Брат Люсьена.

— Эрис был известен своей жестокостью, и Мор… умоляла меня не дать этому случиться. Несмотря на всю её силу, на все её неистовство, она не имела голоса, не имела прав среди этих людей… а моего отца не особенно волновало, если его двоюродные братья использовали своё потомство в качестве племенного скота.

— Что произошло? — я затаила дыхание.

— Я отнёс Мор в лагерь иллирийцев на несколько дней. Там она увидела Кассиана и решила, что сделает единственную вещь, которая способна разрушить её ценность для этих людей. Я узнал об этом уже после того, как все произошло… И это был скандал. С Кассианом, с ней, с нашими семьями. Но это уже другая история, и если вкратце, то Эрис отказался жениться на ней. Сказал, что она была запятнана ублюдком низших фэ, и он скорее трахнет свинью. Её семья… Они…

Я никогда не видела его неспособным найти слов. Рис прочистил горло:

— Когда они закончили, то бросили ее на границе Осеннего Двора с прибитой к её телу гвоздями запиской, где говорилось, что теперь она была проблемой Эриса.

Приколоченной гвоздями… Они прибивали к ней гвозди.

Рис сказал с тихой яростью:

— Эрис оставил её умирать среди лесов. Азриэль нашёл её днём позже. Это было единственное, что я мог сделать для того, чтобы удержать его и не дать пойти в любой из этих двух Дворов и вырезать их всех.

Я подумала об этом весёлом лице, легкомысленном смехе, о женщине, которой не требуется чьё-либо одобрение. Быть может, потому что она видела самых уродливых, самых худших из всех представителей её вида. И выжила.

И я поняла, почему Рис не мог выдержать Несту дольше, чем несколько мгновений, не мог отпустить гнев, который в нем вызывали её недостатки, даже если я могла.

Огонь Берона начал потрескивать в моих венах. Мой огонь, не его. Ни, тем более, его сына.

Я взяла руку Риса, и его большой палец коснулся задней части моей ладони. Я постаралась не думать о чувстве облегчения от этого прикосновения, когда произнесла твёрдым и спокойным голосом, который сама едва узнала:

— Расскажи мне, что я должна делать завтра.

Глава 42

Нет, я не была напугана.

Ни из-за той роли, которую Рис попросил меня исполнить сегодня. Ни из-за ревущего ветра, когда мы рассеялись к знакомой, укрытой шапками снега горной цепи, упорно отказывающей поддаться пробуждающему поцелую весны. Ни из-за резкого пикирования, когда Рис пролетал мимо горных пиков и долин, изящно и стремительно. Кассиан и Азриэль прикрывали нас с флангов; Мор встретит нас у врат, расположенных у самого основания горы.

Лицо Риса застыло, его плечи под моими руками были напряжены. Я знала, чего ожидать впереди, и всё же… даже после того, как он объяснил мне, что я должна делать, даже после того, как я согласилась, он всё ещё был… отстранённым. Обеспокоенным.

Я поняла, что он волнуется обо мне.

И из-за этого напряжения, лишь для того, чтобы стереть это выражение с его лица, хотя бы на эти несколько минут, что нам оставались до того, как мы лицом к лицу столкнёмся с его ужасающим царством под этой горой, я сказала сквозь свист ветра:

— Амрен и Мор рассказали мне, что размах крыльев иллирийского воина может многое рассказать о размере… некоторых других частей его тела.

Его глаза метнулись ко мне, а затем опустились на поросшие елями склоны внизу.

— Вот как….

Я сжалась в его объятьях, стараясь не думать о его обнаженном теле той ночью несколько недель назад… хотя я увидела не так уж и много.

— А ещё они сказали, что размах крыльев у Азриэля самый большой.

Шаловливый огонёк заиграл в его прекрасных фиолетовых глазах, смывая прочь холодную отстраненность, разделявшую нас, стирая напряжение с его лица. Командир шпионов сейчас был лишь тёмной точкой в ясном синем небе.

— Когда вернёмся домой, найдем мерную палку и выясним это. Что думаешь?

Я ущипнула его за предплечье, мышцы были твёрдые, будто гранит. Рис одарил меня коварной улыбкой, прежде чем начать молниеносно снижаться…

Горы и снег, и деревья, и стремительное свободное падение сквозь завихрения облаков…

Придушенный стон вырвался из меня во время этого резкого падения. Обвить руками его шею было инстинктом. Его негромкий смех пощекотал мой затылок.

