-Будьте добры, я бы хотела поговорить с мистером Лэнди.

-Кто его спрашивает?

-Миссис Перл. Миссис Вильям Перл.

-Одну минуту, пожалуйста.

Почти тут же Лэнди ответил на другом конце провода:

-Миссис Перл!

-Да, это я.

Последовала непродолжительная пауза.

-Я так рад, что вы наконец позвонили, миссис Перл. Надеюсь, у вас все в порядке? - Голос его звучал тихо, бесстрастно, учтиво. - Скажите, у вас нет желания подъехать сюда в больницу? Тогда мы могли бы немного побеседовать. Я полагаю, вам не терпится узнать, чем это все закончилось?

Она не ответила.

-Теперь я могу сказать вам, что все прошло довольно гладко, и то и другое. Намного лучше фактически, чем я мог надеяться. Мозг не только жив, но и в сознании. Сознание вернулось к нему на второй день. Интересно, правда?

Она ждала, что он скажет дальше.

-И глаз видит. Мы уверены в этом, поскольку происходит мгновенное изменение в преломлениях на энцефалографе, когда мы что-нибудь держим сверху над ним. А теперь мы каждый день даем ему читать газету.

-Какую газету? - резко спросила миссис Перл.

-"Дейли миррор". Так заголовки покрупнее.

-Он терпеть не может "Миррор". Дайте ему "Таймс".

Повисла пауза, потом врач сказал:

-Хорошо, миссис Перл. Мы дадим ему "Таймс". Мы, естественно, хотим сделать все возможное, чтобы его мозг всегда был доволен.

-Вильям, - сказала она, - не мозг, а Вильям!

-Вильям, - сказал врач. - Да, прошу прощения. Чтобы Вильям был всегда доволен. Это одна из причин, почему я предложил вам прийти сюда как можно скорее. Мне кажется, ему было бы полезно повидать вас. Вы могли бы показать ему, как вы рады, что вы снова вместе - улыбнуться ему и послать воздушный поцелуй или что-нибудь в этом роде. Когда он будет знать, что вы стоите рядом, это должно его приободрить.

Возникла долгая пауза.

-Ну тогда, - наконец произнесла миссис Перл, и голос ее вдруг прозвучал кротко и устало, - я думаю, я, пожалуй, приеду и посмотрю, как он там.

-Хорошо. Я знал, что вы приедете. Я вас подожду. Приходите сразу в мой кабинет на третьем этаже. До свидания!

Через полчаса миссис Перл была в больнице.

-Только пусть его вид вас не удивляет, - говорил Лэнди, идя рядом с ней по коридору.

-Хорошо.

-Поначалу это вас должно несколько шокировать. Боюсь, он не слишком привлекателен в нынешнем состоянии.

-Я выходила за него замуж не ради его внешности, доктор.

Лэнди обернулся и пристально посмотрел на нее. Что за странная маленькая женщина, подумал он, такие большие глаза и такой сердитый и возмущенный вид. Черты лица, которые когда-то, возможно, были весьма приятными, полностью утратили свою привлекательность. Рот вялый, щеки отвислые и дряблые, и, глядя на ее лицо, у него создавалось впечатление, что оно медленно, но неудержимо оседало за долгие годы безрадостной супружеской жизни. Какое-то время они шли молча.

-Когда войдете, не спешите, - сказал Лэнди. - Он поймет, что вы тут, только тогда, когда ваше лицо будет прямо над его глазом. Глаз всегда открыт, но он не может им вращать, так что поле зрения очень узкое. В настоящий момент он у нас смотрит прямо на потолок. Ну и конечно же, он ничего не слышит. Мы можем с вами говорить сколько угодно. Это здесь.

Лэнди открыл дверь и пропустил ее в небольшую квадратную комнату.

-Я бы сразу близко не подходил, - сказал он, дотронувшись до ее руки. - Постойте здесь со мной немного, пока не освоитесь с обстановкой.

На высоком белом столе в центре комнаты стояла большая серая эмалированная чаша размером с умывальник, и от нее шли штук пять пластиковых трубок. Эти трубки соединялись со множеством стеклянных трубок, и было видно, как по ним кровь поступает в аппарат сердца и обратно. Сам аппарат издавал тихий ритмичный пульсирующий звук.

-Он там внутри, - сказал Лэнди, показывая на чашу, в которую она не могла заглянуть, так как та стояла слишком высоко для нее. - Подойдите чуть-чуть поближе, но не слишком близко.

Он подвел ее на два шага вперед.

