"Перенимай у своего парня!" - посоветовал, даже к ней не обернувшись.

"Пусть он у меня перенимает!" - Розочка, как я понял по игривому тону, сзади улыбнулась, - "Я б и вас могла поучить!"

"Это чему же?" - обернулся к ней и сам не мог не улыбнуться.

"А все по тому же!" - и положила руку мне на плечо.

"Ни-ко-гда!" - улыбнулся я как можно лучезарней, - "Ты лучше подарок Ромы, крестик, лишний раз поцелуй!"

"Фу!" - дернулась, руку с плеча убрала, - "Какой вы бука!" - и из домика выскочила. Ну девуля, ну дает, представляю, что ждет ее мужа!

Но из рабочего настроя она меня вывела, и мысли опять вернулись к этому чертову партизану. К тому, что вместо крайне необходимого отпечатка его туфель я нашел отпечаток большого сапога, и точно другого человека. Тогда вопрос: "Кого?"

Я перебрал в памяти всех отрядных мужиков - сапоги носили только те, кому не приходилось бегать по горкам. Остальные предпочитали легонькие кеды, и в данный момент меня не интересовали.

И кто же у нас не бегает? Канавщики точно. Их к месту работы подвезли на машине, и там же забрали. Им, кстати, без сапог и работать опасно. Сорвется камень и по ноге хрястнет - сапог и защитит, отделается работяга синяком.

А большие сапоги всего у двух: у "Пахана", длинного тощего, бывшего зековского авторитета, пытавшегося и в отряде качать права, и еще у одного работяги, роста среднего, и квадратной конфигурации. Только вопрос: зачем одному из них по проселку гулять, тем более ночью, ежели все канавщики еще по светлому в своих палатках затихали, после тяжелейшей работы.

Шофера тоже не бегают, но я никогда никого из них в сапогах не видел. Так что отпадают.

Больше никто не припоминался. То-есть, проверить мне нужно всего двух человек. Но как? Не полезешь же замерять у мужиков обувку на ногах рулеткой, а в отряде под ногами щебенка, на которой следов не остается. Придется завтра за работягами проследить, когда они пойдут из отряда по проселку к своим канавам. Нехорошо, конечно, но что делать?

А после ужина я пробежал по выезду из отряда на партию, километров семь. И никаких следов хотя бы отдаленно подходящих под человеческие не увидел! Партизан наш в партию точно не рванул.

Вернулся в отряд, а в домике Розочка, в кровати и одна. Смотрит на меня с улыбочкой.

"А Вика где?" - поинтересовался, где мне в случае чего придется ту искать.

"Вике хорошо", - вздохнула и приняла вид несчастной, - "Слава ночью дежурит, а они с Сашенькой одни в домике остались!"

Я молча погасил свет и плюхнулся в кровать: разговаривать с квартиранткой мне противопоказано, мысли у нее всегда на одну тему.

Часть двенадцатая.

И вторая ночь прошла спокойно. Караулы утром я проверил - Саша и опять Егорыч были на местах. Виталий и канавщики в столовой уже завтракали. Поздоровался и сел рядом с ними.

"Копать кончаем, начальник", - напомнил мне "Пахан", - "готовь работу".

"Будет работа", - ответил, и невольно взгляд скользнул на ноги работяг, убедиться, что они в сапогах.

Дождался, пока мужики после завтрака перекурили, натянули на себя рабочие робы, набрали в канистры водички, и потянулись из отряда, вначале кучей, потом расходясь по одному от проселка сторону. Когда скрылись в горках, не торопясь пошагал за ними.

Рядом с отрядом следов на проселке было много. Столько, что друг друга перекрывали. Подальше от него, их количество начало уменьшаться, потом остались только наших работяг. Пока они не начали отворачивать к своим канавам. Последним, чьи следы уже никто не перекрывал, отвернул канавщик, для меня неинтересный: сапога носил точно меньшего размера, чем нужно. Здесь я развернулся и пошел назад, пытаясь разглядеть, где хозяева самых больших сапог с проселка свернули к своим канавам. Ну а кто их копает - я знал отлично.

