За это время наша численность сократилась ещё на шестьсот пятьдесят восемь новобранцев. Практически каждый день трое или четверо шли к сержанту и писали заявление об уходе или переводе. Из них окончательно и бесповоротно армию покинуло примерно половина, ещё почти столько же перевилась в небоевые части или флот, не выдержав физических и моральных нагрузок (а это они даже не дошли до полноценного боевого обучения в лагере "Лингви"). На учениях, проходивших в предгорьях, далеко от нашей привычной среды обитания погибли четверо. Их тела мы ещё сутки искали всем полком. Ещё один погиб от руки своего товарища. Их имена были выбиты на обелиске, а сами они с почестями отправлены к семьям для погребения. Так же погибшим было досрочно присвоено звание сержантов и гражданство "Оплота" (почему, поймёте позже, как и я).
Стоит добавить, что среди представителей первой группы были те, кто ушёл от нас с позором. За грубые нарушения службы, отказ от исполнения приказа, кражи личных вещей у своих товарищей и нападение на инструкторов тридцать четыре новобранца были публично выпороты пред всем строем и изгнаны с позором. Убийца был казнён так же публично перед всеми. Его повесили, а тело после просто исчезло.
Из всего этого может показаться, что порядки в лагере были намного жёстче и суровее чем это необходимо. Но в действительности это было не так. Позже в лагере "Лингви" сержант Берг объяснил нам, что всё это делается, прежде всего, чтобы отсеять тех новобранцев, которые слишком изнеженны, инфантильны, и попросту морально не готовы к службе в Мобильной Пехоте, и крепко сплотить тех, кто останется. Так же всё это банальным образом экономило огромные силы и средства на наше дальнейшее обучение.
Самый массовый уход случился после года нашего обучения в лагере. Тогда мы все сдавали пятидневный тест на выживание в горах. Его целью было выяснить, как хорошо мы усвоили полученные навыки на практике. С собой нам выдали небольшую фляжку для воды, суточный сухой паёк, нож и устройство для подачи сигнала бедствия, если кто-то вдруг захочет вернуться домой. Поставленная командованием задача гласила - "преодолеть горную гряду из точки выброски и в течение пяти дней выйти к одному из десятка временных лагерей". Само собой перед выброской с каждым индивидуально проходил инструктаж, на котором сержант на карте местности показывал, откуда и куда необходимо добраться, а также предлагал отказаться, если ты не уверен в своих силах и хочешь отправиться домой. На место "старта" нас доставляли на транспортном вездеходе рассчитанном на тридцать человек, по пути делая остановку и выгружая по одному новобранцу. Расстояние между остановками было примерно десять километров.
Было тяжело. Воду и суточный паёк приходилось экономить и по возможности питаться подножным кормом, а если повезет, то поймать какую-нибудь бегающую на четырёх лапах мелкую живность (благо нас всех этому учили). Но тяжелее всего приходилось по ночам.
Так или иначе, в течение пяти дней нас покинули шестьсот семьдесят два человека, восемь из которых погибли (первоначально считалось, что они заблудились). Само собой все прошедшие испытание, толком не отдохнув, вместе с офицерами отправились на их поиски. Разумеется, тех, кто пытался от этого отказаться, не было. Не знаю как в других родах войск, но у нас в пехоте каждый свято убеждён в том, что если есть даже призрачная надежда на то, что твой собрат по оружию ещё жив, то ты должен прийти к нему на помощь несмотря ни на что. Единственной официальной уважительной причиной, почему ты не можешь этого сделать - твоя смерть, и то мы не считали её таковой.
После прохождения испытания нас оставшихся четыреста человек перевели в лагерь "Лингви". Здесь мы в полной мере ощутили прелести высоких технологий и последних достижений науки. Но об этом я расскажу как ни будь в следующий раз, если представиться такая возможность.
