Перед тем как поехать к его матери во Франции, она отдалась ему, в те мгновенья почему-то вспоминая близость с Олли в машине. Онор после всего стал расспрашивать, где она потеряла невинность, и наивная Нэлл рассказала правду, не понимая, что можно было немного солгать. Когда он сделал ей предложение, она сразу же согласилась, разум шептал, что она совершает ошибку, но сердце... сердце заглушало его. Оно стучало так громко, что Элеонора не могла понять, что говорила ей ее гордость. Родители ее отговаривали, может, этого она не хотела, но они оба выражали благосклонность. Только Джулия обронила, что Онор не тот, кем кажется, но Нэлли посчитала это завистью. Прежде всего Элеонора была женщиной — слабой и влюбленной.

Ее должна была насторожить будущая свекровь, однако Нэлл посчитала, что справится и сможет подружиться с ней. Ей понравилось поместье, виноградники, этот запах земли, она могла бы здесь остаться навсегда, но ее сердце любимый город. Все были рады за нее. Только Эдит Дю Салль не выразила восторга от выбора сына. Эта девчонка явно ему не подходила, как считала она. Ну и что, что та образованна, и из хорошей семьи, и леди? Эдит хотела препятствовать браку, но Виктор и Диана взяли под опеку чувства молодых, так что злые чары оказались бесполезны.

— Мисс Диана, — елейно говорила Эдит, — я думаю, Элеоноре надо насовсем переехать в Дюсаллье.

— Знаете, когда Виктор просил меня выйти замуж, он настоятельно просил меня не рвать связи со своей семьей, так же и мы просим Нэлл этого не делать. Тем более мы хотим, чтобы она сохранила титул, — Диана отпила чай. Эдит она не нравилась: слишком добрая, слишком в ней много положительного.

— Но она выходит замуж, — пыталась возражать Эдит. — У них будут дети, сыновья — наследники Дюсаллье, всех виноградников.

— Ну, и что? Прежде всего она Лейтон, а потом уж все остальное. И ее дети — наши внуки, и ее дети — наши дети, — она говорила холодно.

— Мне это не нравится, — Эдит злилась, и это забавляло Диану. — Сэр Виктор может думать, что хочет, но у нас есть свои традиции, которые я намерена сохранить.

Эдит все не нравилось в будущей невестке: от манеры одеваться до манеры вести себя в людях. Братья невестки, их жены были не теми людьми — слишком публичные. Но все же в этой семье был один плюс — богатство. Элеонора подвела ее сына к решению о том, чтобы большую часть времени жить в Лондоне и как можно меньше бывать в Дюсаллье. Виктор же сразу окрестил Эдит мегерой и будет прав потом, когда эта женщина заберет внучку и вырастит из нее монстра.

Они венчались по протестантскому обычаю, чего не могла одобрить его мать-католичка. Но Онору, похоже, было все равно, что думает его мать, он связывает себя узами с прекрасной женщиной, он ждал ее всю жизнь, и к чему спорить по мелочам? Все-таки месяц пришлось прожить в Дюсаллье, где между невесткой и свекровью была объявлена негласная война. В мире бушевала холодная война, и на кухне Дюсаллье шли сражения. Нэлл выводило, когда свекровь называла ее на французский манер Алеонор.

Лондон был для супругов отдушиной, где в Аллен-Холле, или у Роберта в Гарден-Дейлиас, или у Джорджа на Бонд-стрит был покой. Виктор приучил их быть одной семьей, всегда вместе и не терять себя в бескрайнем мире. В Аллен-Холл Онору нравились цветение роз и бескрайние земли, богатые травами, здесь все было другим, каким-то загадочным и таинственным. Роберт и Флер тщедушно принимали их в фамильном доме. Элеонора обожала возиться с малышкой Бетти. Она не могла жить без семьи, так ее научили. Но сомненья все больше опутывали ее сердце тонкой паутиной, из которой она уже не могла вырваться. Только любовь к Онору окрыляла ее. До тех пор, пока не пришла пора первых разочарований.

***

Весна 1957.

Отложив газеты в сторону, Виктор посмотрел на Диану, что возилась с цветами, пересаживая их в новые горшки. Скоро Рождество, и в Аллен-Холле будет праздник. Вся семья соберется. Виктор взялся за бумаги, которые отдал ему неделю назад Роберт. Все эти дни он обдумывал, ехать ли ему на загадочный Занзибар или нет, все же повидать Марию надо. Интересно, как она там, его горячо любимая сестра. Конечно его дети позаботятся о его жене, Диана не любила одиночество. Кто-то же должен остаться здесь — ремонт еще не закончен.

