Прадед Рамиро узнал на танцах, что в его брата выстрелили в упор во время спора из-за Агеды. Услышав рассказ свидетелей, прибывших к нему, чтобы поставить его в известность, Рамиро Валера не сомневался в том, что его брат умер. Он не стал терять время и смотреть на тело, а сразу направился домой, чтобы найти ружья и отправиться на охоту за крестьянином. Он был так зол, что первым хотел дважды выстрелить незнакомцу в живот, чтобы тот умер медленно, вдыхая запах экскрементов своих собственных кишок.

Рамиро Валера вошел в дом, схватил ружье, которое держал в спальне, затем поднялся на чердак, в верхнюю часть здания. Он хотел взять еще два ружья, хранившиеся в сундуке на чердаке. Рамиро собирался дать их двум сыновьям двоюродного брата Мигеля, вызвавшимся помочь в поисках чужака. При свете коптилки он едва мог различить силуэт человека, спрятавшегося между стеной и сундуком с оружием. Рамиро вскинул ружье на плечо, готовый выстрелить при малейшем сомнении.

– Кто тут? Отвечай или убью тебя прямо там…

– Не стреляй, божий человек. Я никакой не вор. Мое единственное преступление состоит в том, что я убил подёнщика[2], который мне угрожал.

Из потаенного места уверенно звучал голос незнакомца, приближавшегося к собеседнику в ходе разговора.

– Надо ж, так, значит, это был ты? – сказал прадед Рамиро Валера. – Ты знаешь, кто я? – спросил он.

– Нет, не представляю, но думаю, что ничего хорошего от тебя ждать не придется! По крайней мере, так мне говорит черное дуло твоего ружья, когда оно в меня целится.

– Я брат умершего. Тебе не повезло. Ты пришел затаиться в моем доме и значительно облегчаешь мне дело.

– Не облегчаю и не усложняю, это просто судьба. Она меня сюда привела. Может быть, Бог пожелал, чтоб меня убил ты…

Сказав это, он снова сел на пол, даже не воспользовавшись своим ружьем, как будто ему было совсем не важно, что произойдет дальше.

Рамиро Валера решительно поторопил его:

– Хватит, вставай, пошли вниз! Поглядим, убью я тебя или нет.

Спускаясь по лестнице с чердака, они услышали, как поток людей приближался к дому Рамиро. Один голос вызвал у прадеда мурашки.

Кудряш закричал с улицы:

– Окружайте дом, чтоб этот обреченный не сбежал, а я-то уж не промахнусь.

Рамиро Валера вышел на улицу и столкнулся со своим братом. Никто не знал, как произошло чудо. Кудряш был жив. На самом деле незнакомец промахнулся, и часть патронной дроби пролетела мимо. Правое плечо Кудряша и верхний участок груди были в крови. Под кровавым месивом, которое он показал своему брату, проглядывали кости плеча и руки. Выстрел дробью вырвал у него большие куски кожи и мяса.

В момент ранения Кудряш потерял сознание и остался лежать неподвижно, истекая кровью, поэтому все подумали, что он уже умер. Несколько мужиков понесли его домой, почти волоча за собой, а несколько женщин сопровождали их, причитая, включая саму Агеду. Кое-кто из жителей считал, что она виновата в случившемся, и открыто упрекал ее в безответственности.

Агеда уже представляла себя незамужней на всю жизнь. Она думала, что навсегда останется в девках. Незнакомец уже не рискнул бы вернуться, а в посёлке никто не отважился бы взять ее в жены. В лучшем случае она могла бы тайком сбежать с чужаком, но это подразумевало бы отказ от традиционной свадьбы и, как следствие, от нормальной жизни. На самом деле Агеда мало задумывалась о Кудряше. Она сожалела о его смерти, но плакала без отчаяния женщины, которая потеряла большую любовь.

Тело Кудряша было запачкано землей и грязью. Оно истекало кровью. Никто не знал, что делать: то ли обмывать его и готовить к захоронению, то ли ждать жандармов. Все же решили его обмыть, одеть в траурный костюм и подготовить к похоронам на следующий день. В любом случае сельчане уже подняли и переместили труп безо всякого на то разрешения властей. Они были там властью.

