Рука Аллегры невольно сжала трубку, когда она подумала об их незавидной участи.

В трубке звучали завораживающие восточные мелодии. Аллегра расслабилась, прикрыла глаза и откинулась на спинку кожаного кресла. Музыка производила гипнотическое воздействие, унося все заботы и печали.

– Алло?

Аллегра вздрогнула, огорчившись, что не сразу отреагировала на голос в трубке.

– Э-э… Шейх Аль-Хади, благодарю вас, что согласились поговорить со мной.

– Вы можете выразить благодарность, сказав мне о цели вашего звонка. – От этого глубокого, чувственного голоса по спине Аллегры побежали мурашки.

Она поспешно начала:

– Меня зовут Аллегра Ди Сионе…

– Мне известно, кто вы, – прервал он ее, – но я по-прежнему не знаю, какова цель вашего звонка.

Аллегра прикусила язык, чтобы удержаться от едкого ответа. Должность исполнительного директора фонда Ди Сионе научила ее дипломатии.

Аллегра напомнила себе о поставленной цели и спокойно ответила:

– Мне нужно обсудить с вами одно очень важное дело и, если можно, не по телефону.

– Поскольку мы лично незнакомы, предположу, что вы хотели бы обсудить благотворительный проект фонда Ди Сионе?

Аллегра нахмурилась, обеспокоенная реакцией своего тела на этот бархатный голос. От ее ответа много зависело. Она дала деду слово, что выполнит его поручение, но ей не хотелось сейчас признавать, что встреча будет носить сугубо личный характер. Шейх Рахим Аль-Хади унаследовал титул и королевство после смерти отца, которому ее дед продал в свое время шкатулку. Аллегра даже не была уверена в том, что шкатулка по-прежнему во дворце.

Она осторожно сформулировала ответ, подавив настойчивое желание скрестить пальцы.

– Так или иначе я встречусь с вами как исполнительный директор нашего семейного фонда.

Она не верила в удачу, судьбу или божественное провидение и не понимала, как высшие силы допускают, что семеро сирот могут лишиться единственного любящего их деда, заменившего им родителей?

Такова жизнь. Аллегра давно смирилась со всеми достоинствами и недостатками принадлежности к семье Ди Сионе. Когда она доберется до Дар-Амана, то объяснит истинную причину своего приезда.

При условии, что она туда попадет.

– Я уезжаю из столицы в четверг утром. Назначим встречу после моего возвращения через месяц.

– Что? Нет. Мне необходимо встретиться с вами до вашего отъезда.

Вероятно, он собирается в Европу или на Карибские острова. Говорят, что у него есть виллы в Монако, Сан-Тропе и на Мальдивах. Ее собеседник не отвечал на вопрос. Тогда Аллегра продолжила:

– Вопрос, который я хотела бы обсудить займет несколько часов, максимум полдня.

– Хорошо. Мой личный самолет сейчас в аэропорту Тетерборо. Экипаж возвращается через два дня. Я дам указание, чтобы вас взяли на борт.

Аллегру передернуло.

– В этом нет необходимости. Я прекрасно доберусь коммерческим рейсом, – не сумев скрыть осуждения ответила она.

– Я сам должен сделать вывод, исходя из вашего тона, или вы потрудитесь объяснить мне, чем вас так обидело мое предложение о частном самолете? – ледяным тоном процедил он.

– Парниковый эффект и без того слишком велик, чтобы использовать самолет для одного пассажира. Так я борюсь с загрязнением окружающей среды. – Аллегра действительно была в этом убеждена, несмотря на то что ее братья подшучивали над ней и без зазрения совести пользовались частными самолетами.

– Отлично. Предоставляю вам возможность разработать логистику вашего перелета из Нью-Йорка в Дар-Аман. Вам придется сделать не одну пересадку. И время нашей встречи может сократиться буквально до минут, если вы припозднитесь. Если вдруг передумаете насчет моего предложения, свяжитесь с моим секретарем. А сейчас ваше время истекло. У меня много других важных дел. До свидания, мисс Ди Сионе.

– Подождите.

– Да?

