— Они что, прямо на ваших глазах это делали?

—Да.

Дальше я уже не мог рассказывать. Мой голос отказал мне. В моих глазах, до сих пор стоял ужас, от увиденного нами тогда.

Мы оба замолчали и вздрогнули от окрика альфы, который был облачен в черного цвета камзол, серые лосины и черные ботфорты.

— Собираемся, нам пора уходить.

— Все будет сделано, Длиннорукий.

Мы оба переглянулись и я тихо прошептал:

— Это наш теперь хозяин?

— Да, — так же тихо ответил Том.

Через час сборов мы тронулись в путь. Шли дни, за это время нам одели всем магические браслеты. Их ни снять, ни порвать невозможно и сбежать от повозок далеко не получится. Поэтому за свой живой товар Длиннорукий не беспокоился. За это время мы смирились со своей участью, тем более бардов не трогали, да и элитный товар, что шел к Повелителю, тоже. Брали к себе на ночь лишь шлюх, которые потом должны были пойти с торгов на рынке города Латополь. Вот туда мы и направлялись. С Давидом поговорить мне не удавалось, нас держали строго по повозкам группками. На привалах помощники Длиннорукого осматривали всех и следили, чтобы мы все съедали до последней крошки. Бардов всех прослушали и распределили — кто останется, а кого продадут.

Повозки неспешно катили вперед, постукивая и подпрыгивая на каменистой дороге. Путь был не близкий, но мы переносили дорогу легко. Почти все время я дремал в кибитке, убаюканный этой мерной качкой, ржанием лошадей и свистом ветра, который время от времени проникал под полог, гулял, где ему вздумается и даже норовил забраться под грязные робы ехавших в этом ковчеге людей. Однажды мы сделали стоянку и довольно долгую, к нам присоединились еще люди Длиннорукого с дополнительными повозками, в которых сидели тоже рабы. Их не выпускали, как нас. Мы снова наблюдали, как работает маг, одевая на всех магические браслеты и объясняя им их положение. Слёзы, отчаянье, всхлипы звучали от их группы.

— Значит новенькие, — прошептал Том.

— Угу. Еще не осознали своей участи.

Вскоре по поляне разнесся приятный запах еды, и мы обрадовались, что, наконец, пришло время наполнить свои голодные желудки. Каждой группе давали котелок на всех, но следили, чтобы поели все и никто не отнял у другого еду. Ночь вступила в свои права, и мы мирно уснули. Проснулись все мгновенно, так как спали под открытым небом, а на нас хлынул стеной ливень. Мы промокли все до ниток. В нашей крытой кибитке, где мы спрятались от дождя, оказался Давид. Он промок больше нас. На нем и сухого места не было, но он счастливо улыбался мне. Давид прижал меня к себе и зашептал:

— Не убежал. Поймали. Я так переживал за тебя. Жаль их всех убили.

— Я тоже переживал за тебя, — и расплакался. — Как же я мог оставить тебя. Я всё равно бы пошел за обозами, искал бы способ, как тебя спасти, но не бросил бы. Ни за что не бросил, ты мне, как брат родной. Мы столько пережили вместе.

— Тише, тише, не плачь. Все теперь относительно хорошо. Мы снова вместе. Где наше не пропадало? Выживем.

— Ты всегда поддерживаешь меня в трудную минуту.

Когда закончился ливень, нас распределили по обозам. Элитный товар в крытых кибитках, а остальных в открытые и продуваемые ветром клетки. К вечеру у Давида поднялась температура. Пришлось звать мага. Давид потерял сознание. Маг лечил его. Даже Длиннорукий приходил и спрашивал о его здоровье.

— Не волнуйся, сделаю все, чтобы выжил такой экземпляр. Ему самое место в гареме принца.

От этих слов я вздрогнул и испугался, что вдруг нас разлучат. Я не хотел этого.

— Хозяин, он мой приемный брат, прошу, разрешите за ним ухаживать. Мы с ним с детства вместе. Нас воспитывал мой отец, и мы с одной труппы, — я смотрел на него умоляющим взглядом. — Прошу, — а у самого уже стояли слезы на глазах.

— Хорошо. Если найдете себе полностью труппу, то оставлю вас вместе. Но вы должны быть едины. Вижу, не врешь, я помню вашу стоянку.

