- Ты должен остаться, чтобы попрощаться с ней. Ты будешь потом сожалеть, если не сделаешь это.
- Я всё, что нужно, сказал ей, когда она была жива.
Вытаскиваю из внутреннего кармана пиджака флягу, которую я убедился, что заполнил, прежде чем выйти из дома сегодня. Это единственная вещь, которая может сдержать меня от побега до стоянки, где у меня припасена полная бутылка виски в багажнике.
Через приоткрытую дверь вижу родителей Шай в конце очереди встречающих, они входят со стеклянными глазами и фальшивыми улыбками. Весь день – это одна большая игра, позволяющая сделать вид, что с нами все хорошо, когда на самом деле это не так. Как будто мы только что не потеряли единственную лучшую вещь, которая когда-либо случалась с нами.
- Пожалуйста, убери алкоголь, Ист. В конечном итоге ты пожалеешь об этом.
Я трясу фляжкой, отсутствие моего нового лучшего друга бесит меня:
- Она пустая.
- Хорошо. Это дерьмо убьет тебя, если ты не притормозишь.
На минуту, мысль о смерти кажется мне не такой уж и плохой – по крайней мере, я снова буду с Шай. Это последняя полусознательная мысль, которую я помню, перед тем как очнуться на холодном полу в центре города. В тюрьме, где они думают мне и место.
Не знал, что у меня был адвокат, но он сидит рядом со мной, держа полицейский отчет со списком моих правонарушений – нахождение в общественном месте в нетрезвом виде, нарушение общественного порядка и намерение вести машину в состоянии алкогольного опьянения.
- Меня посадят за это?
- Ты уже здесь сидишь, но я использовал некоторые связи с учетом всех обстоятельств. Родители Шай также переговорили с властями и признали тот беспорядок, который ты натворил, одним большим недоразумением. Ты должен поблагодарить их за это. Судья уже готов был признать тебя виновным – целых три правонарушения и тебя бы закрыли.
- Так я могу идти домой?
- Сможешь, как только достаточно протрезвеешь, чтобы туда добраться.
Я должен был обозлиться тем, что попал в тюрьму, но я больше расстроен тем фактом, что должен извиниться перед родителями Шай – за то, что испортил день, когда они должны были похоронить свою дочь.
Мне бы не хотелось, чтобы это стало прощальным подарком мне от Шай - спасти мою задницу - перед тем, как окончательно оставить меня полностью самостоятельным в этом мире, хотя, скорее всего так и есть. Только я мог подвести её в день похорон.
Несмотря на предоставленное освобождение, Дому не требуется много времени убедить меня по пути домой, что я нуждаюсь в смене обстановки. Если конечно не хочу закончить в тюрьме, что, блядь, намного хуже, чем пьяная тирада на похоронах…мне надо покинуть Нью-Йорк.
Не знаю пока, куда я направляюсь. Но это будет такое место, где я смогу здраво мыслить – даже если это будет казаться невозможным без моей девушки.
- У тебя есть запись?
- Только упоминания, но ничего существенного. Я никогда не сидел в тюрьме, кроме одной ночи, проведя её в ожидании появления адвоката. Хотя, если я ещё раз сделаю неверный шаг, то вполне вероятно, меня могут закрыть на долгое время.
Я ожидаю, что она спасует или будет стыдиться меня, возможно даже встанет и уйдет, но этого не происходит. Она терпеливо сидит на песке рядом со мной:
- Ну, думаю, для этого были веские причины. Век живи - век учись, верно? Это же не похоже на то, как если бы ты украл съедобные трусики из Уоллмарта и тебя схватили с поличным.
- Пожалуйста, не говори, что это случилось с кем-то из твоих знакомых.
Ларк улыбается, смеясь над тем, что сказала:
- Нет, но я узнала об этом от друга. Есть извращенцы в этом мире.
Мой взгляд падает на длинные ноги Ларк, внезапно возникает желание почувствовать их сейчас, снова обнимающих меня, потому что уже знаю, на что они способны.
- Жарко, действительно очень жарко, - бормочу я, запинаясь.
Она встает, все еще наполовину одетая:
- Ты идешь в воду?
Твердо стоя на ногах, придвигаюсь ближе к ней до тех пор, пока не начинаю чувствовать движения её груди во время вдоха и выдоха. Тянусь рукой вниз и легко расстегиваю её шорты. Цепляю пальцем край джинсовой ткани и тяну их вниз по бедрам, позволяя им упасть на песок под нами. Из всех сил стараюсь сдержаться, чтобы полностью не раздеть её, прямо здесь, прямо сейчас.
Её длинные волосы прилипли к шее, в то время как капелька пота стекает вниз по коже, останавливаясь в ложбинке между грудями. Я наклоняюсь вперед, слизывая ее кончиком языка.
- Ты готова намокнуть, Ларк?
Она проходит мимо меня в сторону кромки воды, оглядываясь через плечо, пройдя половину пути, соблазняя и дразня меня. Едва она касается пальцем ноги воды, я беру её за руку и тяну за собой. Она идет за мной, не отставая и держа руку за моей спиной.
Мы успеваем зайти только по пояс, когда она выдергивает свою руку из моей. Она вскрикивает и разворачивается так быстро, что я думаю, она так играет. Поэтому, я хватаю ее за талию, готовясь опрокинуть в воду, пока она больно не впивается ногтями в мою руку.
- Остановись, - кричит она.
Я ослабляю хватку, поворачивая Ларк в своих руках. Развернув, вижу все, что угодно на ее лице, кроме игривости, как я думал. У нее паника, поэтому я беру ее лицо в руки, ожидая, когда ее взгляд сфокусируется на мне. Наконец, я спрашиваю ее, глядя в глаза:
- Что случилось?
Её подбородок дрожит, глубокий страх переполняет ее:
- Я…я не могу здесь находится.
Я отпускаю её лицо, вместо этого обнимая её. Ларк обвивает ноги вокруг моей талии, и внезапно я превращаюсь в её собственный персональный спасательный круг. У неё так сильно бьется сердце, что я могу чувствовать удары каждый раз в тех местах, где мы соприкасаемся кожей.
- Просто дыши, я держу тебя.
- Я пытаюсь, - шепчет она.
Я глажу ей спину, крепко держа ее, в то время как тело Ларк дрожит в моих руках:
- Что случилось?
- Я действительно пыталась, но что-то коснулось моей ноги, - отвечает она суетливо.
- Это вероятно были водоросли или ракушки. Здесь ничего нет, кроме нас – ну и, возможно, рыб.
Упоминание рыб только делает ситуацию еще хуже.
- Я должна была сказать тебе, когда мы только сели на лодку, но я думала, что, возможно, только в этот раз, мой страх не будет так явно проявляться из-за тебя.
- Чего именно ты боишься?