— Ты готова столкнуться с тьмой, окружающей меня и вызвать свою собственную, готова шагнуть в смертельную подводную ловушку и лицом к лицу сойтись с Ткачихой, однако небольшое свободное падение заставляет тебя кричать?

— В следующий раз, когда тебе приснится кошмар, я оставлю тебя задыхаться в нём, — прошипела я, мои глаза всё ещё были зажмурены, и всё тело напряжено, когда он расправил крылья, чтобы мягко спланировать.

— Не думаю, что ты так поступишь, — пропел он, — тебе слишком нравится любоваться моим обнаженным телом.

— Придурок.

Его смех рокотал у моего уха. Я закрыла глаза, ветер ревел вокруг нас будто дикий зверь; я устроилась поудобнее и сильнее прижалась к Рису. Мои пальцы слегка коснулись одного крыла… мягкого и прохладного, будто шелк, но твердого, словно камень, когда оно туго натянуто.

Восхитительно. Я снова потянулась… и осмелилась провести кончиком пальца по внутренней стороне крыла.

Рис вздрогнул, и тихий стон коснулся моих ушей.

— Это, — сказал он глухо, — заставляет меня чувствовать очень многое.

Я отдёрнула руку и отстранилась, чтобы увидеть его лицо. Из-за порывов ветра мне пришлось прищуриться, и мои волосы разлетались во все стороны, но… его лицо было полностью сосредоточенно на горах вокруг нас.

— Это щекотно?

Он скользнул взглядом по мне, а затем опять на нескончаемый снег и ели.

— Это похоже вот на это, — промурлыкал Рис склоняясь ко мне так низко, что его губы задели мочку моего уха, посылая легкий выдох к моей шее. Моя спина инстинктивно выгнулась, а подбородок вскинулся вверх, послушно подставляя шею ласке этого дыхания.

— Оу, — едва смогла выдохнуть я. Я почувствовала как он улыбнулся у моего уха и отстранился.

— Если хочешь привлечь внимание иллирийца, лучше уж схвати его за яйца. Мы натренированы защищать свои крылья любой ценой. Если прикоснуться к крыльям иллирийца без разрешения, многие из них сначала атакуют, а потом будут разбираться.

— А во время секса? — вопрос вырвался у меня совершенно неожиданно.

Лицо Риса выражало лишь изумление и кошачий восторг, когда он изучал окружающие нас горы.

— Во время секса иллириец может достичь разрядки от одного лишь прикосновения к его крыльям в нужном месте.

Моя кровь загудела. Мы ступили на опасную территорию, более опасную, чем падение вниз.

— Ты убедился в этом на собственном опыте?

Его глаза раздевали меня.

— Я никогда и никому не позволял увидеть мои крылья во время секса. Это делает уязвимым в такой форме… которая мне не нравится.

— Какая жалость, — сказала я, слишком непринужденно разглядывая величественную гору, появившуюся на горизонте и возвышающуюся над остальными. И на самой ее вершине я заметила сияющий дворец из лунного камня.

— Отчего же? — осторожно спросил Рис.

Я пожала плечами, и едва сдерживая улыбку, проворковала:

— Готова поспорить, что ты можешь принять весьма интересные позы с этими крыльями.

Рис расхохотался и очертил кончиком носа раковинку моего уха. Я почувствовала, что он приоткрыл рот, чтобы прошептать что то, как вдруг…

Нечто тёмное, быстрое и вёрткое едва не задело нас, Рас выругался и спикировал вниз.

Нас атаковали вновь и вновь.

И я поняла, что это были не обычные стрелы, когда Рис, увернувшись, сумел схватить одну из них. Другие стрелы отскочили, не задев нас, от невидимого щита, которым он мгновенно нас окружил.

Рис осмотрел стрелу в своей руке и с шипением отбросил её. Стрелы из ясеня. Изготовленные, чтобы убивать бессмертных.

И сейчас я тоже была одной из них…

Быстрее ветра, быстрее смерти, Рис метнулся к земле. Летел, а не рассеивался, потому что хотел разглядеть, где прячутся наши враги, не хотел потерять их след. Ветер бил меня по лицу, оглушительно ревел в ушах и будто когтями рвал волосы.