Роберт Пэрриш поинтересовался:

— Чего ты хочешь от нас?

По дороге к трейлерному парку Адам много размышлял. Что он по-настоящему хотел, это быть предоставленным самому себе. Не отцу, который больше не мог по-настоящему вторгаться в его жизнь, но самой идее, что у того всё равно было больше власти.

— Я думаю о тебе каждый раз, когда не могу понять, откуда доносится чей-нибудь голос, который меня зовёт, когда я ударяюсь головой о душ, и когда автоматически вставляю наушники в оба уха. Как считаешь, у нас может быть будущее, когда я стану вспоминать о тебе и помимо этих случаев?

По их лицам он мог сказать, что вряд ли в ближайшем будущем получит от них утвердительный ответ, но это ничего. Он пришёл сюда без каких-либо ожиданий, так что не разочаровался.

— Не думаю, что знаю, — наконец, ответил отец. — Ты вырос и стал тем, кто мне не очень по душе, и я не боюсь в этом признаваться.

— Справедливо, — согласился Адам. Мнение отца больше не очень его волновало. Гэнси сказал бы: «Я ценю вашу честность». И Адам позаимствовал из воспоминаний силу вежливости. — Я ценю твою честность.

Лицо отца наглядно продемонстрировало, что Адам просто прекрасно проиллюстрировал свою точку зрения.

— Я бы хотела, чтобы ты звонил, — вмешалась в разговор мать. — Мне бы хотелось знать, чем ты занимаешься.

Она подняла голову, и свет через окно отобразился идеальным квадратом на её очках. И точно так же мысли Адама замелькали вдоль времени, его логика воспользовалась теми же каналами, что обычно использовало его экстрасенсорное восприятие. Он видел себя, стучавшегося в дверь, по другую сторону которой стояла она и молчала. Он видел, как стучался, в то время как она, задержав дыхание, находилась у задней части трейлера и ждала, пока он уйдёт. Он даже видел, как звонит, а она держит в руке дребезжащую трубку, но не отвечает. Но ещё он видел, как она листает брошюру колледжа, как вырезает статью о нём из газеты. Как она помещает на холодильник фотографию, на которой он улыбается в элегантном костюме.

В какой-то момент она отпустила его и не хотела принимать обратно. Она просто желала посмотреть, что с ним будет.

Но и это ничего. Всё в порядке. Это уже кое-что. С этим он мог жить. Наверное, только это ему и оставалось.

Он задумчиво стукнул по шкафу около себя, а потом достал ключи от БМВ.

— Хорошо, — произнёс он.

Подождал мгновение, давая им возможность заполнить пространство, чтобы превзойти все ожидания.

Они не стали. Адам поставил планку на высоту, выше которой они прыгнуть не могли.

— Я сам найду выход, — сказал он.

Он ушёл.

На другом конце Генриетты Гэнси, Блу и Генри только что выбрались из Свиньи. Генри вышел последним, так как он ехал на заднем сидении, и почти вывалился из-за пассажирского кресла. Закрыл дверь и хмуро на неё взглянул.

— Тебе надо её захлопнуть, — пояснил Гэнси.

Генри её закрыл.

— Захлопни, — повторил Гэнси.

Генри захлопнул дверь.

— Так грубо, — заметил он.

Они находились здесь, в таком уединённом месте, из-за Ронана. Сегодня после обеда он выдал им расплывчатые инструкции – по-видимому, они были в поисках подарка к выпускному для Блу. Она закончила школу несколько недель назад, и Ронан дал понять, что её ожидает подарок, но он отказался уступать и выдать к нему маршрут, пока Гэнси и Генри тоже не выпустились. «Подразумевается, что вы будете использовать эту штуку вместе», — зловеще сообщил он. Они просили его пойти — и на выпускной, и на охоту за подарком — но он лишь ответил, что оба этих места для него наполнены плохими воспоминаниями, и они увидятся по ту сторону.

Так что теперь они спускались по пыльной тропе в направлении дремучих зарослей деревьев, которые скрывали от их взора всё по ту сторону. Погода стояла приятная и тёплая. Насекомые уютно устраивались на футболках ребят и вокруг их щиколоток. Гэнси чувствовал, будто делал это раньше, но не мог сказать, делал или нет. Теперь он знал, что ощущение ускользающего времени, с которым он так долго жил, было результатом не первой его смерти, а, скорее, второй. Побочным действием всякой всячины, которую собрал Энергетический пузырь, чтобы снова дать ему жизнь. Людям не полагалось проживать все времена сразу, но Гэнси всё равно приходилось это делать.

