— Отпусти меня... — хрипит Лайтвуд, на что Магнус только удивленно вскидывает брови вверх.
— Разве ты ещё не понял, сладкий?.. Я тебя и не держу... — томный выдох, а из Алека словно весь воздух выкачали, потому что, блядь, его ведь и вправду не держат.
Это только его решение, только его желание отдаться, играть по правилам Магнуса. Бейн пытается вывести его из равновесия, он рвет всё его самообладание одним взмахом ресниц, которые кажутся чернее и гуще в очертании темной подводки. Когда Магнус открывает глаза, радужки больше не карие, он показывает свою метку. Алек смотрит как завороженный, как пульсируют узкие кошачьи зрачки в очертании желто-зеленого. Нефилим сглатывает слишком шумно, отчего кадык движется вместе с руной уклонения. Бейн жадно следит за этим, облизывая губы, словно голодный вампир. От этой мысли Алеку становится тошно, в голову лезут глупые мысли о Камилле. Почему Магнус выбрал его после неё? Почему после этой бледной миниатюрной фарфоровой куколки Магнусу вдруг приглянулся он — самый обычный, невзрачный, нескладный, порой неуклюжий и совсем уж некрасивый нефилим?
— Я подарю тебе зеркало, синеглазка... И в следующий раз буду любить тебя напротив него, чтобы ты видел, насколько ты идеальный... Мой ангел... — Бейн хитро улыбается уголками губ.
— Я же просил тебя больше никогда не влезать в мою голову... — рычит Алек, краснея до кончиков волос.
— Это в последний раз, обещаю... И больше никогда не сравнивай себя с кем-то... — выдыхает Магнус, щелкая пальцами и обнажая себя.
Нефилим отводит взгляд, от его щек по шее и груди плывут красные пятна, и это самое милое из всего, что когда-либо приходилось видеть Магнусу. Он хотел бы сказать Алеку, что сходит с ума от того, как тот смущается и краснеет. Он хотел бы сказать, что на щеках Камиллы в силу её вампирской природы не может появляться румянец, но тогда Алек вспылит, так что Бейн прикусывает себе язык. Он сыплет синие искры, окутывая себя и Лайтвуда магией и очищая их тела, отчего его нефилим удивленно вздрагивает и краснеет ещё больше, когда внизу живота разливается странное ощущение пустоты.
— Ты... Ты подготовил меня?.. — едва шевелит пересохшими губами Алек.
— Нет, всего лишь помог с гигиеной... — объясняет маг, снова щелкая пальцами.
Как же Алек ошибался, когда думал, что рядом с этим мужчиной у его румянца есть предел яркости. Его щеки буквально горят, он тут же пытается свести ноги вместе, но Магнус всё ещё находится на полу между его колен, а руки он успевает перехватить.
— Так удобнее и приятнее... Тебе понравится, ты привыкнешь... — многообещающе шепчет Бейн, рассматривая проделанную работу.
Низ живота Алека теперь полностью гладкий, только аккуратная дорожка мягких волос тянется от пупка вниз. Лайтвуду стыдно, он впервые чувствует себя настолько открытым и уязвимым. Осознание того, что он разрешает такое только Магнусу, шарахает Алека по голове, пожалуй, он не смог бы вот так с Джейсом, всё это было смешно, всего лишь детская влюбленность. Бейн умело прячет счастливый смешок, оставляя мысли нефилима в покое, он уже довольно услышал, пора заняться делом. Он подается вперёд к Алеку, отчего тот вздрагивает и едва успевает проглотить собственный стон, когда их члены соприкасаются. Лайтвуд снова вцепляется короткими ногтями в диван под собой, пытаясь не смотреть на возбуждение Магнуса и уж тем более не думать о том, как эта штуковина должна поместиться в него. Он мысленно проклинает Иззи, которая как-то пошутила, что ему не о чем волноваться, потому что азиаты не отличаются большими размерами. Не отличаются? Тогда что это, мать вашу?!
Алек снова тяжело сглатывает, в этот раз Магнус не может удержаться и нависает над ним, плотно вжимаясь бедрами в бедра, он припадает губами к руне на шее, очерчивая её поцелуями, а затем языком. Нефилим неосознанно подставляется, наклоняя голову набок и открывая больший доступ, он теперь цепляется за плечи Бейна и кусает губы, чтобы только не показать слабость и не застонать. Магнус обхватывает губами мочку уха, посасывает её, прикусывает, а затем довольно хмыкает, когда находит укромное местечко за ухом, лизнув которое, Алека подбрасывает. Он смещается поцелуями вдоль хрящика и переходит на розовую скулу, опускается вниз, исследуя губами линию челюсти, целуя мелкий шрамик на подбородке, и оказывается совсем рядом с пухлыми губами нефилима.
— Я же сказал... Нет... — Алек словно приходит в себя, резко увернувшись от поцелуя, он сводит брови к переносице.
— Упрямый... — шепчет Магнус, опускаясь на ключицы и накачанный торс, мысленно отмечая, что ему впервые нравится волосатая мужская грудь.
Алек чуть ерзает на диване — то ли взволнованно, то ли нетерпеливо. Магнус почему-то уверен, что соски его нефилима просто обязаны быть эрогенной зоной, что он и принимается проверять, пытаясь найти идеальную тактику. Это как игра на музыкальном инструменте: Лайтвуд шумно втягивает воздух сквозь зубы, если лизнуть розовую вершинку, а потом подуть на неё; Лайтвуд тихо стонет, если обхватить ореол губами, а потом потеребить чувствительную горошину кончиком языка; Лайтвуд вскрикивает и дрожит от напряжения, если чуть прикусить сосок и оттянуть зубами. Пожалуй, Рагнор был прав, он ужасно играет на чаранго, но вот тело Алека подвластно только его прикосновениям.
Нефилим пытается сосредоточиться, взять себя в руки, но горячие мягкие губы Магнуса целуют так откровенно, буквально поджигая тело изнутри. Алек жутко вспотел, он даже не подозревал, что в его теле может накопиться столько влаги. Его кожа неприятно липнет к кожаной обивке дивана под ним, отчего Алеку становится ещё жарче. Магнус словно читает мысли и призывает белоснежную простыню и подушку из комнаты Лайтвуда в Институте, отчего нефилим только удивленно вскидывает брови.
— У меня только шелковое постельное белье... Ты будешь соскальзывать, это отвлекает... — объясняет он, закатывая глаза.
Алек только кивает, удобнее упираясь затекшей поясницей о подушку и пытаясь не думать об этом проявлении заботы. Если честно, то думать ему не хочется вообще, хочется либо как можно скорее свалить из лофта, либо раздвинуть ноги перед Верховным Магом Бруклина. Учитывая, что эти самые ноги совсем не держат и уже расставлены, Алек понимает, что вариантов у него мало. Бейн держит его в напряжении, грациозно сползая по его телу вниз, обводя языком руны на животе и боках, отчего те приятно пощипывают, контактируя с магией. Лайтвуд стискивает зубы, ощущая, как подбородок Магнуса задевает чувствительную головку, наверняка пачкаясь в его смазке. А затем Бейн легко оттягивает нежную кожу вниз и обхватывает его возбуждение губами, заставляя стонать и задыхаться. Алек сжимает простыню в кулаках, и та жалобно трещит, смотреть на макушку мага внизу просто невыносимо. Выкрашенные в красный пряди падают ему на живот, щекоча кожу; нефилим скулит от ощущений, уже наплевав на всё на свете, когда Магнус заглатывает особенно глубоко, при этом поднимая на него довольный взгляд кошачьих глаз. Лайтвуда трясет, он готов кончить в любой момент, но горячая влага рта исчезает, маг снова подтягивается вверх, опираясь локтями по обе стороны от Алека и оставляя между их губами расстояние выдоха. Нефилим ощущает жар, исходящий ото рта Бейна, ощущает терпкий запах собственной смазки, не может оторвать глаз от его раскрасневшихся опухших губ. Соблазн податься вперёд слишком велик, Алек держится из последних сил, чтобы не дернуть Магнуса на себя и сразу же толкнуться языком в рот, вылизывая нёбо, и плевать, что он там говорил о поцелуях после Камиллы. После Камиллы... Лайтвуд вспоминает её кроваво-красную помаду, размазавшуюся по их лицам, и спрашивает себя — ответил бы ей Магнус или нет, если бы они с Иззи не вошли. Внутренний голос гадко хохочет, нашептывая о том, что всё не закончилось бы просто поцелуем, наверняка Бейн разложил бы брюнетку прямиком на том столе.