Аллегра быстро просмотрела свой календарь на ближайшие дни. Если она хочет прибыть в Дар-Аман загодя, вылетать нужно сегодня. Но вечером у нее ужин с послом ООН, который нельзя отменить. Лететь предстоит с тремя пересадками. После такого перелета она не сможет быть убедительной в разговоре с шейхом, не говоря уже о попытке сделать адекватное предложение о покупке у него шкатулки работы Фаберже. Просьба деда слишком важна, чтобы действовать после утомительного перелета, не имея времени передохнуть и подготовиться к встрече.

– Я… я принимаю ваше предложение.

– Правильное решение, мисс Ди Сионе. С нетерпением буду ждать встречи с вами в Дар-Амане.

Шейх Рахим Аль-Хади тщательно изучил подробный доклад, подготовленный его секретарем Харуном. Отложив папку, Рахим откинулся в кресле, слегка расслабившись, за массивным, полированным, антикварным столом. Считалось, что стол был сделан из дуба, посаженного первым человеком, ступившим на землю Дар-Амана. Это был его предок, первый шейх Дар-Амана.

Каждый раз, работая за столом, Рахим чувствовал груз ответственности за принятые решения.

Было время, когда ему хотелось сжечь ненавистный стол, соорудив из него погребальный костер, и веселиться вокруг него всю ночь в компании подхалимов и красивых женщин.

Он потрогал шрам на левой части подбородка, который заработал, спускаясь на веревке с отвесной скалы в дни бесшабашной молодости.

Его разгульная жизнь закончилась полгода назад, когда умер его отец.

Рахим был вынужден вернуться домой и начать новую жизнь…

Прервав мысленное путешествие в прошлое, Рахим нажал на кнопку интеркома.

– Харун, распорядитесь подготовить парадные гостевые в восточном крыле и отложите мою поездку еще на три дня.

– Но… ваше высочество… вы уверены? – спросил пожилой помощник.

Рахим подавил недовольный вздох. Ему до смерти надоели пререкания с этим человеком. Он давно бы его уволил, если бы тот не был кладезем информации обо всем происходящем в Дар-Амане.

Рахиму было известно, что Харун не хотел его возвращения в Дар-Аман. Если бы он мог принять решение единолично, то заставил бы Рахима отречься от престола в пользу собственного сына, дальнего кузена Рахима. Но совет предоставил Рахиму право выбора – править или отречься. Предложение совета прозвучало для него как гром среди ясного неба. Он рассчитывал стать правителем лет в сорок – пятьдесят, но всегда был твердо уверен в том, что Дар-Аман его дом. Его предки воевали и многим жертвовали ради благополучия страны. Он обязан продолжить их дело и не идти на поводу у сантиментов, свойственных молодости. Все эти сказки о любви не для него.

Его главная забота сейчас – процветание Дар-Амана. Он не поддастся на интриги Харуна. Но в данный момент он нужен Рахиму. В управлении страной есть много подводных камней. Пока он не введет задуманные изменения, у него связаны руки. Нужно набраться терпения и действовать обдуманно.

– И еще: в пятницу я устраиваю званый ужин. Позаботьтесь пригласить министров с женами и других почетных гостей, – добавил Рахим.

– Все будет сделано по вашему желанию, – неохотно отозвался Харун. – Еще будут указания, ваше высочество?

– Пока это все.

– Благодарю вас.

Рахим отключился и подошел к окну. Перед его взором, насколько хватало глаз, простиралась изумрудная лужайка с великолепными мозаичными фонтанами, дарящими прохладу и свежесть. И королевский дворец, и каждая деталь ландшафта были созданы, чтобы получать удовольствие. Все это великолепие было предназначено шейхом для любимой жены. Его покойный отец хотел устроить жене волшебную жизнь в сказочном дворце.

Пока она была жива, она дарила любовь сыну и народу Дар-Амана. И действительно королевство процветало.

Но с тех пор, как мать умерла в родах, забрав с собой не рожденного брата, мир Рахима погрузился во тьму.

Рахим стиснул зубы. Незаживающие раны по-прежнему саднили. Боль обострилась с тех пор, как он вернулся во дворец. В восемнадцать лет он поклялся себе не возвращаться домой, но судьба распорядилась иначе. Ему врезалась в память последняя бурная ссора и жесткие обвинения, брошенные отцом в порыве гнева. Он удивился тогда, как быстро приятные и счастливые воспоминания сменились болью и отчаянием. Со смертью матери его жизнь приняла совсем иной оборот.