Ничего не получилось! Да, два канавщика имели большие сапоги, да, нашел я их отпечатки, и места, где они с проселка исчезали. Да, по канавам определил их хозяев. Кого раньше и предполагал! С одинаковыми сапогами! По размеру близкими с тем, отпечаток которого я нашел в воскресенье и рядом положил два камня. И который к идентификации не годился, кроме разве что размера! Ну и чего добился? А ничего. Хотя нет: два подозрительных человека все же есть.

Вернулся в отряд, зашел к Виталию.

"Ни-че-го!" - помотал тот головой на мой выразительный взгляд, - "У поварихи никто ничего не брал, ни вчера, ни сегодня!" - то-есть, партизана его коллеги втихаря не поили и не кормили.

"На проселке в партию следов тоже нет", - подтвердил я, что партизан и там не отметился.

"Два дня ни слуху ни духу, в нашей жаре, без еды и воды", - Виталий помотал головой, - "значит харакири сделал. Или просто загнулся, в пустыне ему одному не выжить".

"Он от отряда никуда и не убежал - следов нигде не оставил. А столовая у нас - на отшибе, и караул ночью в ней не сидел. Так что мог придти, и за водой, и на кухне пошарить".

"Точно не приходил", - Виталий с уверенностью, - "я и об этом повариху порасспрашивал - никто в погребе не шарился, она на него по моей просьбе замок повесила. И на кухне ничего не лежало - я и об этом вчера позаботился".

Сказал, и у меня в голове мелькнуло: может, действительно наш канавщик, этот тюхтя-матюхтя, уже в другом мире? Не от харакири, конечно, а помощи того, кто оставил отпечаток большого сапога? Может, нам действительно нужно труп искать?

"Что дальше будет?" - поинтересовался у Виталия, постарше меня по возрасту, а значит и поопытней.

"Искать. Завтра менты прикатят - и начнем. Глядишь - по запаху и наткнемся. Только", - он на секунду задумался, и уже с тревогой", - "сейчас возьму пару ребят, и все остатки сайги вокруг столовой соберем и закопаем. А мясо спрячем. Вдруг с ментами еще кто-либо прикатит, вроде охотинспекции!"

"Повариху предупреди, что бы и завтра, и послезавтра все с тушенкой готовила", - предложил я еще одну меру предосторожности, - "а ребят, у кого ружья есть - что бы припрятали. Мало ли чем менты могут заинтересоваться и что в отряде искать!"

Виталий с озабоченным видом - он же не последний в незаконной добыче сайги - пошел организовывать маленький субботник, а я зашел в камералку, посмотрел чем там занимаются, кое с кем поговорил, кое-что техникам подсказал. И что бы дальше не толкаться и всем мешать, палатку-камералку покинул, и побежал по проселку на юг, к отпечатку сапога, для защиты которого положил рядом неподъемные два камня. Должен я еще раз его посмотреть и сравнить с сегодняшними отпечатками сапог двух канавщиков. И, если они окажутся равными по размеру, все же попробовать найти отличия или сходства по другим признакам.

Подбежал к камням - выматерился (про себя) и в сердцах сплюнул: один из них понравился лисе, она вокруг его потопталась, и подняла лапу. В итоге, от ценнейшей улики ничего не осталось, и мне соваться с ней к ментам бесполезно. Теперь канавщик Гриша - партизан для них однозначно!

Часть тринадцатая.

Менты прикатили к обеду. Уазик остановился за нашим домиком, из него вылезли шофер с погонами сержанта, Леня, Палыч, Рома, и казах в звании капитана. Шофер полез в двигатель, остальные в домик зашли, со мной поздоровались. Капитан облюбовал табуретку, другим достались кровати.

"Ну и жара!" - подергал страж порядка на груди офицерскую рубашку, выгоняя из под нее тепло и пот в надежде охладить тело; выбрал из присутствующих меня, - "Что у вас нового? Поджигатель не появлялся?"