Двадцать второе декабря должен был стать для Андрея переломным моментом, шагом в новую жизнь. Именно в этот день его обещал забрать новый опекун. С самого утра мальчик был в ожидании и на взводе. Порой ему казалось, что это очередная злая шутка, что за ним никто не приедет. А злые подъебки других воспитанников только подливали масла в огонь. Когда прошел обед и всех стали загонять в комнаты на тихий час, Андрей упорно не хотел уезжать из холла.

- Смотрите, наш прикалеченный все сидит и сидит, а его новый папик никак не едет, – дружный хохот заглушил слова местного заводилы. Тут же его ближайшие подпевалы начали изгаляться в «остроумии»:

- Да, дядька бухой был, а как протрезвел, очканул. Вот и нету теперь.

- Не-не, он хотел домашнюю соску. А че? Удобно, дома сидит, отсасывает по первому щелчку, только вот за калекой памперсы убирать неохота.

- Вы гоните! Мужик этот педофил, а как узнал, что нашему утырку уже шестнадцать, так у него там все опало и не встает. Нахера он ему? – и опять ненавистное ржание этих отморозков будто бы ножом резало по сердцу невыносимой болью, а на глаза наворачивались слезы. «Это все скоро закончится. Я уеду отсюда, и все закончится. Совсем чуть-чуть потерпеть, и все закончится», – твердил Андрей, глотая непролитые слезы.

Но вот скрипучая дверь открылась, и в холл вошел высокий, статный брюнет в очень дорогом и элегантном темно-сером пальто и тут же направился к группе подростков, обступивших инвалидное кресло. В отличие от Андрея, не видящего еще вошедшего, остальные парни притихли и с удивлением рассматривали незнакомого мужчину. Подойдя к мальчику и присев перед ним на корточки, Валерий Михайлович, а это был именно он, протянул для приветствия руку:

- Здравствуй, Андрюша, – мальчик резко вскинулся, испуганно уставившись в лицо гостя. За несколько секунд на его лице промелькнула гамма эмоций: страх, удивление, радость и облегчение. Он схватился за ладонь мужчины, будто бы это была его единственная возможность на спасение.

- Здрасте, – очень тихо прошептал в ответ, и предательский ком, сковавший его горло, больше не позволил произнести не слова.

- Ты готов? – Дождавшись утвердительного кивка, продолжил, – тогда пошли к Лидии Эдмундовне тебя оформлять. – Оттеснив замерших в удивлении ребят, Зотов удобнее перехватил кресло, покатил его в направлении кабинета директора.

Андрей не слышал ни директрису, ни опекуна, а был поглощен своими мыслями. «Приехал, приехал, он все-таки приехал за мной! Теперь я уеду отсюда навсегда. Все закончилось, закончилось! А он приехал, не бросил». Как в тумане он видел улыбающиеся лица воспитателей, слышал неразборчивое щебетание директрисы, его кто-то обнимал, целовал и трепал по волосам, но все это проходило мимо, не задевая его ни капельки.

Уже на улице, когда Зотов подвез его к машине, Андрей в последний раз оглянулся на ненавистный интернат. Из всех окон первого и второго этажа на него смотрели дети. Они были далеко и Андрей не мог рассмотреть их лиц и глаз, но прекрасно знал все то, что там мог увидеть. Кто-то смотрел с завистью, кто-то с болью, а кто-то и с ненавистью. Некоторые плакали, а у других лица напоминали застывшие маски. Но Андрей знал, что среди этих детей не осталось ни одного равнодушного, ведь и он сам когда-то точно так же провожал счастливчиков, уезжающих отсюда. А теперь он тоже стал счастливчиком.

Что его ждет впереди? Какая у него будет жизнь? Этого Андрей не знал, но знал только одно – он никогда больше не вернется назад.

====== Глава 4. Новый дом ======

Андрей удобно расположился у большого окна, открывающего чудный вид на море. Он очень любил море и когда еще были живы родители, и не случилась эта авария… Стоп, об этом мальчик запретил себе думать. Тогда, в прошлом, он очень любил ездить на море, и даже мечтать не мог, что однажды будет жить на побережье. А вот сейчас, сидя у окна, он наслаждался панорамой зимнего моря.

