Потом она прошла в комнату матери, где царил полумрак, поскольку все занавески были задернуты.

Сиделка куда-то отлучилась, так что Лолита осталась с больной наедине.

Опустившись на колени рядом с кроватью, она принялась горячо молиться о том, чтобы мать поскорее поправилась, хотя при этом не могла отделаться от мысли, что если она умрет, то присоединится к отцу, и они вновь будут счастливы вдвоем.

Наконец Лолита поднялась на ноги. Хотя мать ни разу не пошевелилась за время, что она провела рядом с ней на коленях, девушке казалось, будто мама благословила ее и одобрила то, что она собиралась сделать.

Возможно, одной ногой она уже была в другом мире, где ее ждал отец, и они непременно поймут, почему дочь решила убежать из дому.

Выйдя из комнаты, Лолита медленно спустилась по лестнице.

Дворецкий пожелал ей доброго утра, и она сказала:

– Я не вернусь к обеду. Собственно говоря, я могу задержаться до ужина. Весь день я проведу с друзьями, поэтому отправлю карету, они привезут меня домой.

Дворецкий поклонился, и Лолита села в поджидающий экипаж – тот самый, запряженный одной лошадью, в котором она обычно ездила за покупками.

Усаживаясь, девушка заметила, что ливрейный лакей поставил чемоданчик на маленькое сиденье напротив, и подумала, что не забыла ничего, что может ей понадобиться. Было бы ошибкой расходовать деньги без крайней необходимости.

Она приказала отвезти себя к большому магазину на Бонд-стрит, где обычно покупала платья, а прибыв туда, отослала карету, заявив, что здесь ее должна ожидать подруга.

Когда экипаж отъехал, у Лолиты возникло ощущение, будто она покидает один мир и вступает в другой, совершенно ей не знакомый.

Начиналось самое большое приключение в ее жизни.

Продавщица, которая обычно обслуживала Лолиту, вышла навстречу, и девушка заявила, что ей нужно новое вечернее платье, потому что ее пригласили на важный бал в следующем месяце.

– Не могу же я явиться туда в том, что уже надевала ранее, – вздохнула она. – Вот я и подумала, что вы сможете подготовить для меня что-нибудь новенькое.

– С удовольствием, миледи, – отозвалась продавщица, вопросительно глядя на чемоданчик, который Лолита принесла в магазин.

– Здесь платья, которые мне больше не нужны, – пояснила она, – и я собираюсь отдать их подруге, с которой встречусь за обедом. Она занимается организацией благотворительных распродаж и уверяет, что любое из платьев, которые вы сшили для меня, принесет изрядную сумму денег.

– Надеюсь, что это действительно так. Вы поступаете щедро и благородно, миледи, отдавая столь дорогие вещи.

Лолита рассмеялась.

– Сомневаюсь, что старые вещи представляют собой большую ценность, но ведь всегда найдется кто-нибудь, кому они могу пригодиться, не так ли?

Переговорив с продавщицей, Лолита поднялась на ноги.

– Пожалуй, я воспользуюсь задней дверью, которая выходит на Брутон-стрит. Мы с подругой договорились встретиться в магазине по соседству, так что нет смысла заказывать экипаж, чтобы он отвез меня туда, – пешком получится быстрее.

Продавщица улыбнулась.

– Ваша милость очень предусмотрительны, – льстиво заметила она и предложила, чтобы чемоданчик отнес кто-либо из служащих магазина, но Лолита заявила, что сделает это сама.

– Он очень легкий, и, как я уже говорила, идти мне совсем недалеко.

Распрощавшись с продавщицей, она поспешила на Брутон-стрит и, удостоверившись, что за ней никто не следит, подозвала извозчика.

– На Иллингворт-сквер! – распорядилась она, и фиакр покатил по мостовой.

Поскольку путь предстоял неблизкий, Лолита с облегчением откинулась на спинку сиденья, решив, что очень ловко и умело заметает следы.

Она была уверена, что, когда ее исчезновение обнаружится, отчим поначалу рассердится, а потом встревожится. И в качестве последней меры, когда все попытки отыскать беглянку окажутся тщетными, наймет детектива, дабы тот выяснил, где она скрывается. Поэтому девушка была твердо намерена сделать все от нее зависящее, чтобы никто не смог ее найти.

