Экипаж тоже нервничал, тем более, что все было непонятно. Наводчик тихо ругал тупых саперов, которые не могут через никудышный овражек переправу наладить, всего работы - взорвать фугасами склоны и осыпать грунт на дно, деревянноголовые придурки, на это буркнул заряжающий, что виновата разведка - ясно же, что саперы должны были получить сведения, но тут влез в разговор водитель, который считал себя если и не самым главным в танке, то уж точно вторым, после Поппендика, потому как уже воевал раньше и даже имел награду 'За танковую атаку' - сам он говорил, что за три атаки, но Поппендик слыхал, что атака была одна и водитель по кличке Гусь просто был в ней ранен. То, что у парня еще и знак "За ранение" - только подтверждало это.

- Это штаб напортачил - безапелляционно заявил водитель. Фельдфебель не стал влезать в эту идиотскую беседу. Толку спорить, если очевидно - график наступления сорван прямо с самого начала, деревню эту поганую впереди должны были взять еще утром, саперы явно рвали склоны, что было видно ясно, там как раз и сидел "Тигр". А разведка и штаб... Дисциплинированный немец не должен вести такие бабьи пересуды. Только бы перебраться через этот грязный ров!

Вскоре в башню танка брякнул и взорвался русский снаряд. Хорошо, что осколочный. Внутри все отдалось колокольным звоном и гудением, а у заряжающего от сотрясения пошла кровь носом. Этот очкарик был малосильный и слабомощный, зато постоянно умничал. Опросил остальных - все в порядке. Поппендик высунулся аккуратно из люка, сильно опасаясь попасть под новый снаряд, осмотрелся. Закашлялся, хватанув еще не рассеявшейся толовой гари.

Взрыв попортил и сбросил четыре навешенных на башню трака, раскурочил жестяной ящик для инструментов и снес кувалду. Не так страшно, хотя саперам, не прикрытым броней, досталось свирепо. Пара санитаров протащили солдата, который обвис у их на руках, странно смотрелась карминово - красная полоса на черноземе. И столб дыма - очень характерного, черно-смолистого, говорил о том, что какой-то технике очень не повезло.

Вызвал нервный взводный, приказал аккуратно двигаться вперед - там переправу наладили. Аккуратнейшим образом поехали, мины мерещились повсюду. Водитель и впрямь был хорош - умело съехал вниз, деликатно прогремел гусеницами по настилу из бревен, покрывающему топь и лихо взлетел наверх.

Там пришлось повертеть головой - через этот хлипкий мост шли вперемешку и "Пантеры" и танки из полка "Великой Германии", вокруг оказались чужаки и Поппендик чуть не запаниковал, почувствовав себя потерянным в лесу ребенком. Наконец, увидел знакомые силуэты, причем не там, где думал. Глянул назад - удивился тому, какое там было безобразное месиво из техники, совершенно нет порядка! И несколько новых разрывов, вздувших дымные султаны в этом цыганском таборе, красоты не добавили.

А потом стало некогда рассуждать - приказ на атаку, задержавшийся на несколько часов, наконец прозвучал. Почему-то поехали в обход горящей деревни, как решил для себя фельдфебель - прикрыты подступы минами, которые тут напиханы тысячами, а расчистить некому, все саперы - во рву корячатся.

Провыло над головами - свои самолеты высыпали бомбы в пекло деревни, на бреющем отштурмовали что-то в дыму, тут же танк встряхнуло, словно он был не из стали, а картонный, даже не фанерный. Больно лязгнули зубы. Рев и грохот ударили по ушам, по мозгу, по телу.

Когда немножко пришел в себя и смог слышать, то водитель чуточку свысока пояснил, что именно так выглядит вблизи "Сталинский орган" - свирепая реактивная дрянь, похожая по принципу действия на шестиствольный "Метатель тумана".