В относительно небольшой городок Стэйтвиль транспортный шаттл доставил нас менее чем за десять минут, преодолев расстояние в более чем три сотни километров от нашего лагеря. Основными функциями городка были предоставление отдыха военнослужащим и снабжение трёх военных подготовительных лагерей находящихся поблизости - лагеря (академии) Космического Флота, лагеря "Титаний" и лагеря Мобильно Пехоты. Для нас естественно первые два были всего лишь санаториями и не имели права называться военными, хотя со вторым было не всё так однозначно. Самым главным и единственным отличием от нас было наличие в них противоположного пола. Во флоте мужчины и женщины обучались совместно и практически на равных. "Титании" же были операторами огромных многофункциональных боевых машин "Титанов" и состояли исключительно из женщин, за редким исключением небольшого числа техников мужчин.
Надо сказать, что с флотскими у нас нередко случались конфликты, порой доходящие до ожесточённого рукоприкладства. Как правило, задиры летуны чувствуя своё эфемерное превосходство над простыми пехотинцами, опрометчиво ввязываясь в драку компенсируя минимум боевой подготовки своим количеством и желанием покрасоваться перед противоположным полом. Так же немаловажным мотиватором их неприязни служило распространённое мнение, что пехота это ненужный пережиток прошлого, и представляет собой лишь жалкую кучку нахлебников и дармоедов, которые кроме как ходить строем больше ни на что не способны. Само собой результат подобных стычек был предсказуемым. Доведённые до полного автоматизма в бесконечных тренировках навыки рукопашного боя давали нам огромное неоспоримое преимущество. Негласно офицеры лагеря "Лингви" были не против, чтобы мы иногда прилюдно наваляли летунам, особо отличившихся даже поощряли перед всем строем (за аккуратность!), но категорически запрещали нам самим провоцировать драки и калечить кого-либо без крайней на то необходимости. Каждый раз перед отправкой шаттла наш сержант говорит нам:
- Не ввязывайтесь в неприятности. Если на вас нападут - защищайтесь, но не более того. Не вздумаете кого-либо изувечить или не дай Боги убить. Вас достаточно хорошо обучили, чтобы обезвредить человека, нанеся ему минимум ущерба.
Мы честно старались следовать всем правилам, но иногда были не в силах образумить нападающих, за что однажды мне перед строем всыпали десять ударов плетью, чтобы в следующий раз лучше думал головой и поменьше махал руками (впрочем, тогда пороли всё провинившееся отделение). Случилось это в первый же день нашего появления в Стэйтвилле. Тогда, мы всем отделением без какой-либо конкретной цели бродили по городу с открытыми ртами и глазели по сторонам. Особое наше изумление вызывали проходившие мимо девушки. Видя очевидную разницу в движениях, внешности, телосложении и поведении, для нас оставалось непостижимой тайной история их появление в нашем бренном мире. Для многих из нас встреча противоположного пола была сопоставима взрыву термоядерного снаряда в отдельно взятой голове.
Вдоволь нагулявшись и основательно проголодавшись, мы по своей глупости не глядя зашли в первое попавшееся кафе. Глупость заключалось в том, что попали мы в заведение находящемся в негласном распоряжении флотских. Не придав значения недовольным взглядам и возгласам, мы заняли несколько свободных столов. Само собой для летунов это было вызовом с нашей стороны и призывом к действию. Опасности мы не заметили даже тогда, когда принимавшие у нас заказ официанты посоветовали проследовать в другое заведение, находящееся в паре кварталов от них. На наш естественный вопрос, чем вызвано подобное предложение, они шёпотом предложили нам осмотреться по сторонам. Осмотревшись и недоумённо пожав плечами, мы настояли на своём. Флотские же не сразу перешли к активным действиям, а для начала, подбодрив себя спиртным, начали громко отпускать в нашу сторону неприличные шуточки. Разумеется, нас подобное неслабо возмутило, и Нильс как самый спокойный из нас вежливо попросил их прекратить. Это только усугубило ситуацию. Пиком же стало появление "хозяев" тех столов, за которыми находились мы.