Блу потянулась взять его за руку во время прогулки, и они весело связали пальцы в узел. Они были свободны, свободны, свободны. Школа закончена, и перед ними простиралось лето. Гэнси поборолся за академический отпуск длиною в год и выиграл; Генри уже его запланировал. Это было на руку, так как Блу провела месяцы, планируя, как после окончания школы подешевле пешком путешествовать по всей стране, место назначения – жизнь. Лучше это делать в компании. Лучше было втроём. «Три, — всегда говорила Персефона, — самое сильное число».

Сейчас они миновали границу леса и очутились на огромном заросшем поле типа тех, что были не редкостью в этой части Вирджинии. Пушистые уши ягнёнка возвышались посреди травы; чертополох был всё ещё невысоким и коварным.

— О, Ронан, — вздохнул Гэнси, хотя Ронана, чтобы это услышать, тут не было, просто он осознал, куда завели их инструкции Линча.

Поле было заполнено автомобилями. Практически одинаковыми. Но практически все имели ту или иную странность. Практически все – белые Митсубиши. Трава, растущая вокруг, и пыльца, покрывающая лобовые стёкла, делали пейзаж довольно апокалиптичным.

— Я не желаю брать ни один из них для нашего великого турне по Америке, — с отвращением сообщил Генри. — Мне всё равно, что они бесплатны, и мне всё равно, если они магические.

— Согласен, — произнёс Гэнси.

Блу, впрочем, казалась равнодушной.

— Он сказал, тут будет одна, и мы поймём, что она для нас.

— Ты знала, что это машина? — задал вопрос Гэнси. Он был неспособен добиться от Ронана ни малейшей подсказки.

— Я не собиралась следовать его указаниям совсем без информации, — парировала Блу.

Друзья пробирались через траву, саранча с шумом проносилась перед ними. Блу и Генри сосредоточенно занялись поисками, сравнивая автомобили. Гэнси мешкал, чувствуя, как летний ветер наполняет лёгкие. К выпускному подарку его привела тропа, описавшая широкую окружность.

— Ребята, я нашёл.

Кое-что было очевидно не к месту: неистово-оранжевый старый Камаро стоял посреди новеньких Митсубиши. Он был настолько явно идентичен Свинье, что Ронан, должно быть, нагрезил его.

— Ронан думает, он такой забавный, — усмехнулся Гэнси, когда Блу и Генри подошли ближе.

Генри оторвал от своей руки клеща и бросил его в поле, чтобы тот присосался к кому-нибудь другому.

— Ребят, он, что, хочет, чтобы вы водили похожие автомобили? Выглядит как-то сентиментально для человека без души.

— Он мне сказал, что у неё под капотом есть что-то, что мне понравится, - заявила Блу. Она прошла вперёд и нащупала рычажок, открывающий капот. Приподняв его, она захохотала.

Они заглянули внутрь, и Гэнси тоже рассмеялся. Потому что внутри моторного отсека этого Камаро не было ничего. Никакого двигателя. Никаких внутренних механизмов. Только пустое пространство до травы, растущей вокруг шин.

— Максимально экологичный автомобиль, — заключил Гэнси в тот же момент, когда Генри поинтересовался:

— Думаете, она, правда, поедет?

Блу захлопала в ладоши и запрыгала на месте; Генри щёлкнул её на память, но она была слишком радостной, чтобы скорчить ему рожицу. Проскакав к водительскому месту, она забралась внутрь. Её было едва видно над приборной панелью. Но улыбка была по-прежнему огромной. Ронан пожалеет, что пропустил это, но Гэнси понимал его причины.

Секундой позже с рёвом ожил двигатель. Или, скорее, с рёвом ожил автомобиль. Кто знает, что там вообще издавало звук. Блу выдала чумовой вопль ликования.

Перед ними простирался год, волшебный, громадный и совершенно не написанный.

Непостижимо.

— Думаешь, она когда-нибудь сломается? — Гэнси перекричал шум недвигателя.