После новоселья молодые зажили своим домом. Ольга теперь каждую среду устраивала приёмы. Это было сродни модным тогда литературным и музыкальным салонам. К пяти вечера в дом приезжали гости, это были и представители делового мира, нужные для Бориса люди, и приезжие знаменитости, которые гастролировали в их городе, и просто друзья, которых становилось всё больше. В доме бывали и местные известные музыканты, и писатели, и поэты. Ольга тщательно готовилась к каждой такой встрече, продумывая всё до мелочей, чтобы гостям не было скучно.
Татьяне Николаевне тоже очень нравились эти вечера, она с удовольствием помогала дочери и никогда не упускала возможности приехать. Ей было интересно участвовать в беседах, переходя от одной группы гостей к другой, но больше всего ей было приятно общество Бориса. Она слушала его затаив дыхание, ей казалось, что всё, что он говорит, было правильно, и она искренне недоумевала, как кто-то другой может оспаривать его мнение.
Потом все шли ужинать, после ужина мужчины усаживались за карты, а дамы продолжали музицировать или обсуждать светские новости.
Борису нравилось, как Татьяна Николаевна слушает и смотрит на него. Её восхищение было удвоено и материнской любовью, и любовью просто женщины. Он всё чаще ловил себя на том, что ему хочется более интимных отношений с ней, хочется обнять, прижать к себе. Как только начинались танцы, оба не упускали возможности насладиться им вместе.
Татьяна Николаевна понимала, что влюбилась, влюбилась серьёзно и ничего не может с собой поделать. Её мучила совесть, она перестала спать по ночам, стала пить много снотворных таблеток. Артём Сергеевич, обеспокоенный её здоровьем и тем, что жена худеет и бледнеет, решил отправить Танюшу на курорт. Сама мысль о том, что она будет вдали от Бориса, приводила женщину в ужас.
Началась зима. Готовился очередной новогодний бал у губернатора. Прошёл всего год после первого выхода в свет Ольги, но как всё изменилось в жизни. Она стала уверенной в себе молодой красивой женщиной. Теперь она вошла в зал под руку с Борисом, все смотрели на эту новую блестящую пару с завистью. Как преобразилась эта тихая девочка всего за год! Теперь на вечерах у неё мечтало побывать всё светское общество города.
За ними шли под руку Татьяна Николаевна и Артём Сергеевич. Она похудела, синие круги лежали под глазами, и в самих глазах появился какой-то новый, сумасшедший блеск. Артём Сергеевич был очень обеспокоен здоровьем жены, он пригласил к ней лучших докторов, те поставили диагноз: истощение нервной системы – и посоветовали уехать куда-нибудь в глушь или на воды. Муж считал главной причиной нездоровья жены те волнения, что она пережила в связи с замужеством дочери. Она, такая чуткая и очень восприимчивая, должна была обязательно отдохнуть.
Татьяна Николаевна сама понимала, что надо найти какой-то выход из сложившейся ситуации, ведь долго так продолжаться не может. Эта страсть к Борису просто сожжёт её. Может быть, действительно лучше уехать, забыть обо всём, а со временем ей станет легче и она сможет побороть свои так неожиданно возникшие чувства. Её тревожили смутные предчувствия, что всё кончится плохо, ибо нельзя даже в мыслях обманывать мужа и дочь, так горячо любивших её. Она каждый день молила бога, чтобы он вразумил и освободил от этого дурмана.
Наконец Татьяна Николаевна поняла, что если она сейчас не уедет к себе в имение, то произойдет что-то страшное. Она спешно собрала вещи, и муж отвёз её в поместье, заранее предупредив управляющего, чтобы всё было готово к их приезду. Ольга тоже хотела ехать с матерью, но Татьяна Николаевна категорически отказалась, убедив дочь, что она должна быть рядом с молодым мужем. Труднее всего женщине было прощаться с Борисом. Она обняла его, вдохнув в последний раз до боли знакомый запах, пытаясь сохранить воспоминание о нём на все грядущие дни.
