнующим запахом проснувшейся земли и прелой соломы, оттаявших стволов и прошлогодней листвы. Торопливо проклюнулась травка, вылупились первые листочки, посвежела хвоя. Чище и звонче стали орать по деревне петухи. Веселее зазвенели в колодцах ведра. Зашумели на полях застоявшиеся трактора.

Синереченцы, соскучившись за зиму по настоящей крестьянской работе, отсеялись ровно, уложились в нужные сроки и по району вышли на первое место. Радуясь хорошей весне, они дружно уверились и в хорошее, совсем уже недалекое, лето, и в добрый урожай...

Андрей Ратников, хоть и своих забот хватало, но в посевную сумел и на сеялке постоять, и даже, подменяя приболевшего некстати тракториста Ванюшку Кочкина, вспахал малую толику за Косым бугром. Все еще тянуло его к привычному сельскому труду, нравилось и хотелось делать с людьми одно общее и важное - дело. Да к тому же хорошо понял он за свою недолгую еще милицейскую службу, что нельзя ему наособку держаться, надо со всеми вместе общими заботами жить - польза от этого обоюдная и заметная...

Но сегодня что-то не ладилось у него. Весь день Ратников как-то неуютно себя чувствовал. И понять никак не мог почему. Уж, вроде бы в должности освоился, привык на людях их внимание ощущать: и доброе, да и недоброе тоже, надо сказать. А тут будто что-то нехорошее у него за спиной делалось, а он и не знал об этом, только казалось, словно кто глаз настороженных и злых с него не спускал, ровно на мушку взял и водил следом стволом, выбирая нужный момент, чтобы курок спустить. Черт знает что такое, злился на себя Андрей, на небывалое с ним состояние.

Домой он пришел поздно: дождался, пока в клубе танцы закончатся, развел двух петушков - Серегу и Митьку, которые уже было и куртки поскидали, и рукава рубах подтянули, проводил до калитки разомлевшего в тепле старика Корзинкина, терпеливо послушал, как он клялся, что "в последний раз, да и то с устатку", проверил магазин и с Галкой на крылечке постоял. За всеми этими делами (день вообще трудный был, хлопотливый суббота) Андрей как-то поуспокоился, однако тревога совсем не прошла, где-то внутри затаилась.

Среди ночи, поближе к утру, Андрей проснулся от какого-то странного стука в наружную дверь. Спросонок ему показалось, будто ветер забрасывает на крыльцо тяжелые редкие капли дождя и они барабанят в старый перевернутый тазик. Он привык уже, что его иногда поднимают по ночам, но в таких случаях стучат в окно - громко, требовательно, настойчиво - и зовут в полный голос. А сейчас это непонятное, даже жуткое постукивание настораживало, в нем таилась тревога и опасность.

Андрей приподнял с подушки голову, прислушался, стараясь успокоить гулко забившееся сердце. Потом тихонько встал, не зажигая света, нашел спортивные брюки, сунул ноги в тапки и, взяв пистолет, бесшумно вышел в сени, все время слыша этот необъяснимый дробный стук, словно кто-то горстью кидал в дверь камешки.

Он положил руку на засов, снова прислушался, подавляя острое, нарастающее предчувствие беды - какой-то неясной, нереальной и потому страшной, как в кошмарном сне. Сопротивляясь этому страху, не позволяя ему одолеть себя, а значит - и потерять голову, Андрей лихорадочно соображал, прикидывал: что делать? По-хорошему бы - ударить ногой в дверь, упасть на крыльцо камнем или кошкой и руку с пистолетом вскинуть... А если это пацаны балуются? Или чья-нибудь бедняга женка пришла потихоньку, соседей стыдясь, просить, чтобы утихомирил разгулявшегося мужика? Хорош будет участковый - пузом на полу!

Он осторожно двинул затвор пистолета и, чуть помедлив, быстро шагнул на крыльцо и сразу - в сторону. Тут же заблестело в кустах напротив дома длинное прерывистое пламя, гулко затрещало, с глухим звоном защелкали, застучали в бревна пули, взвизгнула одна из них, попав в какую-то железку, и влепилась куда-то под крышу.

Андрей, словно его толкнуло в спину, упал. Еще падая, не раздумывая, дважды выстрелил вверх. В мгновенно навалившейся тишине булькнула в ведре с водой выброшенная пистолетом гильза, звякнула обо что-то другая и поскакала вниз по ступенькам крыльца. Он вскочил на ноги, перемахнул через перила и бросился туда, где только что блестели вспышки выстрелов и слышалось, как затрещали под ногами сухие ветки, зашелестела листва по одежде убегающего человека.

Андрей бежал следом, кричал: "Стой!" - и все старался разглядеть, узнать - кто это, кто ночью воровски выманил его на крыльцо, чтобы стрелять в него - подумать только! - из автомата, но ему никак не удавалось уцепиться взглядом за что-нибудь знакомое в пригнувшейся фигуре, за какую-то характерную деталь в облике. Здесь, в кустах, было совсем темно, по глазам били, хлестали ветки, и он видел только подпрыгивающую спину, бугорок головы над ней и откинутую, мотающуюся руку с оружием в ней. "Глупо делаю, - мелькнуло в голове, - если он меня на другого выведет, тот запросто срежет", но остановиться Андрей уже не мог.

Они почти одновременно вырвались наискось к проселку, и один за другим перемахнули канаву. Стрелявший тяжело побежал к чему-то массивно темневшему впереди на дороге, и Андрей опять подумал, что там могут быть сообщники и тогда уж все вместе они наверняка сделают то, за чем приходил этот, с автоматом.

Темное пятно впереди оказалось легковой машиной, стоящей у обочины с потушенными огнями, с распахнутой левой задней дверцей. Неизвестный подбежал к ней, швырнул внутрь автомат и сам бросился, как нырнул, следом. Машина рванулась, взвыв, буксуя, бешено набрала скорость, и где-то уже далеко ярко зажглись ее красные габаритки, заметались над дорогой длинные лучи света и громко, как выстрел, хлопнула дверца.

Андрей сгоряча пробежал еще по дороге и остановился, слыша надрывный шум мотора, свое тяжелое частое дыхание и возбужденную брехню перепуганных собак. Стало холодно ногам, особенно правой, с которой еще у крыльца свалился тапок. Андрей постоял, чертыхнулся в сердцах и пошел обратно.

- Ну? - жестко спросил сидящий рядом с водителем.

- Уделал, - задыхаясь, хрипло, прерывисто ответил ему тот, кто прыгнул в машину.

- Уделал, говоришь, дешевка? - И резко обернулся. - А кто бежал за тобой? Кто из пушки садил? Покойник?

- Где мне... знать?.. Ночевал... у него кто-то... Следом за ним... из избы выскочил... Дай глотнуть... задохнулся шибко.

- Слыхал, глотнуть ему? Не подавишься? Такую подлянку нам кинул, а ему - глотнуть! Что же ты и второго не уделал? А если он засек тебя, падло?

- Не засек... Где там... В такой-то темени. Я б его... лупанул... Да это... керосинка заела... Дай глотнуть.

Водитель посмотрел на сидящего рядом, пошарил под сиденьем и протянул назад бутылку водки.

- Останови. Глотнул? Давай мотай в село. Посмотри - как там? На глаза попадись, понял? Утром жду. А ты подбрось меня поближе к стойлу...