Я дергаюсь и дергаюсь, но он силен, как скала. Слезы заполняют мои глаза.

— Я спасла ему жизнь!

Он наклоняется ближе к моему уху.

— Как его подстрелили?

— Парень губернатора собирался застрелить меня, а Грейсон пытался остановить его. Он не хотел, чтобы меня застрелили! Он хотел, чтобы я жила.

— Именно! Если бы не ты, он не лежал бы сейчас полуживой на столе.

Мое сердце ухает в желудок. У меня нет никакой защиты от этого. Если бы это не было из-за меня, если бы меня там не было, то Грейсона бы не подстрелили.

— Ты угроза. Ты делаешь его слабым. Поэтому, делаешь слабыми нас всех. Я не хочу убивать тебя. Я не убиваю ради удовольствия. Но ты запудрила ему мозги.

Он дергает меня от стены и тянет к темной лестнице.

— Нет! — я пинаю его и пытаюсь вырваться. — Нет! — Мне никак не удается оторваться от него. Он делал это раньше. — Грейсон хочет, чтобы я жила.

— Да, да, да, но позже он мне скажет спасибо.

Поблагодарит ли?

Когда я думаю о смерти, то я думаю о том, что больше не увижу Грейсона. Как будто я только что пересекла границу и каким-то образом оказалась в волшебной стране, темной и замечательной, и я не хочу терять это сейчас. Я не хочу терять мою связь с Грейсоном.

— Мы вместе. Я принадлежу ему! — я не осознавала, насколько это правдиво, пока не произнесла это вслух. — Я принадлежу ему, а он мне.

— Нет, дорогая, — Стоун рычит мне в ухо. — Он принадлежит нам. Мы его команда. Не ты. Просто то, что он трахал тебя, не делает тебя его.

Он тащит меня вниз по лестнице. Зона парковки, я так понимаю. Здесь тусклый свет и я могу разобрать примерно около дюжины машин, которые накрыты какой-то тканью. Интересно, машина, на которой я приехала, тоже здесь? Даже если это так, у меня больше нет ключа. Плюс ко всему, Стоун держит меня нерушимой хваткой. Единственное оружие, которое у меня осталось, — это мой голос. Я оглядываюсь вокруг, отчаянно пытаясь задержать его. Я узнаю одну из эмблем на бежевой ткани, которой покрыты машины. Это маленький щит. Я даже не помню марку машины, но она дорогая. Машина, которая не по карману этим парням.

— Это твои? — я ловлю ртом воздух.

Стоун замирает.

— Не заговаривай мне зубы…

— Что это за место?

Автомобили выглядят дорогими. Разной формы, некоторые как крошечные с низкой посадкой. Другие массивные и квадратные. И все, о чем я могу думать, как заставить его продолжать разговор. Что угодно, лишь бы не дать ему пустить мне пулю в голову.

— Вы продаете их?

Он фыркает.

— Они наши. Так же как и это место, и все, что ты видишь.

— Но вы не ездите на них.

Шины, которые выглядывают из-под покрывал, сверкающе черные, с глубокими протекторами. Не использованные.

— Мы не можем водить их. Они привлекают слишком много внимания.

— Так почему вы купили их?

— Для красоты, — он огрызается. Затем его голос смягчается. — Это не сработает дорогая. Твой отвлекающий маневр.

Слеза стекает по моей щеке.

— Я могу быть чем-то таким для Грейсона. Чем-то, что он может держать у себя.

Может, это жалко, сравнивать себя с машиной. Когда ты сталкиваешься со смертью, достоинство значит не так уж и много.

Он качает головой. Вздыхает. Поднимает свой пистолет, и я пытаюсь вывернуться. Я должна была умчаться. Должна была уехать прочь, когда у меня был шанс.

— Он спас мне жизнь. Он не хочет, чтобы я умерла.

— Стой! — говорит холодный голос. Появляется Колдер. Он выглядит так, как будто собирается на бой. Злобный Викинг. — Ты не можешь.

— Она заложница, — говорит Стоун. Я ударяю Стоуна, но он каким-то образом удерживает меня. — Мы не держим заложников.

Выражение лица Колдера невозмутимое.

— Нейт хочет, чтобы она помогала.

— Он здесь?

— Да, и он спрашивал о… — Колдер указывает головой на меня.

— Я буду чертовым помощником, — говорит Стоун.

