Он избегал даже бытовых прикосновений, не дотрагиваясь до меня ни при каких обстоятельствах. Когда я подавала ему полотенце, он брал его за самый край. Даже маленькую чашку кофе из моих рук он брал так, чтобы не коснуться моих пальцев…

Я с тоской взглянула на календарь. Память сама, без участия разума, и даже вопреки ему, отсчитывала дни до окончания нашего контракта. Я с трудом сосредоточилась на текущей дате. Сегодня мы идём на благотворительный вечер. Его отчуждённость сыграла свою роль, и уже два дня как я тоже закрылась от него, не навязывая своё общество. Молча выполняла свои обязанности жены, по большей части номинальные – следила за его одеждой, готовила ему завтраки и ужины, контролировала зарядку электронных устройств. И всё. Вся близость, бывшая между нами, с каждым прожитым днём казалась всё более иллюзорной, не бывшей, воображённой. Это было больно – иногда воспоминания казались намного реальнее действительности. Так, как сейчас, быть между нами не могло. Это мучило. Не только меня, его тоже. Я видела, и от этого становилось больнее – за нас двоих. За ужином не было возможности сбежать друг от друга – Манорама и Акаш с дядей не поняли бы моего отсутствия, и процесс приёма пищи превращался в пытку. Когда я не смотрела на него, то чувствовала его взгляд на себе – грустный, тоскливый. Но стоило мне взглянуть на него, как он тут же отводил глаза. Это было бы смешно, если бы не было так больно и неправильно.

Я допоздна сидела в гостиной, зарывшись в ноутбук, – искала возможность получения дистанционного образования в истории костюма. Мы переписывались с Тери, и это она посоветовала мне пройти обучение. Я и не знала, что она включила в контракт с Арнавом условие о том, что оформлять совместную итальянско-индийскую коллекцию буду я. Вся мера ответственности обрушилась на меня, когда я поняла, насколько серьёзное дело мне предстояло. Если с коллекцией Тери «Цветы души моей» мне, по большому счёту повезло, так как предстояло описывать соединение изделия и цветка, что требовало красоты слова, то теперь коллекция планировалась оформляться в серьёзном стиле, и я чётко осознавала, что у меня не хватает знаний. Тери успокоила меня, заверив, что информацию мне в сухом и сжатом виде подготовят, но я решила, что должна разбираться в том, чем занимаюсь. Поэтому мне нужны были знания, и я твёрдо намеревалась их получить. Как когда-то работа у Тери не дала мне сойти с ума от переживаний по поводу мнимой измены Арнава, так же теперь виртуальные беседы с Тери, советовавшей мне учебные заведения и объяснявшей мне виды знаний, необходимых мне, помогали отвлечься от творившейся в наших с Арнавом отношениях неправильности. Всё это придавало смысл моей застывшей в неизвестности жизни.

Ещё одной отдушиной стали ежевечерние беседы с Нанке. Я очень обрадовалась, увидев однажды на рабочем столе мигающий значок электронной почты с его фотографией. Сначала мы списывались с Нанке по почте, а потом он научил меня пользоваться скайпом, и я чуть не расплакалась, увидев наполненные добротой и теплом глаза моего друга. И только мягкая улыбка удержала меня от слёз. Я, как зачарованная, протянула руку, когда он поднес свою, касаясь своего монитора. Равнодушное стекло не передавало осязания, но передавало его поддержку, которая мне, как и всегда, была так нужна. Которая избавляла меня хоть ненадолго от остро чувствуемого одиночества. Шантиван был пуст – братья работали, тётя же, ясно дав понять, что она не собирается участвовать в подготовке праздника для Кровавой ножки, пропадала целыми днями в салонах красоты, экспериментируя со внешностью и образами, планируя покорить сердца пришедших на праздник гостей своей экстравагантностью и изобилием украшений, конечно же.

Нанке уже был в курсе моей работы с Тери, узнав от её мужа. Его похвалы «моему таланту» смущали меня, но шли настолько от сердца, что казались солнечными лучиками, разгонявшими мою неуверенность и нервозность от предстоявшей работы. Он рассказал мне, откуда знает мужа Тери. Оказывается, они до пятнадцати лет росли по соседству, а их родители были лучшими друзьями. Жизнь раскидала их по разным странам, но интернет стирает все границы, и они ежедневно общались с ним, не забывая наведываться в гости. Я удивилась, узнав, что год назад Нанке гостил у них на вилле во Фьезоле, а этой зимой всё семейство Свон собиралось посетить его дом в Австралии.