Никогда до этого Андрей не бывал у моря зимой и не знал, что оно так разительно отличалось от летнего. Не было привычного зноя и духоты, толп суетливого народа и вечной давки. Вчера, впервые выйдя на набережную, он попал совсем в другой мир. Насыщенный морской воздух приятно холодил и обволакивал, каждый вздох приносил невероятное наслаждение. Да и сам вид морской глади радовал глаз своим насыщенным синем цветом, легкими волнами, украшенными белыми барашками, и абсолютной чистотой. Да-да, в линии прибоя не было привычного мусора, вечных водорослей смешанных с банками, бутылками и пакетами. По чистой прибрежной гальке чинно прохаживались огромные чайки, разбавляя своим клекотом размеренный шум прибоя. В этот момент Андрей ощутил давно забытое чувство счастья. Забылись все неприятности, все неловкости последних пяти дней, ощущение ненужности и некой навязанности. Но обо всем по порядку.

Всю дорогу от интерната до нового дома Андрей молчал, стараясь сделать вид, что его просто нет в салоне. Валерий Михайлович его не доставал, понимая, что в душе ребенка творится настоящая буря. Мягкое, удобное кресло, теплый салон и тихая музыка сделали свое дело, и Андрей через некоторое время просто уснул, а проснулся он от того, что ему стало плохо. Резко вынырнув из сна, он сначала даже и не понял, где он и что происходит, но новая волна тошноты вернула его в реальность.

- Остановите, мне плохо! – Зотов обернулся на вскрик мальчика, и испугался, увидев белое, словно полотно, лицо, широко распахнутые глаза, полные испуга. Резко свернув на обочину и остановив машину, отстегнул ремень безопасности Андрея и вышел из машины, но пока обходил её, мальчишку стошнило.

- Боже… Андрей, – помог мальчику умыться и попить, руки того дрожали и расплескивали воду. Вытирая ему лицо салфеткой, Зотов удивился, заметив, что мальчик плачет. – Ты чего, Андрюш? Все еще плохо?

- Дяденька, пожалуйста, не отдавайте меня назад. Мне больше никогда не будет плохо, честно – пречестно. Ну, пожалуйста, дяденька, – тараторил тот, низко опустив голову. Зотов в первое мгновение даже опешил, не ожидая такого. Что делать? Как успокоить и предотвратить начинающуюся истерику у взрослого парня? Присев перед ним на корточки, взяв за руки и заглядывая в опущенное лицо, попытался достучаться словесно.

- Андрюша, я никогда тебя никуда не отдам. Ты теперь всегда будешь жить со мной. Слышишь? Мы теперь одна семья и тебе нечего бояться, успокойся.

Постепенно Андрей успокоился и затих, уставившись в одну точку, а Зотов в первый, но далеко не в последний раз, задумался о той ноше, которую взвалил на себя. Сумеет ли он справиться? Да и как не наделать ошибок. А эту ошибку он исправил в первом встречном поселке, купив в аптеке таблетки от укачивания. До дома они доехали уже без приключений, вот только разговорить мальчика так и не удалось. Он отвечал на расспросы одним словом, не проявляя никакого интереса.

Следующее испытание Валерия Михайловича ожидало уже дома. Для встречи Андрея он подготовился заранее, получив полный пакет инструкций от подчиненных Семы. Инвалидное кресло подобрали так, что оно проходило во все дверные проемы, в туалете и ванной пришлось поменять двери из-за высоких порожков. Очень радовало, что квартира находилась в элитной новостройке и здесь были и пандусы, и широкий лифт без высокого порога, а в самой квартире проводка сделана по евро стандартам, то есть до выключателей можно достать сидя в кресле. Да и во второй спальне ничего не переделывали. Сема посоветовал все переустройства комнаты проводить уже с учетом пожеланий самого мальчика.

Войдя в квартиру, Зотов сразу решил устроить экскурсию, только вот Андрей не был готов морально к этому. Он отстранено осматривал комнаты, не замечая не то, что мелочей, а интерьера в целом. В голове откладывались только некоторые эпизоды: «Какой большой коридор… зачем в гостиной столько цветов? Ого, какой телик… кабинет у него мрачный… ну и кровать. Неужели он на ней спит?... Моя комната? Она большая… кухня светлая, прямо как у нас была. Мама этот цвет любила…»