— Твои пальцы слишком большие. Так же как и мои. Он говорит, что пуля была холостая. Все осталось внутри. Ему нужны маленькие пальцы. Там тонкая робота.

Стоун ругается.

— Он будет в порядке? — спрашиваю я.

— Заткнись! — рявкает Стоун.

— Пойдем, — говорит Колдер. — Он хочет ее продезинфицировать. Мы убьем ее позже.

Стоун просто меняет направление, увлекая меня обратно, вверх по лестнице.

Я стараюсь отстраниться.

— Пошел ты! Я помогу, хорошо? Отпусти меня.

Он отпускает меня и целится оружием мне в голову.

— Если он умрет, ты умрешь. Медленно.

— Пошел ты, — говорю я. Я в любом случае умру. Его маленькая демонстрация в гараже хорошо это доказывает.

Я достигаю ярко освещенной главной комнаты. Сердце колотится.

Они разорвали футболку Грейсона. Его грудь залита кровью. Некоторые участки блестящие и липкие. Долговязый черный человек прикрепляет еще одну лампу к люстре, и когда он поворачивает ее, становится видно, насколько бледное у Грейсона лицо.

— С ним все будет в порядке? — спрашиваю я.

— Увидим, — говорит мужчина, и я узнаю голос — это Нейт. — Ты пила или что-нибудь в этом роде? Подвержена тошноте? Или слишком расстроена? — спрашивает он.

Я смотрю на Грейсона. Его глаза полуоткрыты, как будто он сражается за то, чтобы остаться в сознании.

— Я в порядке. Я могу сделать это.

— Если он умрет, тебе крышка, — говорит Стоун из-за моей спины.

— Заткнись! — Нейт рявкает на Стоуна.

Он снова поворачивается ко мне.

— Ты в состоянии помочь? Я серьезно. Если ты слишком эмоциональна, то ты мне не помощник.

— Я в порядке, — говорю я, вытирая слезы. — Просто переживаю. Стоун фыркает, как будто мне не верит.

— Эй, хватит, мне нужно, чтобы она сфокусировалась. Ты можешь вынести вид крови, верно?

Стоун приблизился ко мне.

— Не облажайся.

Я поворачиваюсь к нему, обозленная, поверженная и испуганная за Грейсона, как будто все беспокойства последних часов накатываются на меня.

— Ты не знаешь меня. У тебя нет никакого чертового представления об этом.

— Нет, это ты не имеешь гребаного представления.

Мудак.

Я оставляю его стоять там. Возле стола, под кругом света, Нейт говорит мне надеть перчатки и держать зажим над веной. Я помогаю ему, пораженная тем, что мои руки не трясутся. Я чувствую, как дрожу внутри, или, по крайней мере, в своей голове. Я дышу, сосредотачиваясь, выполняя его указания, благодарная детству, проведенному в латании ран матери, после того, как ее избивали.

Я не напугана насилием, кровью или даже иглами. Колдер стоит напротив нас с кипой супер впитывающих салфеток. Его работа — впитывать кровь по мере необходимости, которая, кажется, возникает очень часто.

— Он будет жить? — спрашивает Стоун.

Нейт не отвечает. Его длинные, тонкие пальцы двигаются быстро и уверенно, и он оперирует фактами.

— Он потерял много крови. Жизненно важные органы не задеты. Следующие пять часов — решающие.

У меня впечатление, что его манера общения со Стоуном, — это результат того, что, возможно, было время в прошлом, когда он дал радужный прогноз, а ситуация только ухудшилась. Стоун — сторожевой пес на стероидах, преданный и злобный, скалит белые зубы, готовый наброситься.

Операция ужасающая и кровавая. Нейт говорит мне класть кусочки ткани в середину раны Грейсона, пока он извлекает осколки пули, один за другим, с помощью какого-то магнита, прерываясь, чтобы сделать пару крошечных стежков — боевых швов, как он их называет.

Я могу понять, почему ему нужны мои маленькие пальцы — не только потому, что я могу более точно выполнить необходимое, но и потому что я не загораживаю ему видимость. Он говорит Стоуну держать впитывающую салфетку на месте, где он зашивает разорванную рану. Я сдираю перчатку и кладу руку на небритую щеку Грейсона. Он без сознания. Мне нужно, чтобы он пришел в себя, чтобы с ним все было в порядке. Я хочу слышать его голос. Боже, я не знаю, как попала в это место, настолько нуждаясь в Грейсоне.