- Благодарю, мамочка, я не голодна.

  Прыснув опять коротким смешком, юная красавица упорхнула из комнаты, оставив после себя душистый аромат свежераспустившихся роз.

  Выходившего четверть часа спустя с Лесподием через украшенный колоннами пропилон к их привязанным у конюшни лошадям Левкона не покидало радостное ощущение, что вся его прежняя жизнь до этого дня была лишь сном, и что он никогда не будет по-настоящему счастлив, если рядом с ним не будет Гереи. Хотя небо над городом было затянуто серым покровом чересчур затянувшейся зимы, в душе Левкона сияло яркое весеннее солнце. Безграничное, никогда прежде не испытанное счастье переполняло его. Он ясно сознавал, что не сможет дальше жить, не видя и не слыша это удивительное существо, не похожее ни на одну виденную им прежде девушку. А для этого... для этого ему понадобится помощь Лесподия и его невесты Мелиады.

  Лесподия в это время переполняли иные мысли и мечты. Вспоминая многообещающий взгляд и улыбку, которой обожгла его душу Герея, он думал, какой удачей будет стать свояком такой красавицы, а там, глядишь, и её возлюбленным, ведь по ней не похоже, что она удовлетворится стариковскими ласками Филоксена.

  Чтобы не толкаться на заполненных народом улицах Феодосии, они выехали из города через ближайшие Малые ворота.

  - Гекатонтарх, я должен тебе кое в чём признаться, - заговорил неуверенно Левкон, оказавшись вдвоём с Лесподием на безлюдной дороге, огибающей широкой дугой городскую стену. - Ты, конечно, мне не поверишь, но я не...

  - Знаю, царевич.

  - Ты знаешь кто я? Вот как... Интересно, от кого?

  - От Филоксена. А что же ты хотел? Он отвечает перед басилевсом за твою безопасность головой.

  - А кто ещё знает?

  - Фадий, Мосхион, ну и Эвникий, конечно. Но хвалили мы тебя не потому, что ты царевич, не подумай... Лучник из тебя, конечно, так себе, - усмехнулся по-доброму Лесподий, - а в остальном ты воин, что надо, и звание декеарха вполне заслужил.

  - Что ж, тем лучше... Послушай, Лесподий, ты ведь местный? Расскажи мне всё, что знаешь о Герее и её семье.

  Пока ехали шагом к лагерю эфебов, Лесподий добросовестно выложил все известные ему сведения о Хрисалиске, Досифее, Мелиаде, Герее и их бывшем хозяине Филоксене, собиравшемся, по слухам, в конце весны взять Герею в законные супруги, невзирая на то, что она, как говорят, его родная дочь.

  - Так тем более мы должны её спасти! - воскликнул убеждённо Левкон. - Согласен ты помочь мне в этом?

  - Да, - ответил без колебаний Лесподий. - Я и сам не хочу, чтобы такая красавица досталась этому старому похотливому козлу.

  И Левкон с Лесподием крепко пожали друг другу руки. Лесподий моментально понял, что это его великий шанс: если он поможет Левкону завладеть Гереей, царевич этого никогда не забудет, и в будущем он может достичь таких высот, которые ему раньше и во сне не могли привидеться!

  Левкон попросил Лесподия устроить ему с помощью своей невесты встречу с Гереей. Встречаться с простым эфебом она, конечно, не захочет, поэтому Лесподий должен рассказать Мелиаде по секрету, кто он на самом деле. Лесподий предложил раскрыть его тайну ещё и Хрисалиску. Отец Гереи человек весьма умный и вполне способен оценить насколько для него и для всей его семьи выгоднее, если его дочь достанется не старику номарху, а будущему басилевсу. Само собой, свидания Левкона с Гереей должны оставаться до времени тайной для Филоксена, и здесь помощь Хрисалиска будет незаменима. Секунду подумав, Левкон согласился.

