«Нет! Я должен отсюда выбраться!»

Хантер резко сел, хватая ртом воздух, пытаясь унять взбунтовавшийся кишечник. «Прошу тебя, Господи, помоги мне! Покажи, как отсюда выбраться!»

До этой минуты он даже не догадывался, как отчаянно не хочет умирать. Может, именно сейчас он точно понял: это обязательно произойдет. Любая спасательная миссия уже отыскала бы его.

«Никто не знает, где я, а значит, никто не придет…»

И в самом деле, с какой стати кому-то его спасать? Хантер Дрексель никогда не проявлял особой любви к своему отечеству, так какое он имеет право ждать любви от него? Хантер никогда толком не понимал смысл патриотизма. Преданность стране или идеологии всегда была для него непостижима. Его особенно интересовали такие люди, как члены «Группы-99», полностью посвятившие свою жизнь благому делу. Почему? Хантер Дрексель видел мир исключительно через отдельных людей. Личности имели значение. Идеи – нет. У Хантера было гораздо больше общего с мировоззрением и политическими убеждениями «Группы-99», чем с убеждениями Боба Дейли, хотя Боб был хорошим человеком, в отличие от Аполло, или как там его по-настоящему зовут. В конечном счете только это имеет значение, а не ярлыки, которые навешивают на каждого: солдат, радикал, террорист, шпион.

Это всего лишь пустые слова, и ничего больше.

Если Хантер Дрексель как-то себя позиционировал, то исключительно как журналиста. Написанное что-то значит. Правда что-то значит. Вот и вся идеология Хантера.

Он окинул взглядом деревянную хижину, служившую ему домом последние несколько месяцев, и попытался успокоить дыхание. Тяжелую деревянную дверь подпирал обрубок ствола, снаружи посменно дежурили часовые. После смерти Боба окно крест-накрест забили железными прутьями. За дверью на многие мили простирался непроходимый лес – армия высоких темных сосен, грозно качающихся над толстым снежным покрывалом. Когда фантазия разыгрывалась особенно буйно, Хантер и Боб придумывали планы побега, все до одного безумно рискованные, абсурдно нелепые, вроде тех, что прекрасно смотрелись бы в комиксах. Но все они были рассчитаны на двоих. В одиночку побег совершенно невозможен. Единственный выход отсюда – тот, которым уже воспользовался Боб Дейли.

Хантер снова лег. Он еще не совсем успокоился, но гипервентиляция легких больше не грозила. Спокойствие, вот ключ. Пусть идет как идет. Но как смириться с собственной смертью?

Мысли перешли к истории, которую он услышал по радио вчера, о греческом принце, повесившемся в Сандхерсте.

Ахилл. Похоже на те имена, что дают себе члены «Группы-99». Вокруг смерти этого юноши идет заламывание рук, началось официальное расследование.

Как всегда, в этой истории Хантера зацепил человеческий фактор.

Молодой человек, имевший в жизни все, что пожелает, почему-то выбрал смерть.

Возможно, если Хантер поймет этот порыв, толкнувший юного принца в объятия смерти, он будет меньше бояться?

Хантер Дрексель постепенно забылся тревожным сном.

Сначала возникло негромкое жужжание, будто рой насекомых, затем звук усилился, и вскоре стало ясно, что это шум вращающихся лопастей вертолета.

– Димитрий, – один из охранников Хантера схватил своего напарника за плечо, пытаясь разбудить. – Слушай!

Второй охранник просыпался медленно. Ему было всего девятнадцать. Оба юноши – французы, еще год назад в это же время они изучали в Париже информатику. К «Группе-99» оба присоединились ради развлечения, за компанию с друзьями, потому что в общих чертах поддерживали идею, что надо сбить спесь с мировых супербогатеев. Никто из них толком не понимал, каким образом они оказались в лесу под Братиславой, вооруженные пулеметом и посиневшие от холода.

К тому времени, когда парнишки поднялись на ноги, в небе засверкали проблесковые огни. Теперь весь лагерь заливал слепящий свет. А потом прогремели первые выстрелы.

– Черт! – Димитрий заплакал. – Что делать?

Вертолеты рокотали так громко, что они почти не слышали друг друга.

