– Вряд ли.
– Потому что я с приветом?
– Потому что она слабачка.
– Понятно.
– Она всегда была такой. Такой и останется. Тебе еще повезло.
– Вряд ли, – вздохнул он. Затем, вероятно, устав притворяться мертвым, свернулся клубочком на своей половине кровати. Я смотрел на него, пока он не уснул.
Так и повелось, пока однажды вечером – где-то через неделю – он не нарушил обычай. Я, как всегда, выключил свет, и тут он сказал:
– Я буду задавать пять вопросов.
– Что-что? – не понял я.
– Перед сном я буду задавать пять вопросов.
– Кто это решил?
Ответа не последовало.
– Почему вдруг сегодня?
– Хотел определиться с вопросами.
Ничего хорошего это не предвещало, и я хмыкнул:
– Еще чего.
– Я готов обсудить условия.
– Какие условия?
– Количество вопросов, – ответил он. – Четыре?
– Ни одного.
– Три вопроса.
– Никаких вопросов.
– Паршивый из тебя переговорщик, – сказал он.
– Как посмотреть.
И вот тогда он разрыдался, – впервые после того, как объявился у нас. Его прорвало, как забитую трубу, откуда хлынули фонтаном все десять безрадостных лет, и даже в темноте я видел, как он содрогается от ярости, что его подвело собственное жалкое худое тело. Я сам помню, как пытался выжить в период активных боевых действий между ребенком, которым ты был, и мужчиной, которым вот-вот станешь. Мир орет «когда же ты, наконец, повзрослеешь», прыщи и издерганная пипка подпевают, что давно пора, но ты все еще боишься темноты, спишь в обнимку со старым плюшевым мишкой и все еще хочешь к мамочке.
– Ладно. Три вопроса, – согласился я.
Тут-то я и влип.
– Это правда, что с тобой говорит Бог?
– Правда.
– Как?
– По-разному. Иногда я читаю Его знамения. Иногда Он говорит со мной напрямую, во сне.
– Почему с тобой?
– Почему бы и нет? – пожал я плечами. – Я не напрашивался. Это большая ответственность, скажу тебе. Посвятить себя слову Божьему – это тебе не пикник. Если бы ты знал, сколько людей и слышать о Нем не желают.
– Откуда ты знаешь, что это Бог говорит с тобой? Может, ты просто слышишь голоса?
– На сегодня лимит исчерпан. Спокойной ночи.
– Бог нас ненавидит?
– Бог любит нас. Все мы – Его дети.
– Но ведь детей надо любить.
– Конечно.
– Это был не вопрос.
– Ладно. Спасибо, что уточнил.
– Если он нас любит, зачем ему нас убивать?
– Все умрут, малыш. Это не наказание; такова наша природа.
– Ты не понял. Я хочу спросить, зачем ему нас убивать. Джесси Беббидж говорит, скоро конец света. Через восемь месяцев и двадцать дней.
– Это вопрос?
– Вопрос: это правда, что скоро конец света?
Не скажу, что я пришел в восторг, но выбора не было. По всем признакам, он не унаследовал от мамочки склонность верить во всякую чушь, а раскрыть карты я не мог – иначе он бы разнес благую весть, как заразу.
– Правда, – ответил я.
Наступила долгая пауза. Я начал нервничать, не выдержал и спросил первым:
– Что ты об этом думаешь?
– Что это многое объясняет.
– А как это будет? Ну, конец света?
– Тебя интересуют подробности?
– Ну да. Ядерная бомба? Или астероид? Глобальное потепление? Я слышал про гигантский вулкан, который может взорваться, и тогда нам всем крышка. Еще чума может быть. Или нашествие внеземной цивилизации, но это маловероятно. Тебе во снах не сообщали, как это произойдет?
– Бог не вдается в такие детали, – ответил я. – Зато в Библии на эту тему много чего написано.
Я решил избавить его от полной версии проповеди о звере, восстающем из огненного озера. Пусть этим займутся Дети.
– И что мы тогда будем делать?
– Отправимся вместе с остальными праведниками на небеса, – ответил я. – Ты не беспокойся.
– Ты же меня совсем не знаешь. А вдруг я не праведник?
– Справедливое замечание.