Вытянув шею, миссис Перл удалось теперь разглядеть поверхность жидкости внутри чаши. Она была прозрачная и спокойная, а на ней плавала маленькая овальная капсула размером примерно с голубиное яйцо.

-Там внутри глаз, - сказал Лэнди. - Вам видно?

-Да.

Насколько мы можем судить, он по-прежнему в прекрасном состоянии. Это его правый глаз, а на пластиковом контейнере линза, подобная той, которая была у него в очках. В данный момент он, вероятно, видит так же хорошо, как и прежде.

-А что там можно видеть на потолке? - сказала миссис Перл.

-Пусть это вас не беспокоит. Мы как раз вырабатываем целую программу, чтобы развлечь его. Но мы не хотим продвигаться слишком быстро.

-Дайте ему хорошую книгу.

-Дадим, обязательно. Вы себя сейчас хорошо чувствуете, миссис Перл?

-Да.

-Тогда мы подойдем ближе, ладно, и вы сможете увидеть все сразу.

Он подвел ее еще ближе, пока они не оказались на расстоянии двух метров от стола, и теперь она могла заглянуть прямо в чашу.

-Ну вот, - сказал Лэнди. - Это Вильям.

Он был гораздо больше, чем она представляла, и темнее по цвету. Из-за всех этих складок и морщин, покрывавших его поверхность, он напоминал ей больше всего огромный маринованный грецкий орех. Ей были видны концы четырех больших артерий и двух вен, которые выходили у него снизу, и то, как они были аккуратно соединены с пластиковыми трубками; и с каждым толчком сердца все трубки немного вздрагивали в унисон - это по ним проталкивалась кровь.

-Вам придется наклониться, - сказал Лэнди, - чтобы ваше хорошенькое личико было прямо над глазом. Тогда он вас увидит, и вы сможете улыбнуться ему и послать воздушный поцелуй. На вашем месте я бы сказал ему еще что-нибудь приятное. На самом-то деле он вас не услышит, но я уверен, главное до него дойдет.

-Он терпеть не может воздушных поцелуев, - сказала миссис Перл. - я сделаю по-своему, если не возражаете. - Она подошла к краю стола и посмотрела вниз прямо в глаз Вильяма.

-Привет, дорогой, - прошептала она. - Это я, Мэри.

Глаз, яркий, как прежде, уставился на нее с особой неподвижной напряженностью.

-Как ты, дорогой? - спросила она.

Пластиковая оболочка была прозрачной со всех сторон, так что было видно все глазное яблоко. Зрительный нерв, соединяющий нижнюю его часть с мозгом, был похож на короткое серое спагетти.

-Ты себя хорошо чувствуешь, Вильям?

Было очень странно смотреть в глаз мужа, когда при этом не было лица. Ей было не на что большое глядеть, кроме глаза. И она продолжала пристально смотреть на него, и постепенно он становился все больше и больше, и в конце концов помимо него она ничего не видела - это было уже как бы лицо самого лица. Белая поверхность глазного яблока была покрыта сетью крошечных кровеносных сосудов, а в ледяной голубизне радужной оболочки было три-четыре довольно милых темноватых прожилки, исходивших из зрачка в центре. Зрачок был большой и черный, и с одной стороны на него падал слабый отблеск света.

-Я получила твое письмо, дорогой, и тут же пришла навестить тебя. Доктор Лэнди говорит, у тебя все замечательно. Может быть, если я буду говорить медленно, ты сможешь немного понять, читая по губам.

В том, что глаз следит за ней, сомневаться не приходилось.

-Здесь делают все, чтобы тебе было хорошо, дорогой. Это чудесная штука, аппарат, все время качает кровь, и я уверена, он намного лучше, чем те простенькие старые сердца, которые у всех нас. Наши в любой момент могут разорваться, а твое будет биться всегда.

Она тщательно рассматривала глаз, пытаясь обнаружить, что же в нем было такого особенного, вовсе не похожего на прежний.

-Ты прекрасно выглядишь, дорогой, просто прекрасно. Правда.

На вид этот глаз был несравненно приятней, чем любой из двух в прежние времена, отметила она про себя. Откуда-то исходила мягкость, спокойствие, доброжелательное выражение, которого они никогда раньше не видела. Может быть, все дело в той точечке в центре, в зрачке? Прежде у Вильяма зрачки всегда были маленькими черными булавочными головками. Они, бывало, вспыхивали, пронзая твой мозг, видели тебя насквозь и всегда тут же знали, что ты замышляешь, и даже то, что ты думаешь. Но тот глаз, на который она сейчас смотрела, был большим, кротким и спокойным, почти как у коровы.