Я потеряно плелся по коридору больницы, не зная, что и думать. Пойти к майору и рассказать ему все? Но с меня подозрений это не снимет... Или снимет? Я встрепенулся и решительно направился в кабинет Льва Михайловича. Будь что будет.
- Толя? Заходи... - профессор поднялся мне навстречу. - До сих пор поверить не могу. Я же их предупредил, позвонил, неужели не успели? Сколько погибших, а сколько еще будет... Говорят, что трамвайное депо полностью накрыло... Господи, вот я старый дурак, прости! Ты Веру нашел? Она хоть жива?
- Нет... - горло предательски сжалось, хотелось разрыдаться, как в детстве. - Простите меня, Лев Михайлович. Я пытался, но меня никто не захотел слушать...
Профессор уставился невидящим взглядом мимо меня. Он сильно осунулся и явно не спал со вчерашнего дня.
- Ты невиноват... - он ссутулился. - Это все я...
- Лев Михайлович, прекратите, - я подошел к нему и обнял за плечи, усаживая на место. - Мне ваша помощь нужна. Вы Дарью Семеновну помните?
Профессор вздрогнул и поднял на меня покрасневшие от недосыпа глаза.
- Почему ты спрашиваешь?
- Ее убили. К вам еще майор не приходил?
- Приходил. О тебе спрашивал. Я думал, он причинами аварии занимается...
- И ее убийством тоже. Скажите, это правда, что она во время войны доносила в комендатуру?
- Да... Но доказать не смогли. Гранберги у нас скрывались, а потом при облаве их забрали. Немцы точно знали, где искать. Она их сдала, больше некому. А расстреляли их здесь, как и тысячи других. Теперь и Бабий Яр решили сровнять с землей, даже память о них стереть... А оно, видишь, как все обернулось... Мертвые поднялись...
Лев Михайлович говорил равнодушно, обыденно и очень устало.
- Баба Маня думает, что у Дарьи Семеновны здесь был любовник. Вы что-то об этом знаете?
Профессор брезгливо передернул плечами.
- Знаю, только не здесь, а в Кирилловской. Кто-то из реставраторов, кажется.
- Вы его видели?
- Нет, слава богу, нет. Лиса эта драная даже не таилась...
- Как бы мне его найти?
Лев Михайлович не успел ответить. Дверь тихо распахнулась, и на пороге застыла хрупкая фигура. Всклокоченные, неровно обстриженные волосы, детское лицо и громадные пустые глаза. Я вздрогнул, встретившись взглядом с этой странной девушкой.
- Зоя, ты зачем из палаты ушла? - профессор тяжело поднялся и подошел к ней.
Она прижимала к себе большую изломанную куклу, настолько неуместную своей радужной яркостью в этом сером кабинете, что у меня на секунду закралось подозрение, что я сам сошел с ума от горя.
- Голем. Он проснулся, - сказала девушка и показала на одноногого человечка.
Лев Михайлович аккуратно освободил глиняную куклу из ее изрезанных пальцев и покачал головой.
- Зоечка, иди в палату.
Он слегка подтолкнул ее к выходу и позвал санитара, чтоб тот ее проводил.
- Зоя? - переспросил я, мучаясь сомнениями.
- Да, - грустно улыбнулся профессор. - Зоя Седых.
- Она так похожа...
- Ты не ошибся, Толик. Но теперь она Зоя Седых. Настенька, царствие ей небесное, когда Гранбергов забрали, места себе не находила, молилась, а вечером не выдержала и поехала сюда. Там по всему яру оцепление стояло, но она ж у меня упрямой и смелой была, не то, что я, трус... Вот и упросила ее пропустить. Немец какой-то сжалился. Как она их нашла, я даже не представляю. Только вывезла она тогда троих ребят, что спаслись, в деревню из города, через все патрули, а потом отец Сергий их перекрестил и документы выправил. Была еврейка Зоя Гранберг, а стала Зоя Седых, крещеная русская. Но девочка до сих пор живет в том кошмаре, помутился у нее разум от пережитого. А я даже здесь не смог ей помочь...
Профессор замолчал и провел по лицу рукой, словно стряхивая липкую паутину тяжелых воспоминаний.
- О каком големе она говорила? Это фамилия?
