ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ОТРИЦАНИЕ. ГЛАВА I

<p align="right" style="box-sizing: border-box; max-height: 1e+06px; margin: 0px; font-family: Verdana, "Open Sans", sans-serif; font-size: 16px; background-color: rgb(246, 236, 218);">

"Наркотики — лекарство от жизни..."</p>

<p>

Я открываю глаза. Лучи полуденного солнца едва касаются моей постели. В теле чувствуется некий дискомфорт. Взглянув на пол, мой взгляд остановился на разбросанных коробках модафинила. Проходит минут пять перед тем, как я осознаю, что произошло вчера.</p>

<p align="center" style="box-sizing: border-box; max-height: 1e+06px; margin: 0px; font-family: Verdana, "Open Sans", sans-serif; font-size: 16px; background-color: rgb(246, 236, 218);">

***</p>

<p>

— Милый, тебе не обязательно оставаться одному этой ночью, — голос моей матери как всегда был полон беспокойства и тревоги.

Проходя по длинным и довольно узким коридорам уже родной мне лаборатории, я оглядывался по сторонам. В одной из осматриваемых мною комнат лежал мужчина с сединой на висках и капельницей у койки, в другой - молодой парень, которого осматривала одна из медсестёр исследовательского центра. В конце коридора показались две фигуры. После нескольких секунд я смог разглядеть их: маленькая девочка в инвалидной коляске, которую медленно и аккуратно катила женщина, скорее всего, ее мать. Я пристально смотрел на ребенка и понял, что ее недуг в разы ужаснее и мучительнее, чем мой. Вскоре они подъехали ближе, и от девочки последовали следующие слова:

— Меня зовут Хейзел, а тебя как? — она протянула мне свою исхудавшую, сухую, венозную руку.

Меня будто шарахнуло током, ибо я не ожидал ни этих слов, ни того, что эта малышка вообще обратит на меня внимание. Я протянул ей свою руку, которая казалась намного массивнее и сильнее ее. Тихонько сжав ее пальчики, я ответил:

— Норман… Меня зовут Норман, детка, — я слабо улыбнулся, чтобы скрыть свою растерянность. Ее широкая улыбка, посланная мне в ответ, заставила меня расслабиться.

— А что значит Норман? Мое имя все сравнивают с лесным орехом, — внезапно она захохотала. — Мне кажется это очень забавным, а тебе?

Не зная что сказать, я лишь кивнул, слегка приподнимая уголки губ. Открыв рот, чтобы ответить девочке на вопрос, я услышал ледяной голос моей мамы:

— Извините, но нам пора.

— Ничего, я понимаю, простите меня за Хейзел, — поспешила мама малышки, развернула коляску прямо и поехала.

— До свидания, Норман! — крикнула Хейзел.

— До свидания, выздоравливай как можно скорее! — ответил я, а затем взглянул на маму. Заметив холод в ее глазах, прорычал: — Как можно быть такой равнодушной? Ты разве не заметила, что вместо ног у этого ребенка пара колес?

На мгновенье ее передернуло.

— Норман, эта девочка больна, разве ты не видишь? Не стоит еще больше и сильнее забивать ее в угол, из которого она никогда не сможет выбраться. Ты должен понимать, что…

— Да перестань нести бред! Я тоже болен, мама, ты не обязана решать за других. Людям нужны люди, они должны общаться, чтобы хоть как-то поддерживать связь с миром и обществом! Именно это позволяет нам, страдающим болезнями, дальше дышать, ходить, наслаждаться жизнью. Любой день может быть последним для нас, ты не должна лишать людей шанса на жизнь, — прошипел я и развернулся, чтобы уйти из этого, полного негатива, места прочь.

— Вернись! — услышал я, но наплевал на ее возгласы.

Выбравшись на свежий воздух, мне стало тяжелее дышать, но я справлюсь, главное: быстрее оказаться дома, чтобы не стало хуже.

Так всегда происходит: она никогда не могла понять чувства и состояние больных, потому что сама никогда этого не испытывала, и, надеюсь, не испытает. Я не виню ее, но показывать такое бессердечие — не по мне. Знаю, что мама умеет сочувствовать другим людям, когда это необходимо, но почему нужно было сегодня поступать именно так?

Накинув пиджак на плечи, я медленно начал движение. Каждую неделю я вижу одни и те же улицы, лица и действия. С каждым днем становится труднее всего описать то, что видишь каждый день, то, что стало привычным. Моя семья живет в Конкорде с населением, чуть превышающим порог в 79000 человек. Выбравшись за пределы лабораторного центра, передо мной протянулась асфальтированная дорога, а вдоль нее выстроились ряды небольших домиков, магазинов и прочих мест скопления большинства населения моего города. Я не привык задерживаться надолго в таких местах в силу своего недуга, но иногда позволяю себе это сделать.

Легкий ветерок шевелил мои волосы, я наслаждался тишиной и спокойствием. Внезапно я почувствовал, как мои веки стали тяжелеть, а ноги терять активность.

— Черт, — прошептал я, осознавая, что очередной приступ настигает меня. Пошарив в кармане пиджака, я нашел пачку сигарет, надеясь, что там осталось хоть что-то. К счастью, последняя сигарета, чуть мятая и скомканная, оказалась в пачке. Вытащив ее, я понял, что мне нечем ее зажечь. Дьявол! Оглядевшись, мои глаза остановились на небольшом ларьке, который находился примерно в 100 метрах от меня. Стараясь держать себя в руках и не паниковать, я направился к цели. Мое тело начинало чувствовать приближение дикой усталости, которую никто не в силах побороть. Единственное, что сейчас может мне помочь, хоть и ненадолго, — это хорошая затяжка.

Наконец, я приблизился к магазинчику, начал рыскать по карманам, чтобы найти деньги, но прямо перед целью споткнулся. Легкая одышка сопровождала мое дыхание, но я смог удержаться на ногах. Девушка из ларька высунула голову в окошко:

— С Вами все в порядке?

Не поднимая корпуса, я произнес:

— Зажигалку, спички… Что-нибудь… Быстрее!

Мне немедленно требуется доза никотина, иначе я не выдержу. Продавщица скрылась внутри своей каморки буквально на секунду, после чего выбежала и подожгла мне сигарету, которая почти вся промокла в моем рту. Сделав затяжку, я почувствовал, как сонливость начала отступать.

— Спасибо, — поблагодарил я молодую девушку и протянул ей купюру. Протягивая деньги, я взглянул на нее. Приятное лицо, волнистые волосы янтарного цвета, глаза того же оттенка, рост чуть ниже моего. От нее веяло какой-то загадочностью, но в то же время она казалась невероятно простой и искренней.

— Нет, что Вы, не стоит, — ответила она, отмахиваясь.

— Я сказал возьмите, — и продолжил стоять с протянутой рукой.

Она мотнула головой в знак отказа. Я не собираюсь с ней церемониться, ее жалость мне не требуется!