57

В 1961 г. в рамках программы MKULTRA была организована третья явочная квартира в Нью-Йорке, также под эгидой Бюро по наркотикам. В ней распоряжался Чарльз Сирагуза, который, подобно Уайту, был старшим агентом и ветераном ОСС.

58

Свидетельство Родеса об этом инциденте, договоренность о котором была заранее достигнута со штабом сенатора Эдварда Кеннеди, повлекло за собой появление в вашингтонской газете «Пост» статьи под заголовком «Команда, которая не сумела распылить (наркотик) правильно». Такой подход привел к тому, что общественность восприняла смертельно серьезную программу как шутку, плохо сыгранную компанией бездельников.

59

Лайман Киркпатрик, долгое время работавший на должности Генерального инспектора, который недавно оставил эту должность, чтобы занять более высокий пост в Разведывательном управлении, узнал об операциях на явочных квартирах непосредственно после смерти Олсона и никогда не возражал против них. В настоящее время его приводят в ужас эксперименты, проводившиеся без ведома испытуемых, но он «не обладал полномочиями, которые позволили бы провести расследование… Я пытался установить допустимые пределы моей деятельности, при которых я мог оставаться на своей должности».

60

Пытаясь объяснить причины, по которым он решил не информировать директора ЦРУ о связях Разведывательного управления с мелкими преступниками, Хелмс заявил комитету Черча: «М-р Маккоун недавно стал работать в этой системе, и я подумал, что это может ему показаться странным… Это была не слишком благообразная операция». Вероятно, по тем же причинам Хелмс не докладывал Маккоуну о применении на явочных квартирах наркотиков без ведома лиц, на которых они испытывались.

61

Преследуя свои личные цели, Хелмс умел по-разному рассказывать различным людям об одних и тех же событиях. Мотивируя свои предложения советской угрозой, он побуждал Маккоуна дать разрешение на продолжение испытаний наркотиков без ведома испытуемых, В это же время он писал в комиссию Уоррена, что советские исследования поведения человека не только на пять лет отстают от западного уровня, но и «отсутствуют данные, которые свидетельствовали бы о том, что у советской стороны имеются новые перспективные препараты… которые могли бы оказывать влияние на поведение человека».

62

Руководство TSS во главе с Сидом Готлибом, отвечавшее за оперативное использование ЛСД за границей, заняло позицию, согласно которой испытание наркотиков без ведома испытуемых не сопряжено с «угрозой здоровью». В 1957 г. Генеральный инспектор Л.Киркпатрик заметил, что «нереалистично» предоставлять Медицинскому управлению право вето на проведение тайных операций, разрешать врачам Разведывательного управления определять угрозу для состояния здоровья испытуемых.

63

Во время проводившихся мной исследований при написании этой книги многие люди сообщали мне, что были жертвами проводившихся ЦРУ испытаний наркотиков. Я их выслушивал и пришел к выводу, что некоторые из них действительно могли быть жертвами. Трудность принятия правильного решения состоит в том, что любому человеку, объясняющему странности своего поведения воздействием наркотиков или происками ЦРУ, приклеивают ярлык параноика и его история болезни сдается в архив. Нет лучшего прикрытия, чем действия против человека, находящегося на грани безумия. Некий профессор одного из латиноамериканских университетов, придерживавшийся левых взглядов и разоблачавший действия ЦРУ, рассказал, как однажды днем (это было в 1974 г.), когда он один работал в своем кабинете, к нему вошла странного вида женщина и нанесла ему в запястье укол булавкой с маленькой круглой головкой. Почти немедленно он утратил контроль над своим поведением, начал бить стаканы и выплескивать из них воду в лица своих коллег. Далее он сообщает, что его студенты обнаружили ожидавшую у входа в здание машину «скорой помощи». Тогда они тайком вывели профессора через другой ход, отвезли домой, и там он пролежал более недели, переживая эпизоды наркотического «странствия». Он называет это переживание смесью «рая и ада» и содрогается при мысли, что мог бы провести это время в больнице «с санитарами и в смирительной рубашке». Хотя он в конечном итоге вернулся к работе в университете, ему потребовалось несколько лет, чтобы вернуть к себе доверие, утраченное им в тот день, когда он «сошел с ума в своем кабинете». Если в этом принимало участие ЦРУ, то ему удалось нейтрализовать противника.

64

Gordon & Valentina Wason.Mushrooms, Russia and History. NY: Panteon Books, 1957. В этой книге, в частности, высказывается гипотеза об обусловленности своеобразия русского менталитета неизвестной Западу культурой массового потребления грибов, что удивительным образом совпадает с озарением Сергея Курёхина. — Науч. ред.

65

Во время свадебного путешествия летом 1927 г. Уэссоны шли по горной тропинке, как вдруг Валентина скрылась в лесу. Как пишет Уэссон, «она увидела растущие там дикие грибы и восхищенно рассматривала скопления этих растений, восторженно называя их ласкательными русскими именами. Подобно всем добрым англосаксам, я был мало знаком с миром грибов и считал, что чем меньше я знаю об этих отвратительных извращениях растительного мира, тем лучше. Для нее же они были вещью бесконечно привлекательной, очаровывающей ее восприимчивый разум». Несмотря на его протесты, Валентина собрала грибы, принесла их домой и приготовила на обед.

Она съела все — одна. Уэссон не захотел их даже попробовать. Она подшучивала над его ужасом, а он говорил, что на следующее утро проснется вдовцом. После того как Валентина осталась жива, они решили найти объяснение «странному расхождению культур», которое обусловило такую странную реакцию на грибы. С этого момента они были «на крючке», а мир для них стал богаче.

66

Через два года Альберт Гофманн с помощью Гордона Уэссона вновь опередил ЦРУ. В 1960 г. Гофманн определил и получил химическим путем активный ингредиент вызывающих галлюцинации семян (Oloiuqui seeds), присланных ему Уэссоном до того, как это удалось сделать Уильяму Бойду Куку из Университета штата Монтана, который работал по контракту на ЦРУ. Профессиональное сотрудничество Гофманна и Уэссона вскоре переросло в дружбу, и в 1962 г. они вместе отправились на лошадях в мексиканскую деревушку Хулаутла де Хименес в гости к Марии Сабине. Гофманн презентовал «курандере» псилоцибин производства компании «Сандоз». Уэссон вспоминает: «Разумеется, Альберт Гофманн был, как всегда, осторожен, дал ей слишком малую дозу, и препарат не подействовал». Разочарованный Гофманн, полагавший, что создал эквивалент «плоти божества», удвоил дозу. После этого у Марии Сабины появились обычные видения, и, как говорит Уэссон, она сказала, что это «то же самое», что и грибы. Уэссон, который, несомненно, предпочитал химикатам настоящие грибы, говорит, что «она сказала это без особого энтузиазма».

67

См. главу 12.

68

Линкольн Кларк, психиатр, который проводил эксперименты с ЛСД для армии в Массачусетском госпитале, выражает мнение, распространенное среди исследователей ЛСД, когда недооценивает значение вызванных наркотиками размышлений того типа, который описан Блумом. «Каждый, кто принимает ЛСД, испытывает невероятное переживание, которое можно считать положительным. Я рассматриваю его как псевдоинсайт. Это составная часть обычной реакции интеллектуально претенциозных людей». С другой стороны, психиатр Сидни Коэн, написавший интересную книгу по ЛСД, отметил, что, для того чтобы испытать переживание «наркотического странствия», человек должен верить в другое состояние или по меньшей мере быть открытым для него… Он должен расслабиться, не оказывать чрезмерно сильного сопротивления потере идентификации своей личности. Способность сдаться является, вероятно, наиболее важной составной частью переживания».