Он откинулся на спинку кресла. Год прошел как просто год — ничего нового, ничего страшного. Все шло своим чередом. Старший сын и Джулия были счастливы, последняя недавно устроила в своей галерее выставку, где они всей семьей восхищались ее фотоработами. Джейн училась в третьем классе и делала успехи, Гарри же собрался идти в ту же школу на будущую осень. М-Джейн дела первые успехи, рассказывая всякие стихи. Малышка Бетти начала говорить и делать первые шаги, он любил ее, просто души в ней не чаял, уже в то время она проявляла характер. Флер постоянно была рядом, но не могла справиться с бунтарским характером дочери.

Любимая дочка все чаще стала сбегать из Дюсаллье от мужа и свекрови. Она ждала ребенка, и муж и свекровь, объединив усилия, хотели посадить ее на подушки на диване и прыгать вокруг, охая и причитая о том, что полезно и не полезно ребенку. Как-то Элеонора сбежала в Лондон к родителям, где была счастлива. Диана взяла на себя груз ее печали и помогла пережить предательство мужа. Онор приехал сразу за ней вместе с Эдит, но Элеонора заявила, что ребенок родится в Англии, и она плевать хотела на них.

Виктор тогда вышел и попросил Эдит не кричать на его дочь, после надавил, и Нэлли осталась дома. Лондон затянул ее: скачки, что устраивал отец, демонстрируя своих скакунов, невестки, с которыми ей нравилось весело проводить время, братья, хоть они и подтрунивали над ней, но с ними она была как за каменной стеной. Нэлли начала разочаровываться в своем браке, как и любви, она все еще считала: ради ребенка они должны жить в мире. Ей трудно, как и любому Лейтону, признавать ошибку.

Эдит же высказала сыну:

— Ты что, не мужчина? Забери ее, она навредит твоему сыну, — но каждый раз, оказываясь в Лондоне, Онор видел, как жена там счастлива. Он не хотел рушить ее мир привычных иллюзий, хрупкое равновесие. Для него она была грустной, обидчивой, но откуда ему было знать, что настоящие Лейтоны такими не бывают, они стальные, сильные личности, этого Онору было не понять.

Диана тоже звонила Эдит и просила отстать от ее дочери. Она была мягкая женщина, но когда трогали ее, превращалась в мегеру. Когда в Аллен-Холл заявилась сама Эдит, Диана сразу же залепила ей пощечину. Ей все больше становились понятны мотивы женитьбы Онора — это их деньги, щедрое приданое. Ему нужна была его дочь только для продолжения рода. А Эдит не нравится своевольный характер Элеоноры, она не хотела бороться с ней.

В их семье что-то начинало происходить, Диана не раз говорила об этом мужу, высказывая предположения, но Виктор отмахивался от плохих мыслей. Он посмотрел на жену, она сняла перчатки, подходя, мужчина поцеловал ее ладонь, пахнущую свежей землей. Виктор решил, что лучше всего ему не ехать, пока время есть, пока есть дела в Лондоне, а что потом — время покажет.

В начале марта родилась Виктория Маргарита Онор Дю Салль. Эдит была разочарована, конечно же, она хотела внука, и Нэлл это знала. Но больнее всего ей было тогда, когда она увидела осуждение Онора, упрек в его глазах, ей хотелось плакать и кричать, рвать и метать. Она больше не хотела жить в Дюсаллье, она хотела к своей семье. Тучи горечи застилали ее влюбленное сердце. Он предал ее еще раз. В первый раз — когда позволил Эдит управлять ею, а во второй — когда она прижимала к груди Викторию. Единственное, что он позволил ей сделать, так это назвать дочь в честь любимого отца.

Безусловно, она была ему не нужна, он ясно дал понять, что, когда она оправится, они будут пытаться зачать сына, но Нэлл лишь криво улыбалась, думая про себя, что не допустит этого. Как хорошо, что ни Эдит, ни Онор не знали, что в их семье есть ирландские штучки. Роды для нее были тяжелыми, Энди сказала, что в один момент ее чуть не потеряли. Именно поэтому Нэлли хотела остаться в Англии, чтобы рядом с ней находилась Энди.