– Бежать! – заорал его напарник.

И они побежали. За спиной раздавались выстрелы, друг упал на землю, но Димитрий продолжал бежать до тех пор, пока ноги не превратились в кисель, как будто из них ушла вся сила.

Палатки лагеря подковой окружали хижину. Кроме того, здесь было два блочных здания: одно использовалось под арсенал, второе – под командный центр (с генератором, спутниковым телефоном и ноутбуком, изготовленным по особому заказу). Второе здание находилось ближе, и Димитрий, спотыкаясь, побежал к нему. Вокруг из палаток выскакивали члены группировки с обезумевшими от страха глазами. Кое-кто размахивал пистолетом, но в основном все были безоружны.

Атлас и Кронос, немецкие парни, подняли руки, и Димитрий в ужасе увидел, как они падают, скошенные градом пуль, и умирают, дергая руками и ногами, как пляшущие марионетки. И в этот момент что-то ударило его сзади: не пуля и не камень, а порыв ветра, такой сильный, что сбил с ног.

Вертолеты приземлились, и внезапно все превратилось в хаос, огни и грохот.

Американцы кричали:

– На землю! Ложись!

Димитрий завизжал, как перепуганный ребенок, но внезапно чьи-то руки подхватили его под мышки и потащили в командный центр.

– Успокойся! Все будет хорошо. – Голос прозвучал решительно и хладнокровно.

Димитрий вцепился в Аполло, как в спасательный круг, и пронзительно закричал:

– Они нас всех убьют!

– Ничего подобного. Это мы их убьем.

Димитрий увидел, как Аполло зубами вытащил чеку и швырнул ручную гранату в тех, кто расстрелял его друзей. Тут же в воздух взметнулись тела с оторванными ногами и руками.

– Держи. – Аполло протянул ему гранату. – Целься в вертолет.

Тем временем в хижине Хантер Дрексель забился под стол.

Грохот «чинуков»[4] показался ему самым прекрасным звуком на свете.

«Они здесь! Они меня нашли!»

Даже выстрелы, знакомое пулеметное «та-та-та-та-та», памятное по Ираку и Сирии, ласкали слух, как колыбельная или материнский голос.

С грохотом дверь хижины не столько открылась, сколько взорвалась, разметав фонтан щепок. Дым за несколько секунд заполнил комнату. В ушах стоял звон, глаза защипало. Он слышал голоса, крики, но все казалось приглушенным, как будто доносилось из-под воды. Хантер ждал, что сейчас кто-нибудь войдет: солдат или пусть даже один из его похитителей, – но никого не было. И тогда он решился: пополз на животе, нащупывая путь туда, где раньше была дверь.

Оказавшись снаружи, Дрексель быстро пришел в себя. Звезды сверху. Снег внизу. Американцы – они ли это? – в основном впереди и справа, лицом к лагерю. Слева то, что осталось от «Группы-99»: они заняли оба блочных здания и отстреливаются. Выстрелы в темноте мелькают, как светлячки, а время от времени все освещает проблесковик, и тогда можно было увидеть бегущих людей. Прямо перед Дрекселем, совсем рядом, упали, сраженные выстрелами, сразу три американских солдата. Похоже, его похитители не собирались сдаваться без боя.

Какой-то скулеж слева, похожий на стон раненого животного, заставил его обернуться.

– Помогите!

Хантер пополз на звук и увидел распростертого на снегу англичанина, юношу с кодовым именем Персей, к которому испытывал определенную симпатию. За тощие цыплячьи ноги и дурацкие очки с толстыми линзами он дал ему прозвище Ботан. Они часто играли в покер. Славный мальчик.

Но сейчас он беспомощно лежал на холодной земле, широко раскрыв глаза от шока. Вокруг него расплывалось темно-красное пятно. Посмотрев ниже, Хантер с ужасом увидел, что у мальчишки нет ног.

– Я умру?

– Нет, – соврал Хантер и лег рядом с ним.

– Я почему-то не чувствую ног.

– Просто очень холодно, да и шок в придачу. Все будет хорошо.

Персей открыл глаза, снова закрыл – ему осталось совсем недолго – и прошептал:

– Прости. Я вовсе не хотел… всего этого.