После того пацан стал плохо спать. Пожалуй, отчасти был виноват я; с другой стороны, всем снятся кошмары в этом возрасте. Тем более что его кошмары пришлись весьма кстати: он пересказал их Детям, и те всполошились – у моего сына видения! Не иначе, как Конь Бледный ему на ухо нашептал. Руки потянулись к кошелькам: кому хотелось оказаться в судный день среди грешников? Должно быть, я подлил немного масла в огонь, беседуя с пацаном про кару небесную, но вовсе не для того, чтоб ему потом кошмары снились.
Я просто использовал их по назначению.
– Мы же знаем, когда конец света, что ж мы сидим, сложа руки? Надо всех предупредить! Или спасаться самим.
– Это уже целых три вопроса.
– Один. Составной.
– Вот это я влип.
– Так что?
– Не беспокойся: Бог спасет нас и всех, кого пожелает. Вот и всё.
– Бог-то бог, да и сам будь не плох, – пробормотал он.
Здрасьте, приехали. Философия, основанная на личной ответственности и вере в собственные силы, губительна для предприятий вроде моего.
– Где ты этого набрался? – спросил я.
– В Интернете нашел.
Нехило, да? Раньше говорили: «прочел в Библии». Или: «услышал по телеку». А теперь – «в Интернете нашел». Тоже мне, источник Истины.
Я покачал головой:
– Не думаю, что, когда наступит конец света, ты будешь в состоянии помочь себе сам.
– Но все-таки? Вдруг ты ошибаешься?
Он крепко стоял на своем. И ладно бы держал язык за зубами, так ведь нет: прежде, чем я сообразил, куда ветер дует, Дети уже наперебой твердили про выживание. Мой пацан оказался настоящим самородком: в свои десять лет он куда лучше меня умел сманить других на свою сторону. Я научил Детей не сопротивляться убеждениям. Они отлично усвоили урок и вскоре, словно куклы за чревовещателем, бездумно повторяли за пацаном его доводы и добытую из Интернета статистику про падение астероидов. Я делал все, что в моих силах: праведность, твердил я, зиждется на вере, а суть веры – в принятии судьбы и уповании на Господа. И вот тогда-то пацан, который, видимо, не пренебрег моим советом почитать Библию – выложил козырь: историю про Ноя. Не успел я сказать «аминь» – а мы уже строим чертов ковчег.
Фигурально выражаясь.
Оказывается, по Интернету можно заказать все, что душе угодно, включая всевозможные приспособления и припасы на случай постапокалиптического хаоса: консервы, оборудование для выживания в экстремальных условиях, медицинские приборы, солнечные батареи, оружие и боеприпасы. Пацан часами сидел за компьютером, что-то сравнивал, записывал, и вдруг, как по волшебству, денежки полились рекой. Даже самые злостные скупердяи развязали кошельки. Дети, конечно, и раньше верили в пророчество, только на словах, однако теперь, когда пацан направил их религиозный пыл на подготовку к выживанию, они прониклись до мозга костей. Страшный суд. Последние дни. Какой смысл откладывать на пенсию, когда близится светопреставление? И Дети отдавали пацану свои кредитные карточки. Все, что оставалось после закупки керосинок и воды в бутылках, капало на мой счет. Пацан оказался отменным специалистом по отмыванию белиберды: я скармливал ему свои россказни, а он выдавал нечто, похожее на истину.
Запастись провизией и прочими припасами недостаточно, рассудил пацан. Все это надо где-то хранить, желательно в месте понадежней, куда не доберутся ни орды обезумевших людей, ни Зверь, ни Всадники, хотя теперь, в свете грядущего отказа электросетей и продовольственного кризиса, их грозный лик несколько померк. Надо переходить на «автономку», решил пацан, и Кларк Джефри нарушил свою главную заповедь – «не дари, если можешь одолжить» – и запустил руку в основной банковский счет. В Интернете пацан сошелся с кучкой повернутых «выживанцев», один из которых верил в бабло больше, чем в смену земных полюсов, и с радостью продал свой аварийный скарб за парочку тяжело заработанных миллионов Кларка Джефри. Все купленное отошло Церкви, вместе с остатками сбережений Кларка, и мой пенсионный счет, наконец, прилично раздулся.