Бездыханное тело положили на крыльце дома, на большом столе, где забивали свиней. Там его собирались сначала обмыть, а затем отнести на кровать, чтобы одеть в траурный костюм. Женщины нагрели воду, достали белые простыни, полотенца и лучший костюм Кудряша, который лежал у него в сундуке. Несколько соседок начали одновременно обмывать его лицо, грудь, бедра, мужские принадлежности, сильные ноги. Агеде не позволили помочь: она была девственницей и в то же самое время непосредственной скорбящей. Бедняжка безутешно плакала, никто не знал, из-за усопшего ли или из-за мрачного будущего вдовы, так и не вышедшей замуж.

Что бы сказал Кудряш, увидев себя на столе для забоя животных, на котором он самолично обезглавил столько свиней своим разделочным ножом?! Завершив обмывание, ему туго перевязали рану, чтобы она не кровила и не испортила костюм. Несколько мужиков перенесли Кудряша в постель, где женщины стали его одевать. Прошло уже много времени, они привыкли к присутствию смерти. Когда закончили одевать покойника и собрались было надеть на него новые туфли, одна из женщин истошно закричала: мертвец открыл глаза.

– Пресвятая Дева Мария… он ведь воскрес, – ахнула другая соседка.

Никто не верил тому, что видел. Напуганные, они выбежали из комнаты, будто души, которых забирал Дьявол.

– Воскрес, Кудряш воскрес! Чудо, чудо! – кричали в доме и у входной двери.

Один из мужиков, что был в доме и готовил заупокойное бдение, начал бранить тех, кто кричал, выбегая из комнаты:

– Замолчите, черт возьми, не болтайте глупостей. Вечно вы со своими историями святош…

Однако это были не выдумки. Хотя о чуде речь тоже не шла. В любом случае чудо произошло раньше, когда незнакомец промахнулся и часть патронной дроби пролетела мимо тела Кудряша. Как сказал врач на следующий день, «рана серьезная, и имеется риск потери руки, но она не должна быть смертельной, если не будет никаких осложнений».

Кудряш поднялся с кровати и, спотыкаясь, направился в столовую, где собрались мужики.

– Сволочи, вы уже хотели меня похоронить, да к тому же живым. Но вы ошибаетесь. Кудряш еще надолго тут останется. Где этот незнакомец, сукин сын? Трус, подлюга, выстрелил в меня, не дав мне среагировать.

Он схватил свое ружье и, шатаясь, будто пьяный, вышел в траурном одеянии, даже не сняв костюм, который на него надели для захоронения. Мужики, стоявшие возле дома, не верили своим глазам. Они подбежали к Кудряшу и, выслушав его спешные объяснения, поняли, что произошло и куда он шел – убить своего обидчика!

Вскоре к нему присоединились другие мужики: те, кто уже искал незнакомца, и те, кто ожидал прадеда Рамиро Валеру, который как брат покойника должен был отомстить. Вдруг пришел Хасинто, один из друзей семьи, и сказал:

– Мой сын видал, как чужак спрятался в доме твоего Рамиро. Пойдем, он залез в волчье логово, сам того не подозревая.

Услышав это, один из присутствовавших добавил:

– А ведь Рамиро пошел в свой дом, чтоб взять ружья… Кудряш скомандовал:

– Все к моему Рамиро, как бы этот чертяка не убил брата.

Когда Рамиро Валера открыл входную дверь и увидел своего брата, он его обнял.

– Брат, я думал, что ты умер. Как я рад тебя видеть.

– Это был всего лишь испуг, – сказал Кудряш. – Но этой сволочуге мы зададим жару. Где он? Хасинто сказал, его сын заметил, как он вошел в твой дом. Ты его видал?

– Да, видал. Не бойся, он связан и находится в надежном месте. Нам надо подумать, что мы будем с ним делать.

– Да убьем его, черт возьми, что ещё с ним делать после того, как он выстрелил в меня без предупреждения. Этот тип – трусливый индюк, который не дал мне времени ни отреагировать, ни защититься.

– Ну, сейчас нет нужды его убивать, ведь ты жив. Припугнем его и передадим жандармам, ежели хочешь.

– Жандармам мы ничего не должны. Это дело мы порешим между собой, всадив в него четыре пули, чтоб он сдох как собака среди кактусов. Не забывай, что этот мерзавец уж несколько недель норовит увести у меня Агеду. Чего он хотел? Жениться на ней после похорон? К тому ж у меня есть еще огромное желание всадить четыре пули в эту курву Агеду, чтоб она катилась в ад вместе со своим заезжим ухажером.