— Идем, — говорит. Не спрашивает. Я киваю, шаркая ногами по паркету, отчего пыль поднимается вверх. Переступаю порог, и только тогда Дилан выходит за мной, закрывая дверь на ключ. Не оглядываемся, покидая знакомые стены дома. Парень закрывает входную дверь, пока я медленно спускаюсь по ступенькам крыльца. Поднимаю глаза на его спину, замечая, как он мнется. Долго стоит напротив двери, громко дыша, после оборачивается, вновь сжато улыбнувшись мне. Я отвечаю тем же, борясь с разъедающим мое горло комком.

На улице приятный мороз. Зима. Солнца отражается от сугробов, и, кажется, его лучи вполне способны согреть кожу моего лица. Дилан ведет автомобиль медленно. Не смотрит по сторонам, чем в этот момент занимаюсь я. Изучаю взглядом знакомые городские улицы. Наблюдаю за людьми, которые не скрывают своего восторга от такого теплого дня. Дети носятся по площадкам, играя в снежки. Их радостный визг слышен приглушенно, ведь стекла окон подняты. В салоне достаточно тепло.

Мисс Пози сказала, что мое состояние значительно улучшилось, отругала нас за халатное отношение к моему здоровью, после чего дала наставления, и главное из них — не сидеть на сквозняке. Так что, как бы мне не хотелось насладиться приятным, чистым воздухом, парень не разрешит мне опускать стекло.

Минуем знакомые повороты. Вот уже ряд домов, при виде которых меня начинает подташнивать. Это неприятное ощущение в груди… Оно скребется, причиняя куда больше боли, и мне тяжело сохранять спокойствие. Автомобиль паркуется у дома Джейн. Я прижимаю ладонь к лицу, скрывая мокрые глаза от Дилана, который несколько секунд мнется, стуча пальцами по рулю, после чего всё-таки вылезает. Трясу головой, отгоняя эмоции, и выбираюсь за ним. Задыхаясь от морозного ветра, что врывается мне в ноздри. Глотаю его, подходя к парню, который ждет меня у калитки, открывает дверцу, и прохожу на участок первая, чувствуя, как Дилан обнимает меня за талию. Вместе поднимаемся на крыльцо. Вместе какое-то время стоим молча напротив двери. ОʼБрайен выдыхает, протягивая руку к звонку, но я резко делаю шаг вперед, нажав на него первой. Опускает на меня глаза, но я смотрю только на дверь, не в силах справиться с рваным дыханием. Слышу шаги и вовсе сжимаюсь вся внутри. Дверь открывается. На пороге стоит женщина, которой за несколько месяцев удалось сильно постареть внешне. Её опухшие красные глаза впиваются в меня, но в них нет злости. Одно сожаление, горе, мучение. Женщина громко вдыхает, протягивая ко мне свои тонкие трясущиеся от стресса руки, и я делаю к ней шаг, позволив матери Джейн обнять меня. Чувствую, как быстро колотится её сердце. Женщина одной рукой ворошит волосы Дилана, поцеловав меня в висок, и делает шаг назад, больно потирая плечи:

— Можете забрать свои вещи, — шепчет, отворачиваясь, ладонью прикрывает губы, уходя на кухню. Я неуверенно переступаю порог. И в ту же секунду меня начинают терроризировать воспоминания. От давления ноги подкашиваются, но на то Дилан стоит позади. Он поддерживает меня за руку, закрывая за собой дверь. Идем мимо гостиной, в которой я с Джейн часто сидела допоздна, смотря сериалы и глупые комедии, над которыми мы громко смеялись. Как безумные хохотали, но нам необходимо было восстановиться, прийти в себя. Мать Джейн капает себе в чай успокоительное. Дилан останавливается, шепча:

— Иди, я хочу поговорить с ней, — объясняет, и киваю в ответ, медленно поднимаясь на второй этаж. Смотрю в коридор перед собой, сглатывая, и шагаю вперед, прогоняя мысли, что нагло лезут в голову. В один момент мне мерещится смех Рид, так что громко вдыхаю, моргая, чтобы избавиться от воды в глазах. С напряжением подхожу к комнате, в которой мы с Рид проводили большую часть времени, разговаривая, делая домашнее задание, танцуя под громкую музыку, из-за которой соседям приходилось вызывать полицию. Помню, как осуждающе тогда цокала Карин, возмущаясь: «Устроили танцульки… А меня не позвали! Стыд да срам!»