… я спохватилась, бросив рассеянный взгляд на часы. Мысли испуганными мышами разбежались по задворкам сознания. Скоро Арнав приедет, и нам предстоит «выход в свет». А я после пересадки цветов, которую затеяла, чтобы опять же отвлечься от гнетущего предчувствия, чувствовала себя грязной. На принятие душа, процедуры по уходу за телом и укладку волос оставалось всего два часа. Мне не хотелось злить Арнава, задерживаясь со сборами, поэтому, с трудом разогнув непонятно отчего ноющую поясницу, я направилась в горячий душ.

Арнав.

Приподняв увесистую папку над столом на полметра, я разжал пальцы, позволяя ей упасть на столешницу с гулким стуком. Отвернулся к сейфу, закрыл его и опустился на стул, не сводя глаз с тяготивших своим присутствием документов. Открыл папку и достал из нее брошюрованные листы. Распахнул на первом и замер, рассматривая до мельчайшей крапинки изученную страницу.

«Заказчик – Арнав Сингх Райзада.

Объект заказа – Шьям Манохар Джа.

Исполнитель – Мистер Шетти.

Отчёт.

Период расследования.

Дата сдачи заказа».

Прочитал осточертевшие строки трижды, набираясь решимости изучить такой долгожданный отчёт. Занёс руку над следующей страницей и замер. Неуловимое движение пальцев, и верхний лист с лёгким шорохом охотно ложится обратно, стыдливо прикрывая обнажающуюся правду.

Положил голову на сцепленные в замок руки, упирающиеся локтями по бокам разламывающего моё сознание на части талмуда. Прикрыл глаза, обдумывая своё явное нежелание знать. Зная причину, но отказываясь её признавать. И не имея возможности не принять решение.

То, что происходило между нами с Кхуши сейчас, ранило меня намного глубже, чем я мог предполагать. Моё отстранение от жены, тщательно соблюдаемая дистанция привели к неприятному, хоть и ожидаемому результату. Она забросила попытки разобраться, что происходит между нами, и начала избегать меня точно так же, как и я её. Как же я соскучился по ней… Но никак не мог выбраться из замкнутого круга, став безмерно слабым – я не мог ни прочитать отчёт, ни проигнорировать его, терзая своей неуверенностью нас обоих.

Встал из-за стола, оставив неброскую папку покорно ожидать решения – быть прочитанной или же снова отправиться в сейф, так и не показав хозяину своего нутра. Засунул руки в карманы, сопротивляясь желанию просто выбросить отчёт в мусорное ведро. Отошёл к окну, рассматривая сотрудников, деловито сновавших по огромному офису – рабочий день был в разгаре.

- После благотворительного вечера, – прошептал себе, – завтра.

Озарение.

Арнав.

Уже привычно проработав в кабинете до тех пор, пока времени не осталось впритык, чтобы приехать домой, принять душ и переодеться перед предстоящим выходом на благотворительный вечер. Я вышел из здания, сел в машину и завёл её, равнодушно дожидаясь, пока кондиционер нагонит прохладный воздух, вытесняя скопившуюся духоту. Все мои мысли крутились вокруг сегодняшнего вечера. Нет, для осуществления моей мести всё было готово, а, узнав, куда пойдут вырученные средства, я убедился, что Кхуши это также одобрит, возможно, впоследствии, когда поутихнет её милосердие, толкающее её платить добром на зло. Я же придерживался противоположной позиции – каждому по заслугам.

Но не это волновало меня, заставляя сердце сокращаться чаще, выплёскивая из себя горячую кровь, наполненную страхом и предвкушением. Мы – семейная пара, и весь вечер Кхуши будет около меня, рядом со мной, вокруг меня. И если до этого всю неделю я избегал даже вдыхать её аромат, то сегодня… Моё тело истосковалось по ней, но его я мог держать в узде. Плотские желания склонили голову перед силой воли, впрочем, частенько покусывая меня внезапными приступами, подталкивая к желанной девушке. Но что делать с… душой? Я не знал, что это, но ЭТО давило намного безжалостнее, тоскуя по её улыбке, распространявшейся вокруг радости, стоило увидеть свет её глаз, по теплу, которым она наполняла меня, как наполняет влага жадно её вбирающий старый иссохший кувшин. И страх, что я не смогу сдержать свои чувства, находясь в такой необходимой мне близи к любимой, медленно, но неумолимо нарастал во мне.