— Я понял вас. Не беспокойтесь, вам понравится, мы не разочаруем вас.

— А ты ничего, милашка. Останешься при нем.

— Спасибо, господин.

Три дня и почти три ночи мы боролись за жизнь Давида. На следующей стоянке нам помог альфа. Он вынес его на свежий воздух. Мы надеялись, что сегодня он придет в себя.

Примечание к части

https://vk.com/b.fox74?z=photo52600400_418555721%2Fphotos52600400 - стоянка министрелей. https://vk.com/b.fox74?z=photo52600400_418486723%2Fwall52600400_661 - Хорс. https://vk.com/photo52600400_418485374?rev=1 - Поселение, где расположен Дорожный трактир. https://vk.com/b.fox74?z=photo52600400_420925307%2Fwall52600400_669 - Кибитка менестрелей. https://vk.com/b.fox74?z=photo52600400_420925282%2Fwall52600400_669 - рабы, продажа их другим хозяевам.

>

глава 2 "Мир в котором я живу".

Планета Земля. Современный мир.

Разрешите представиться: меня зовут — Егор Бонгарт. Я — веселый и общительный парень. Мне — 21 год. Родился в Ахене, когда мои родители были на гастролях, в семье американской оперной примы Джульетты Гаррет и русского продюсера, музыканта Георга Бонгарта. Дедушка был немцем, бабушка со стороны мамы — американка, ну, а со стороны папы — простые русские люди и живут они с самого рождения в Москве. Вот такая разношерстная у меня семья. Я владею несколькими языками: на английском общаюсь с мамой, а на русском — с папой, в школе изучал немецкий язык и увлекался латынью, знаю немного итальянский, так как на нем исполняет некоторые песни мама.

Впервые взяв в руки скрипку в 4 года, я уже не сворачивал с пути музыканта. Отец же настаивал на фортепиано, что тоже неплохо получалось, так же в возрасте семи лет попробовал сочинить музыкальное произведение, что-то из классики, но первый «блин вышел комом». Отец поддержал меня и стал учить, как нужно правильно и грамотно сочинять произведения, вскоре я смог сам сочинить смелое и даже захватывающее душу, но коротенькое музыкальное произведение. Домашние поддержали, были в восторге…

Время шло, и мои родители решили, что им нужна дочка, и вскоре все внимание переключилось на Джессику, как только она родилась. Именно моя сестренка стала надеждой семьи, я же упал в глазах своих родителей, как только они узнали о моей ориентации. Это было больно, когда твои родные отвернулись от тебя, лишь мои дед с бабушкой продолжали видеть во мне их родного внука и принимали таким, какой я есть. Так я оказался без родителей в Москве, в возрасте пятнадцати лет.

В течении всей своей, ещё столь короткой жизни, я преодолевал одно препятствие за другим: играл на скрипке прямо на улице, ставил рекорды по скорости игры, отваживался конвертировать в классическую форму поп-хиты, смело отказываясь от строгого фрака на концертах в пользу футболки и рваных джинсов на сцене.

Как говорит мой лучший друг — Артём, я по характеру больше сангвиник, хотя, я думаю, что это довольно сложно сказать наверняка: Уж слишком сильно и часто расходятся мои слова с действиями. Бывает и наоборот: мотивы своих достойных поступков обосновываю личной выгодой, не раз подчеркивая, что мне нельзя доверять. И вместе с тем я предан своим друзьям — Артемке и своему тайному любовнику Олегу, — несмотря на то, что к последнему отношусь свысока, невзирая на подчеркнуто-учтивую речь. Я способен по-светски улыбаться, ломая своим противникам мозги, и комментирую происходящее, используя изящные выражения, более уместные на званом вечере, чем в словесной бойне. Обожаю заводить друзей, слушать современную музыку и танцевать. По правде говоря, очень хорошо умею организовывать вечеринки, потому, что у меня всегда много идей. Мне нравится быть в центре внимания на вечеринках. Я — любитель вечеринок. У меня много товарищей, но настоящий друг один — Артем. Кроме того, что мой друг занимается вокалом и игрой на фортепиано, он так же любит читать и играть в компьютерные игры. Порой мы садимся за игры и проводим с удовольствием весь вечер, соревнуясь.