Торможу на пороге. Замираю, пропустив сильный удар, от которого сердце замерзает. Рози ходит с рисунками в руках, развешивает их по стенам. Они… Они буквально повсюду. С полным опустошением слежу за ребенком, который оглядывается, деловито спрашивая:

— Как думаешь, этот рисунок повесить здесь, или над столом? — оглядывает комнату, и я невольно улыбаюсь. Рози выполнила свое обещание. Она вернулась с кучей рисунков для своей сестры.

— Над столом неплохо будет смотреться, — шепчу, вытирая слезы, и шмыгаю носом, улыбаясь девочке. — Хочешь, помогу? — прохожу к ней, и Рози благодарит, начиная с восторгом рассказывать, что запечатлено на каждом рисунке:

— Это мы пошли купаться в море, и злой дядька говорил всем: «Нельзя за буйки! Нельзя есть мороженное на лежаках! Нельзя выгуливать собак! Нельзя нырять!» — она возмущенно хмурит бровки. — Что на пляже тогда вообще можно? — показывает мне листок с нарисованным на нем мужичком, который размахивает палкой, как у патрульных на дорогах. Смеюсь, вытирая нос, и беру рисунок, игриво соглашаясь:

— Да, как так можно? — вешаю рисунок на скотч над столом. — И как же вы развлекались там с мамой?

Рози с довольной улыбкой показывает мне следующий рисунок, на котором изображен лес:

— Мы ходили за шишками. Там так красиво! И хорошо пахнет, — протягивает мне.

Таким образом мы украшаем все стены комнаты, пока рисунки не заканчиваются. Я опускаюсь на кровать рядом с Рози, взглянув на последний рисунок, который она держит в руках:

— А это куда повесим? — спрашиваю, убирая локоны волос за уши, и рассматриваю рисунок, чувствуя, как веко правого глаза начинает нервно дергаться. Разноцветными карандашами нарисованы кривые человечки. Они сидят на столом, кажется… Пьют что-то из кружек.

— А… Что ты здесь изобразила? — спрашиваю, пересчитывая количество людей. Рози начинает указывать пальчиком на кривых человечков:

— Это мама, это папа. Они в тот день со мной ездили к моей бабушке, поэтому попросили сестру посидеть со мной, а она позвала вас в гости. Это ты. Это Дилан, это Джейн, а это Тайлер, — улыбается, вгоняя меня в растерянность. Она помнит его? Как? Моргаю, смотря на ребенка, который протягивает мне рисунок:

— Это тебе, — смотрит своими горящими карими глазами на меня. Она так похожа на Джейн, что дрожь охватывает тело, так что пальцы предательски трясутся, когда принимаю подарок, а улыбка выглядит жалкой:

— Спасибо, — благодарю, пальцами потирая края листа. Через силу улыбаюсь Рози, которая забавно кивает головой, ножками бьет по кровати. На пороге останавливается Дилан. Он улыбается краем губ, когда девчонка с визгом вскакивает с кровати, кинувшись в его сторону. Я со слезами и улыбкой наблюдаю за тем, как ОʼБрайен подхватывает Рози, дернув её за щечку:

— Хэй, как дела? — хрипло спрашивает, и ребенок начинает быстро тараторить, рассказывая ему всё то, о чем успела поведать мне. Парень внимательно слушает, а на моменте с «плохим дядькой с пляжа» наигранно хмурит брови, проворчав:

— А что тогда вообще на пляже делать?

Я тихо смеюсь, прикрыв рот ладонью, и вижу, что Дилан смотрит на меня, после чего целует Рози в макушку, заставляя её краснеть:

— Тебя мама на кухне ждет. Хочет поговорить с тобой, — опускает девочку на пол, и она смущенно отводит взгляд, уносясь вниз. Парень сует ладони в карманы кофты, опирается на дверную раму, с интересом осматривая комнату:

— Ты смотри… Она выдает рисунки, как конвейер, — шепчет, заставив меня шире улыбнуться. Смахиваю слезы, встав с кровати, и подхожу к шкафу, взяв с пола свой рюкзак. Моих вещей здесь практически нет. Думаю, придется какое-то время жить с родителями в Лондоне, пока мы учимся и заканчиваем школу. Я связалась с матерью, которая с восторгом приняла новость о моем переезде, а когда речь зашла о Дилане, она с какой-то похотью хихикнула. Что ж, рада, что у неё всё хорошо.

Минута — и все мои вещи: пара маек, кофт и джинсов с кедами, — в рюкзаке. Надеваю ремни на плечи, повернувшись лицом к парню, и опускаю руки вдоль тела, сжав губы: