- Земля там наклонна к реке... м-да... Ежели через большую дорогу канавочку проковырять - вода сбежит, верно! А я вот - дурак... Семнадцать лет владел, а не догадался... Вот она, наука-то... Нет, в ней тоже есть применимость... Что ни говори... Пес те возьми, а? Правильно! И заводишко у места будет... хм! Подвел рекой дощаничишко и грузи себе полегоньку... а в половодь - к самому заводу подъедешь... ловко! Эх, кабы не пора мне умирать! Кабы у меня печенки покрепче были... Взял бы я тебя, Аким Андреевич, в управляющие - получи двенадцать тыщ!

- А я пошел бы? - спокойно спросил Шебуев, не изменяя своей позы.

- Н-да-а... ты бы не пошел... хо-хо! Где тебе чужим делом править? Ах ты... сделай милость! Обидный для меня твой план, Аким Андреевич! Очень обидный... так вышло у нас, что вроде как ты меня дураком обругал... да-а... А я должен чувствовать, что правильно ругаешься...

- Ну так как же? Даете денег, Марк Федорович? - спросил Шебуев, выпрямившись и глядя купцу прямо в глаза.

- Денег-то? Это так нельзя... Это непорядок... так сразу и дай тебе! Надо подумать... Надо очень подумать...

- Да ведь дело правильное!..

- Ну что ж? Твое дело... а деньги мои. Н-да... Так сразу нельзя... "Дай!" - "Изволь!" Нет, этак не ведется...

Шебуев вдруг весело и искренно расхохотался.

- Да ведь дадите же!

Купец чмокнул губами и, как бы сам себе не веря, вскричал:

- А... дам! Ну те к лешему! Дам... живи! Вали! Не могу не помочь умному парню... Стыдно не помочь. Ах ты... Как не дашь? Только ты погоди... я подумаю... для прилику... Ну и прощай... прощай, брат! Уйти от тебя скорее, а то мильон выпросишь - хо-хо!

Чечевицын смеялся, щеки у него вздрагивали, и, встав со скамьи, он как-то нерешительно переступал с ноги на ногу. Но в глазах у него было что-то пораженное, какое-то смятение. Он похлопывал Шебуева по плечу большой пухлой лапой, и глазки его беспокойно бегали по твердому лицу Шебуева.

- Иду... еду на биржу... скоро двенадцать... уж не зову тебя: некогда завтракать-то,- говорил он, усмехаясь, и вдруг как бы против своего желания закончил свою речь; - А... а опасный человек, Яким Андреич... охо-хо какой! М-много ты нагрешишь на земле... ей-богу, правда!

- Ничего, не бойтесь! - сказал Шебуев, спокойно тряхнув головой.

- Да я... не боюсь! Не сын ты мне... не сын... Прощай же!

- До свиданья!

Чечевицын пошел из сада, тяжело передвигая огромные ноги. Корпус его был странно неподвижен и похож на большую черную бочку. А Шебуев снова сел на лавку, крепко провел рукой по лицу и облегченно вздохнул. Но он не стер рукой с лица своего ни озабоченности, ни той неприятной и неприязненной усмешки, которой он проводил купца. Он и теперь с этой же улыбкой разглядывал землю пред собою, низко наклонив голову и не замечая, что по дорожке сада к нему тихо идет Малинин. Он вскинул голову уже тогда, как увидал пред собою ноги врача

- А! Павел Иванович! - воскликнул он, и выражение его лица тотчас же стало искренно приветливым.

- Экую вы пылищу пустили! - сказал Малинин, пожимая его руку и указывая глазами на разрушаемый дом.

- Уж потерпите! Не водой же поливать этот ковчег ветхозаветный... Куда вы?

- Гуляю... Я уже давно здесь хожу... да вы тут с Чечевицыным сидели...

- Сидел...

Лицо Шебуева снова дрогнуло, и он с ожесточением и злорадно воскликнул:

- Заглотался, подавился, старый волк! Смерть чувствует и - подло трусит... га-адина!.. А я его всё наталкиваю на мысль о ней... И, ей-богу, мне приятно видеть, как он корчится от страха...

Малинин уже сел рядом с ним на скамью, но при этих словах вдруг поднялся и с крайним изумлением на лице взглянул в лицо архитектора.

- Что вы... так смотрите? - спросил Шебуев.

Видя, как слова его подействовали на Малинина, он вдруг осекся, даже смутился, и его злорадно сверкавшие глаза погасли. Он даже улыбался немножко конфузливо, но уже весело.

- Вы меня...- заговорил Малинин медленно, опускаясь на лавку и не сводя с него глаз,- вы страшно удивили меня...

- Уж вижу, вижу... но чем - не понимаю!

- Этой... жестокостью... Послушайте! Значит, вам среди них не легко?

- Какой вы наивный, Павел Иванович! - вздохнул Шебуев.

- Но вы всегда так защищаете их... и я думал - Чечевицын искренно нравится вам...

- Он? В нем есть кое-что... Он лучше других... А все они тем хороши, что жить умеют... звери! Хорошо знают цену жизни... Эх, Павел Иванович! Я сейчас этому Чечевицыну сражение проиграл... Глупо проиграл, знаете... Обидно глупо... да! Нашло на меня что-то... бросился сразу, и... он мне не даст денег, старый чёрт!

Архитектор махнул рукой я замолчал. Малинин смотрел на него с сожалением и упреком.

- Что вы? - спросил архитектор.- Думаете - звереть начинаю? Нет еще... рано еще! Хотя среди них озвереешь.. Я вот уже две недели не отдыхал от них... Сегодня вечером иду к Варваре Васильевне... Вы что такой бледный?..

- Не спал ночь...

- Стихи писали?

- Доклад о кладбищах...

- Бедняжка!

- Потом лег спать... но не спалось. В голове какая-то муть... Лежал, глядя в потолок, и, слушая, как бьется сердце, думал в такт его биению: "Жизнь идет, жизнь идет!" Скучное занятие!

Павел Иванович не спеша достал папиросницу, закурил и, выпустив изо рта клуб дыма, стал следить, как дым колеблется и тает в воздухе.

- Н-да, вы избрали себе невеселую специальность,- сказал Шебуев, ласково поглядывая на его лицо.

- Это вы про санитарию?

- Нет, про мечтания...

В доме, сзади них, что-то с грохотом повалилось: раздались громкие крики, Лязг железа, дребезг стекол, и все звуки тучей поплыли над садом.

- О, чёрт... что там? - вскричал Малинин, побледнев и вскакивая со скамьи.

Шебуев взял его за рукав пальто и потянул вниз, с усмешкой говоря:

- Не беспокойтесь... Самое обыкновенное дело... жизнь идет и разрушает старые постройки...

- Вы уверены... никого не задавило? - нервозно подергиваясь, спросил врач.

- Уверен, уверен! Вам бы холодненькой вод имей полечиться, а?

- Мне и так холодно... жить...

- Тогда влюбитесь... Это согревает...

Малинин мельком взглянул на него и, не сказав ни слова, стал тихо сдувать пепел с папиросы.

- Быть влюбленным - славно! - заговорил Шебуев негромко и глядя куда-то в глубь сада.- Сейчас - это захочется... улучшить себя... прибраться... нарядить душу во всё яркое... захочешь быть лучше всех людей для любимой женщины... всех умнее, всех сильнее... Славно!