  С самого своего отъезда из столицы Левкон состоял в интенсивной переписке со своей невестой Клеоменой и её братом, а своим близким другом Гераклидом. Через каждые 5-6 дней доверенный гонец привозил в лагерь короткие письма Гераклида с длинными приписками Клеомены, полными столичных новостей, жалоб на скуку, клятв любви и верности, и увозил на другой день его письма с живописанием лагерной жизни и службы на границе и словами любви к обоим. С каким нетерпением ждал Левкон этих писем, связывавших его с родным домом, с какой радостью их прочитывал! Но с того перевернувшего его душу дня, когда он вернулся из феодосийской усадьбы Филоксена, его как будто подменили. Все мысли Левкона были заняты только Гереей и ожиданием свидания с ней. Даже столь любимые им упражнения с оружием и военные игры не могли теперь полностью отвлечь его. Послания Гераклия и Клеомены он равнодушно пробегал глазами, почти не вникая в написанное, и с трудом заставлял себя писать что-то в ответ, всё чаще подумывая о том, чтобы честно признаться Клеомене, что он никогда не сможет стать её мужем. Только опасение, что тогда отец и дядя Аргот незамедлительно предпримут расследование и разлучат его с Гереей, останавливало его занесенную над папирусом руку.

  В тот день, когда Мелиада, воровато озираясь, шепнула ей на ушко открытую Лесподием тайну, что тот скромный юноша-эфеб, над которым Герея давеча насмехалась в отцовской трапезной, на самом деле любимый сын и наследник басилевса Перисада Левкон, жизненные планы и намерения Гереи круто переменились. Благоволящие и покровительствующие ей богини Гера, Афродита и Тихе - её Счастливая Судьба - послали ей новый, поистине бесценный дар, и Герея не намерена была его упускать.

  Что ей теперь какой-то номарх Филоксен - гадкий, красноносый, слюнявый старик! Теперь, когда в её сети попался сам царевич - наследник Боспорского трона!.. Басилиса! У неё даже перехватило дыхание и слегка закружилась от восторга голова, когда она представила себя гордо восседающей перед толпою вельмож на золотом троне в роскошном царском дворце в Пантикапее бок о бок с русоволосым красавцем Левконом.

  Герея побежала с сестрой в кабинет отца, где застала также мать, которую Хрисалиск решил не оставлять в неведении в столь важном деле, и Лесподия. Клятвенно заверив, что его друг - в самом деле сын и наследник басилевса Перисада Левкон, Лесподий сообщил, что царевич влюбился в неё без памяти и умоляет о встрече. Помедлив, чтоб не подумали, что она пришла от этой новости в щенячий восторг и готова без раздумий упасть в объятия возжелавшего её царственного юнца, она ответила, что согласна повидаться с царевичем в присутствии сестры, чтобы попросить у него извинения за то, что недавно посмеялась над ним. Но как быть с соглядатайками Филоксена, следящими за каждым её шагом? Ведь если номарх узнает, что она встречается с молодым человеком, последствия для неё и её родных могут быть самые печальные.

  Лесподий предложил позвать сюда карауливших за закрытой дверью рабынь, рассказать им о царевиче и купить их молчание деньгами и обещанием свободы. Герея с этим не согласилась: она им не верит - рабыни слишком боятся Филоксена и непременно выдадут её. Хрисалиск согласился, что риск слишком велик, и предложил другой план: за ужином шпионок номарха напоят вином с сонным зельем, а в полночь сам Хрисалиск впустит Лесподия и царевича в усадьбу через калитку в крепостной стене. Так и было сделано.

  Прихватив с собой настоящего Санона, Лесподий и сгоравший от нетерпения Левкон, как стемнело, поскакали из лагеря эфебов к Феодосии. Объехав город окольными путями, они спешились на морском берегу напротив черневшей на фоне звёзд северо-восточной приморской башни. Оставив коней Санону, Лесподий и Левкон спустились по крутой каменистой тропинке к гудущему накатывающими на прибрежные камни штормовыми валами морю и, вымокнув до нитки, пробрались по наваленным у подножья башни для защиты от прибойных волн камням к расположенной в приморской стене напротив небольшой деревянной пристани маленькой железной калитке. Хрисалиск, как и обещал, явился в полночь и проводил их, не зажигая огня, к скрытому в центре густого, тёмного сада мраморному павильону, недавно построенному по капризу Гереи на небольшом островке посреди искусственного пруда. Оставив Лесподия и Левкона наедине с дочерьми, Хрисалиск отправился караулить ведущую к пруду от дома дорожку.