- Нет, что ты... - криво усмехнулся Лев Михайлович. - Это еврейская легенда о глиняном человеке, в которого вдохнули жизнь, чтобы он защитил своих создателей. Но он не защитил, как видишь... Придется ей нового делать.
И профессор выбросил в мусорное ведро куклу, с укором смотрящую на нас разбитым лицом.
Подавленный, я вышел на двор, уже не таясь. Мне было все равно, увидит меня майор или нет. На лицо упали первые капли дождя, и я тревожно задрал голову. Небо хмурилось серыми тяжелыми тучами. Господи, лишь бы не было ливней, иначе... Взгляд остановился на куполах Кирилловской церкви, и я впервые пожалел, что атеист. Оскальзываясь на тяжелой мокрой глине, я поспешил в сторону церкви. Если Дарья Семеновна не таилась, то я легко узнаю, к кому она бегала по утрам.
Возле церкви было людно, что-то спешно грузили под строгим присмотром милиционеров. Я растерялся, не зная, к кому обратиться. Потом решился и поймал за рукав распоряжающегося здесь мужчину.
- Простите, вы мне не подскажете? Я ищу знакомого... Мне его посоветовала Дарья Семеновна...
- Кто такая? Не знаю никакой Дарьи Семеновны, не мешайте, гражданин, - отмахнулся он от меня.
- Ну как же... Прокопчук, неужели не помните? На высоких каблуках, в шубе, видная такая, чернявая, - припомнил я слова бабы Мани. - Ну жена же Игоря Сергеевича, из райкома!
- Из райкома? - задумался начальник. - Слышь, Вань, ты не помнишь Прокопчук из райкома?
- Да не она из райкома, а муж ее... Дарья Семеновна она! - на всякий случай уточнил я для водителя Ивана с испитой физиономией.
Тот почесал в затылке и пожал плечами.
- Одну такую фифу помню, она к Рустаму захаживала.
- А кто это?
- Историк тутошний. Аскеров фамилия. Тот еще фрукт... Да вон он идет...
Я уже двинулся к высокому парню в очках и с буйной темной шевелюрой, но застыл на полдороги. Его перехватил майор. Я бессильно смотрел, как они вместе прошли к лавочке. Узнать бы, о чем его спрашивает Кузьмин, но отсюда мне было неслышно. Я торопливо нырнул вниз по тропинке и обошел площадку полукругом, остановившись как раз под лавочкой, нависающей над обрывом. Отсюда было плохо слышно, но я не рискнул забраться выше. Я никак не мог сосредоточиться на том, что они говорят, не в силах отвести взгляда от страшного вида затопленной Куреневки. Перевернутый и сгоревший троллейбус, развалины домов, вяло копошащиеся фигурки людей, работающие экскаваторы... Почему Верочка не ушла из трамвая? Она наверняка видела, как на них надвигается вал грязи. Неужели не успела? Почему это вообще произошло? В голове до сих пор не укладывалось... Я заставил себя прислушаться к разговору.
- ...Зачем?
- При реставрационных работах обнаружили древние захоронения двенадцатого века, но была угроза обвала из-за подтопления фундамента. Вот Дарья Семеновна и...
- И где документы на передачу оборудования?
- Я не знаю, я же не снабженец. Я просто упомянул о том, что нужно, а Дарья Семеновна сама похлопотала...
- Интересно получается, - судя по звуку, майор затянулся сигаретой, и я тяжело сглотнул. - Вот так просто инженер СМУ передает в другое ведомство насосную станцию, стоит вам заикнуться об этом... Или вас связывали более теплые отношения с убитой?
- Нет! - возмущенный возглас. - Да как вы могли подумать! У меня невеста!
- Ваши сослуживцы утверждают, что убитая часто вас навещала. Слишком часто. А свидетель видел вас вместе с ней в восемь утра на участке. Вы ссорились.
- Нет! Клянусь вам, нет. Я... я и вправду виделся с ней в то утро, но раньше... Честно. Она меня преследовала, прохода не давала. А я все никак не мог набраться мужества, чтобы... ну вы понимаете...
- Подробней. Когда вы видели убитую?
- Кажется, в полвосьмого. Да, она пришла, спрашивала, как продвигаются раскопки, только я фресками занимался! Дарья Семеновна даже запомнить не потрудилась, она вообще меня не слушала.