Тут в броню что-то врезалось с хрустом и взводный завопил по рации про русские пушки слева на 10 часов. Башку было не высунуть, так хлестало по башне и корпусу, приник к перископу. С трудом в мутном дымном тумане увидел неяркую вспышку и более густой клуб дыма. Глядя на себя чуточку со стороны - (хорошо ли выглядит, мужественно ли?) отбарабанил команду наводчику. Башня легко скользнула, нащупывая прицелом русский "Ратш-бум". Три снаряда беглых вынесли советское орудие. Рядом пыхнул огонь от другого - четкая команда - и взрывы накрыли дымом новую цель. Ничего сложного! Опять тронулись вперед.

Хрустящий удар сбоку, танк аж довернуло градусов на десять. Треск ударов по броне и страшно - вдруг дошло, что это смерть колотится в слой стали. Старательно колотится, упрямо и настырно. Там, снаружи - ревело, рычало и гремело совершенно не по-человечески. И странное сотрясение машины, словно она прожевывает что-то стальное, мнет и рвет саму себя. Не понял, что это, никогда такого не слыхал. А чертов танк, любимая "Пантера", сука последняя - встала мертво и взвывший снизу водитель заорал не своим голосом:

- Фельдвеба! Ленту потеряли!

- Сто чертей в задницу! Ты уверен?

- Точно так! И пару катков - тоже!

Только Поппендик открыл рот, для того, чтобы приказать экипажу покинуть машину для натягивания гусеницы, как дважды танк вздрогнул от ударов. Камарады говорили не раз - если танк встал - то его надо тут же покинуть, сожгут к чертям неподвижную мишень, но приказ, отданный вчера, был недвусмысленным - только вперед, не останавливаясь для помощи другим, а если тебя иммобилизовали - поддерживай подразделение огнем. Понятно даже и остфризу - эти танкисты были с троек и четверок, а у новой "Пантеры" броня куда лучше. В танке остаться безопаснее.

И Поппендик решился, завертел перископом. Стараясь быть нордически спокойным отдал целеуказание наводчику. "Пантера" рявкнула огнем и железом в дымную и пыльную мглу. И продолжала бить, круша домишки и какие-то руины, откуда сверкали злые огоньки выстрелов.

В душе командир танка понимал, что вообще - то это именно стрельба из пушки по воробьям, но надо же было что-то делать!

Когда немного стихло и снаружи перестала стучаться старушка с косой, послал заряжающего на разведку. Тот вернулся быстро. С весьма неутешительными новостями.

"Пантера" разулась, как и сказал Гусь. Гусеница лежала сзади, а танк всеми голыми катками впился глубоко в рыхлую землю. Пальба еще шла, в уничтоженной деревне, где все домики сравняли уже с землей - все еще кто-то отбивался, русские хорошо окопались, но это уже было пехотное дело. Вылезли аккуратно все - дольше всех выбирался водитель, у которого был странный ритуал - он снимал свои сапоги, садясь в кресло за рычаги и сидел там в тапочках, а когда вылезал наружу - то опять переобувался.

Поппендик только присвистнул. Он никак не ожидал, что с брони как корова языком слизнула все, что до того там разместили - ни лопаты с ломом, ни топора, ни ящика с инструментами. Танк стоял перекосившись, весь в серых метинах от прилетевших осколков, пуль и снарядов и какой-то непривычно голый.

- Побрили нашу кису - грустно сказал Гусь и присел на корточки, глядя что с ходовой. Опять не ошибся, прохвост хвастливый, действительно один внешний каток разрушен и отсутствует, а два внутренних погнуты и треснули. Экипаж не сговариваясь вздохнул, как один человек. Работенка предстояла грязная и тяжелая.

Сообщили об этом взводному, но тому было не до них - еще вел бой. Обещал прислать ремонтников, но темнело, а никто не прибыл. И в деревне все еще дрались, хотя должны были ее полностью очистить от русских еще утром.