- Ара...это ты? - Мужчина оглянулся, всмотрелся и глаза его потеплели:

- А прохфессор, вот ты где оказался! Как живёшь, хлеб с маслом жуёшь? - слегка ёрничая проговорил Арик.

- Да где уж там, не до хлеба с маслом нынче - махнул рукой Борис.

Почему-то ужасно захотелось посидеть именно с этим мятым,

забулдыжным Арой за стопкой водки, послушать его разговоры о прошлом, поделиться своими бедами. Почему-то казалось, что именно он, этот неудачник, сможет подсказать ему правильный путь.

- А, почему бы тебе не зайти ко мне? Я живу во-о-он в том

доме. Посидели бы, чайку попили, и бутылочка найдётся...а, Ара? Всё-таки столько лет прошло...

- Да посидеть можно было бы, да вот времени у меня в обрез

но увидев помрачневшее лицо Бориса, решился: - ну разве что на час только, не больше.

- Конечно, конечно на час - зачастил Борис и они направились

к большому многоэтажному дому, там вдали.

Зайдя в квартиру, Ара остановился и огляделся на пороге.

Столовая была обставлена светлой финской мебелью. На стене висела шкура белого медведя - подарок аспиранта из Якутска. Над тахтой были изящно расставлены парижские эстампы. За буфетным стеклом выстроились бутылки с разноцветными напитками. Во всём чувствовался вкус и заботливая рука Ирины. Ара покрутил головой, намереваясь выразить свои эмоции, но Борис его вовремя предупредил:

- Ты сильно-то не шуми, жена и сын спят ещё, а мы на кухне по мужски посидим.

Прошли на кухню. Боря ловко откупорил "Столичную", открыл

шпроты, сардины, нарзан и налил жидкость в английские фужеры. Выпили, добавили, закусили шпротами и задумались, помолчали.

- Вижу хорошо живёшь, кучеряво, рад за тебя - проговорил Ара

- Да нет, всё это так, на поверхности только. Вся эта закуска и

выпивка с денег, оставшихся от последней поездки в Германию. На самом-то деле: веришь - нет, денег нет совсем. Все сбережения растаяли, а Павловский обвал последнее подобрал. Никогда о деньгах не думал, всю жизнь в науке, а сейчас ночи не сплю, всё о них, проклятых, думаю. Что будет, не представляю? Что будет?!

- Это ты в смысле профессорского положения, что ли? Да,

ситуация не простая...Так может тебе в Израиль намылиться? На, так сказать, "историческую родину"? Там, говорят, в университетах народ хорошо живёт, все на машинах и по заграницам разъезжают.

- Кому я там нужен? Не молодой уже, без языка. Да и сыну

прийдётся армию пройти. А Ирина? Кому там нужен русский редактор?

- Ну тогда здесь оставайся и раздели вместе со всеми это

тяжёлое время. Как это сказано: "вынесет всё и широкую, ясную грудью проложит дорогу себе..." - процитировал Ара

- "...Жаль только, жить в эту пору прекрасную уж не придётся ни мне, ни тебе" - закончил Боря.

Выпили ещё по одной и Арик стал поглядывать на часы.

- Я тебе вот что скажу, Борис - проговорил он, уже прощаясь,

твоя проблема в том, что ты не можешь сделать выбор. Если для тебя важнее наука и престиж - уезжай отсюда, к такой-то матери. Если для тебя важнее культура и среда - оставайся и будь готов разносить газеты. Бывают времена, когда то и другое совместить нельзя.

Уже в дверях Борис, спохватившись, спросил:

- Ну а ты-то как? Так о тебе и не поговорили...

- Я что? Я - в порядке. Строительный рабочий, каменщик. В

молодости отсидел срок. А сейчас всё в порядке. Семьи нет. Проблем нет. Живу хорошо. Всем доволен.

- Так ты что? Вроде как счастливый человек?

- Да вроде бы так - и Ара шагнул в кабину лифта.

Прошёл год. Поздно вечером возвращался Борис домой с репетиторского урока. Войдя в свой подъезд, он обратил внимание на двух незнакомых парней, сидящих на батарее отопления. Подойдя к лифту и испытывая холодок в спине, он нажал кнопку вызова. В этот момент что-то тяжёлое обрушилось на его затылок. Перед глазами промелькнула молния и наступила тишина.

----

1 Правозащитник, подписывающий письма протеста в 60-ые годы.

2 Человек - кому государственные власти отказывали в праве выезда за границу

3 Разрядка напряжённости в международных отношениях