Всё шло своим чередом. В Ольгиной жизни ничего не изменилось. Артём Сергеевич много работал, а вечерами, скучая без жены, всё чаще наведывался к дочери. Борис тоже погрузился в работу, но каждый день ловил себя на мысли, что очень скучает без Татьяны Николаевны. Ему не хватало её восторженности, без неё он чувствовал себя как обиженный ребёнок, которым только что все восхищались, а через мгновение забыли. Он вдруг почувствовал в себе непреодолимую потребность видеть Татьяну Николаевну, видеть немедленно, говорить с ней.
Он решил ехать в имение. Оставалось только придумать под каким предлогом. Ольге он сказал, что едет по делам в усадьбу отца, благо что они находились рядом. Ольга обрадовалась и просила навестить мать. Она написала подробное письмо о своей жизни, о том, как скучает Артём Сергеевич, и отправила мужа.
Борис ехал по лесной дороге на санях, путь был неблизкий. Ямщик уговаривал выехать рано утром следующего дня, но Борис уже не мог ждать, неведомая сила влекла его.
Стемнело рано, где-то вдали выли волки, и от их воя становилось жутко и тяжело на душе. Подъезжали к имению они уже в полной темноте. В доме было тихо, только в гостиной горел свет.
Борис нетерпеливо позвонил. Татьяна Николаевна, услышав звонок, сама поспешила открыть, сердце её бешено колотилось, казалось, что должно произойти что-то неожиданное и радостное. Она увидела Бориса, бросилась ему на шею и завизжала от восторга, как в детстве, когда очень сильно чему-то радовалась. Борис тоже был рад, они стояли, тесно прижавшись друг к другу.
Горничная узнала Бориса, она с удивлением смотрела на господ. Всё выглядело так, будто это не тёща встречала любимого зятя, а молодая девушка после долгой разлуки увиделась с возлюбленным.
Наконец Татьяна Николаевна дала возможность Борису раздеться и повела его в столовую. Она быстро распорядилась, чтобы организовали ужин и принесли самое лучшее на стол.
Через несколько минут всё было готово. Гостя угощали соленьями, маринадами и разными наливками. У Бориса кружилась голова и от долгой дороги, и от выпитого, а главное, от близости Татьяны Николаевны. Она была необыкновенно хороша в тот вечер. Щёки раскраснелись, глаза горели, с губ не сходила счастливая улыбка. Она слушала Бориса и ничего не могла понять. Голова не просто кружилась, она вихрем летела в немыслимом хороводе чувств.
Борис долго и подробно рассказывал о новостях, отдал Татьяне письмо дочери и мужа, но она даже не взглянула на него, боясь упустить хотя бы миг из разговора с любимым. Борис снова купался в этом море чувств, ощущая свою власть над этой женщиной.
Было уже поздно, когда Татьяна Николаевна спохватилась, что, должно быть, Борис устал и хочет отдохнуть. Она велела постелить ему в комнате для гостей, на втором этаже, где находилась и её спальня. Прислуга спала на первом, поэтому никто не мог им помешать.
Борис знал расположение комнат, и, как только внизу затихли все шорохи и звуки, он, взяв лампу, тихо отправился в комнату Татьяны Николаевны. Дверь была не заперта. Она ждала его, боясь и одновременно желая этого. Женщина стояла посредине своей спальни в тонкой белой рубахе до пят и вся дрожала, хотя было тепло. Он приблизился к ней и погасил лампу. Теперь только яркая луна освещала их фигуры. «Не надо, – тихо прошептала Татьяна Николаевна. – Не надо, не делай этого, мы не простим себе никогда». Он прижал палец к её губам и, нежно обняв, стал покрывать лицо, грудь, руки торопливыми поцелуями. Татьяна Николаевна перестала противиться этому большому, сильному и теперь самому близкому для неё человеку.
Они проснулись поздно. Татьяна Николаевна лежала в постели и разглядывала Бориса. У него был вид маленького обиженного мальчика, он о чём-то досадливо говорил во сне. В женщине боролись два противоречивых чувства, как будто внутри спорили два разных человека. Один говорил: «Ну, теперь тебе жариться в аду, ты обманула и мужа и дочь, это страшный грех», на что второй резонно отвечал: «Зато ты никогда в жизни не испытывала подобного наслаждения и теперь будешь вспоминать об этом до конца дней». Победил второй голос. Татьяна Николаевна решила прожить отпущенные ей мгновения счастья, а там будь что будет.