Когда они достигли Иллингворт-сквер, она рассчиталась с извозчиком и отпустила его. Она уже решила, что самым разумным будет разыскать платную конюшню и нанять экипаж, который отвез бы ее в сельскую местность. Главное, чтобы конюшня не оказалась поблизости от Беркли-сквер и чтобы впоследствии никто не додумался расспросить хозяина, не арендовала ли карету молодая девушка, похожая на нее.

Лолита решила, что отправится по дороге, ведущей на север.

Но не успела она подойти к конюшне, как в дальнем конце площади появился мальчик, который громко плакал на бегу. Он буквально налетел на Лолиту и чуть было не упал, так что ей пришлось даже поддержать его.

– Что случилось? Кто тебя обидел?

Мальчик поднял голову, и она увидела, что слезы ручьем текут у него по щекам, а одна рука в крови.

– Ты порезался?

– Она ударила меня, избила до крови… – давясь слезами, ответил он – Я убежал и больше туда не вернусь. – Слезы душили его.

Лолита решила, что для начала нужно остановить кровотечение, – хотя бы для того, чтобы не запачкать платье.

Оглядевшись по сторонам, она заметила неподалеку памятник, перед которым стояла скамья.

– Пойдем присядем, – ласково предложила она, – и я забинтую тебе руку.

Мальчик послушно пошел рядом, не переставая всхлипывать и испуганно оглядываться через плечо.

– Они придут за мной, и она снова меня побьет… Но я больше не вернусь туда, ни за что!

Повинуясь минутному порыву, который впоследствии сама сочла очень странным – ей словно кто-то шепнул на ухо, подсказывая, как дóлжно поступить, – Лолита подозвала наемный фиакр, который только что высадил пассажира и теперь медленно отъезжал пустым.

– Сейчас мы уедем отсюда, – сказала она, – и уже никто не сможет найти тебя.

С этими словами девушка распахнула дверцу, и мальчик запрыгнул внутрь.

– Куда прикажете, мадам? – обратился извозчик к Лолите.

– Ребенок поранил руку, поэтому отвезите нас туда, где я могла бы перевязать ему рану и, пожалуй, напоить чем-нибудь.

Извозчик улыбнулся:

– Я знаю такое местечко. Вам там понравится.

Лолита села в карету, и экипаж покатил прочь.

– А теперь расскажи, как тебя зовут и что приключилось, – обратилась она к мальчику, который наконец перестал плакать.

– Меня зовут Саймон.

– И от кого ты убегаешь?

– От мачехи, – ответил он. – Она меня ненавидит и все время бьет. Если бы папа был жив, он бы этого не позволил.

Лолита осмотрела его ладонь. Очевидно, кто-то несколько раз сильно ударил по ней хлыстом, и теперь один из рубцов обильно кровоточил.

– От мачехи? – переспросила она. – Она что, бьет тебя по рукам?

– И по спине… Да везде, – всхлипнув, ответил Саймон. – Я кричу и плачу, но она не останавливается!

Лолита почувствовала, как в душе поднимается гнев.

Если она что-то и ненавидела в жизни, так это жестокость по отношению к детям, особенно маленьким, которые не могут постоять за себя.

Она вспомнила о том, что в ярости наговорил прошлым вечером отчим, но потом решила, что едва ли он мог избить ее так, как досталось Саймону, хотя когда Ральф Пиран впадал в бешенство, то от него можно было ожидать чего угодно.

– И куда же ты пойдешь?

– Я собираюсь отправиться к дяде Джеймсу. Он не позволит мачехе… обижать меня, потому что… он любил папу.

– А где живет твой дядя?

Лолита подумала, что придется поехать с мальчиком и объяснить дяде, как дурно обращаются с его племянником.

– Далеко отсюда, – медленно произнес Саймон, – не знаю, как я доберусь туда.

– Скажи, где живет твой дядя, – настаивала Лолита, – и я, может быть, помогу тебе.

Саймон взглянул на нее и, похоже, только сейчас сообразил, что она может помочь ему выпутаться из затруднительного положения, в котором он оказался. Теперь, когда Саймон перестал плакать, Лолита заметила, что перед ней очень красивый мальчик, с правильными чертами лица, что говорило о том, что родился он в знатной семье.